Прикосновение - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
С тех пор она ежегодно стала дарить людям, играющим особую роль в ее жизни, изготовленные при помощи лазера «бонсай». Возможно, на этом бы все и закончилось, если бы в голову ей не пришла идея использовать в качестве модели одно из экспериментальных деревьев.
Это был самшит, обработанный одновременно по двум методам: «бонсай» и фигурной стрижки деревьев. Сильвия дала ему вырасти довольно высоким с тем, чтобы он адаптировался к своему горшку. Его цилиндрическая форма почему-то напоминала Сильвии небоскреб, и поэтому, подрезая ветки, она старалась придать ему очертания Эмпайр-Билдинга. Сильвия сделала таким образом десять копий и все их раздарила на Рождество. В конце января в ее дверь постучал владелец Манхэттенской художественной галереи и попросил принять его. Проникнув внутрь дома, он все ходил вокруг «Эмпайр бонсай», без конца воркуя об «изумительном взаимопроникновении творчества человека и творчества природы» и «о поражающем воображение мастерстве использования последних достижений технологии, в целях сохранения древних форм искусства», и тому подобное. Он восклицал и ахал, когда Сильвия показала ему свою коллекцию, и Хоп совсем остолбенел, увидев дерево сокан с двумя идущими от корня стволами и кроной, воспроизводящей силуэт Нью-Йорка.
С тех пор Сильвия ежегодно изготавливала тиражом в сто экземпляров копии одного из своих «бонсай». Она подписывала и нумеровала каждый экземпляр, а галерея устанавливала фантастическую цену за входной билет на ее выставку. Сильвия не нуждалась в деньгах, однако высокие цены и ограниченный тираж порождали довольно большой спрос. Она получала массу чрезвычайно выгодных предложений, в том числе и о продаже живых деревьев, с которых и были сделаны копии. Естественно, Сильвия отвергала все предложения и не желала слушать никакие уговоры: только она — и никто иной — могла обладать своими деревьями или хотя бы даже просто ухаживать за ними. Культура выращивания «бонсай» — слишком сложное дело, требующее много времени, искусства, опыта и преданности. Это занятие не для дилетантов.
Вот, например, исизуки. Могла ли Сильвия допустить, чтобы это деревце попало в руки какого-нибудь дурня с толстым кошельком, считающего, что достаточно лишь время от времени поливать землю, доверяющего уход за растением своей горничной? А тем более если речь идет об исизуки. Лиственная часть этого дерева подрезана таким образом, что по форме напоминает аккуратную маленькую хижину с мыса Код. Она как бы насажена на изящно выгибающийся ствол дерева, корни которого обвиваются вокруг поддерживающей его скалы.
Это деревце заключало в себе слишком многое. Продать его было делом немыслимым. Однако Сильвия охотно продавала копии, и, чтобы их приобрести, покупателям приходилось занимать очередь. Это обстоятельство ставило Сильвию в разряд «нужных людей».
Она отлично понимала, что никогда не станет своей в том высшем обществе, члены которого покупают ее скульптуры, стремятся к встречам с ней, приглашают ее на свои вечеринки. Временами ей казалось, что она вообще чужая в этом мире. Однако несмотря на это, она охотно принимала приглашения и поддерживала контакты с богатыми и известными людьми в ожидании, что случится что-то необычное.
Иногда она приглашала их на свои вечера. Как правило, эти вечера оборачивались чрезвычайно утомительным бременем: днем ее жизнь заполняли Джеффи, деревья и финансовые проблемы, что составляло значительную нагрузку для ее хрупкого организма.
Вчерашний вечер стал исключением, и не только потому, что он оказался очень коротким. Приезд Алана вдохнул какую-то новую жизненную силу в этот старинный дом, согрев и осветив его. Сильвии казалось, что она легко сможет привыкнуть к тому, что Алан будет приходить к ней каждый вечер, что, здороваясь, она будет целоваться с ним, прикасаться к его коже...
Она с раздражением отогнала эти мысли. Нет смысла предаваться подобным фантазиям. Когда-то у нее уже был такой период — она жила тогда на окраине города, в крошечном домике с садиком.
Сильвия попыталась взять себя в руки. Уже много лет она не вспоминала о своей старой квартире, о той жизни, в которой бок о бок существовали Сильвия Нэш и мужчина. Эта жизнь кончилась навсегда: нет уже ни той Сильвии Нэш, ни того мужчины. Мужчина умер, а сегодняшняя Сильвия Нэш не нуждалась в прежней жизни. Из обломков старой она построила себе новую. И никто не вправе повернуть ее вспять.
Да и к тому же Алан Балмер был уже занят.
Маленькая, приятная, вполне респектабельная фантазия — единственное, что ей сейчас оставалось. Сильвия подумала, что неплохо бы позаботиться о своей репутации, и криво усмехнулась.
Она вернулась на кухню. Джеффи еще сидел за столом и скреб ложкой по дну тарелки. Сильвия налила ему стакан молока.
— Хорошо, малыш... — прошептала она, ласково поглаживая пальцами вьющиеся волосы мальчика, пока тот большими глотками пил молоко. — А сейчас мы умоемся и отправимся к доктору Балмеру, пока в его приемной еще не очень много людей.
Джеффи не обращал на нее никакого внимания. Он покончил с молоком и разглядывал дно стакана.
«В один прекрасный день ты будешь разговаривать со мной, Джеффи, будешь называть меня мамочкой...» Сильвия поцеловала его в лоб. Как могла она так сильно любить это существо? Существо, которое даже не ощущало ее присутствия?
«Ты будешь, черт побери. Ты будешь!»
Ярко освещенная приемная была переполнена людьми самого разного возраста, вида и роста. Регистраторша сказала Сильвии, что доктор Балмер подчеркнул имя Джеффи и их сейчас же пригласят в кабинет. Двое малышей при виде Ба подняли крик, и вьетнамец вышел, чтобы подождать в машине. Сильвия села напротив дамочки, одетой в дешевое синтетическое платье и с плохо скрываемой завистью разглядывающей ее изящную курточку от Альберта Нитока.
«Все равно это тебе не подошло бы, милочка», — мысленно усмехнулась Сильвия, прижав к себе Джеффи.
Маленькая девочка лет четырех-пяти, с голубыми глазами и светлыми прямыми волосами подошла к Джеффи. Некоторое время она рассматривала его в упор, а затем вдруг сказала: