Свежие кости. Файл №215 - Картер Крис (1) (читаемые книги читать txt) 📗
— Кто же тогда? Господь бог?
— Нет. Ваши товарищи собирались дать показания против полковника Уортона, и он поспешил их остановить.
— Если вы нам не верите, можете посмотреть сюда, — поддержал напарницу Фокс, указывая рукой в направлении сундучка, на дне которого белели свежие, совсем недавно очищенные от плоти кости. Даже от дверей легко можно было разглядеть череп, несколько ребер, позвонки… Лицо сержанта посерело — похоже, с воображением у него было все в порядке.
— Это все, что осталось от рядового Гутиереса, — Малдер сделал еще один шаг, и протянул пехотинцу медальон с четко выгравированным личным номером и именем: «Микаэль Гутиерес», только что извлеченный из походного сундучка полковника. Сержант судорожно сжал в кулаке холодный металлический прямоугольник.
— Где может быть тело Бове? — спросил Малдер.
— На муниципальном кладбище, — глухо проговорил пехотинец. — Мы похоронили его сегодня днем…
Муниципальное кладбище
Фолкстоун, штат Каролина
День третий
Пять минут до полуночи
Тридцать три толстые красные свечи горели ровно и ярко, бросая на надгробия четкие черные тени и разгоняя стелющийся над землей туман. Полная луна, мутным бельмом проглядывающая сквозь завесу облаков, освещала раскопанную могилу и стоящий рядом свежий сосновый гроб. Человек в багряной накидке, монотонно напевая что-то себе под нос, неторопливо обходил гроб по кругу, и белый порошок из толченой кости и высушенных трав, текущий струйкой меж пальцев, тонкой полосой ложился на утоптанную землю. Льдистый блик лежал на лезвии большого ножа, небрежно брошенного на крышку гроба. Иногда человек поднимал лицо к небу, и тогда его бормотание становилось громче: «Заклинаю тебя именем Луны… заклинаю тебя именем Ночи… заклинаю тебя именем Звезд…» Но пусто и безлюдно было на кладбище, лишь сквозняк, шелестящий в ветвях вязов высоко над землей и далекий собачий перебрех нарушали тишину. И никому не было дела до знака, возникающего на земле, знака локо-муа, «зеркала», открывающего перекресток двух миров и дающего человеку возможность вглядеться в свое истинное «я».
…Когда Малдер остановил машину у кладбищенской ограды и заглушил мотор, Скалли не сразу нашла в себе силы оторвать ладони от раскалывающейся и плывущей головы. В глазах мутилось, словно после скоростного спуска на «Русских горках»; в горле комом стойл сегодняшний ужин. Клинические симптомы сотрясения мозга… или отравления… Слишком неопределенно.
— В чем дело, Скалли? — голос Малдера казался глухим и далеким, словно звучал сквозь толстый слой ваты — так иногда бывает во сне. — Что с тобой?
— Ничего… — Дана усилием воли заставила себя отнять руки от головы. — Все в порядке. Все в полном порядке…
— Ты уверена?
— Да-да-да, все нормально. Я сейчас посижу немного и тебя догоню. А ты пока давай за Уортоном.
Фокс недоверчиво качнул головой и вышел в темноту.
Некоторое время Скалли сидела неподвижно, вглядываясь расширенными зрачками в клочья тумана, ползущие за ветровым стеклом, и прислушивалась к себе. Тихий, но неотвязный шум в голове постепенно нарастал, неожиданно оборвавшись на самой высокий ноте резким взвизгом, — и тут же снова заныла порядком расчесанная левая ладонь.
Дана осторожно коснулась края ранки пальцем, и вдруг зашипела от нахлынувшей жгучей боли. Казалось, жесткое, как камень, инородное тело с силой напирает изнутри. Когда на ладони появился бугорок, Скалли вскрикнула — не столько от боли, сколько от страха. В следующую секунду края раны разошлись, и на свет появились мокрые черные пальцы. Сильные руки крепко сдавили горло Скалли, и она поперхнулась вибрирующим криком.
Осторожно выбирая путь между надгробиями и крепко, словно охранный талисман, сжимая в руке холодную рукоятку пистолета, федеральный агент Фокс Малдер пробирался к сердцу кладбища — туда, где на крестах и на покрытых налетом тлена мраморных херувимах плясали красноватые отсветы огня, откуда тянуло гарью и где звучал монотонный голос, нараспев произносящий одну за другой ритмичные фразы на чужом гортанном языке. Ветер гнал над землей седые обрывки тумана, луна стремительно скользила по небу, как на серфинге, то появляясь, то исчезая за облаками. Подумать только, как резко меняется наше восприятие одного и того же места в зависимости от часа! Еще вчера днем Малдер смотрел на муниципальное кладбище как на ухоженное и по-своему уютное подобие небольшого парка. С наступлением же темноты все изменилось самым разительным образом. «…От всего этого становилось невыразимо тяжко на душе, чувство это я могу сравнить лишь с тем, что испытывает, очнувшись от своих грез, курильщик опиума: с горечью возвращения к постылым будням, когда вновь спадает пелена, обнажая неприкрашенное уродство…» — сейчас Фокс готов был подписаться под каждым словом классика.
Человек в багровых одеждах дочертил на земле крест, вписанный в неровную окружность, и замер с ножом в руках, задумчиво глядя на закрытый гроб. Малдер видел его широкую неподвижную спину, лунный блик, лежащий на лысине, мощные висловатые плечи бывшего борца…
Человек вздохнул и повернулся к Фоксу.
Это был полковник Уортон. Взгляд полковника рассеянно скользнул по ближайшим надгробиям и сфокусировался на федеральном агенте. Малдер отшатнулся, вскинув пистолет, — физиономия полковника на секунду показалась федеральному агенту маской из выделанной человеческой кожи, натянутой на основу, не совсем подходящую для этой цели. И еще — это скучающее выражение в пронзительно-черных глазах-колодцах…
— Федеральное Бюро! — Выкрикнул Фокс, чтобы заглушить страх. — Бросьте нож, Уортон!
Полковник коротко глянул на федерала и хриплым, каркающим голосом произнес фразу на незнакомом языке, — Фокс сумел уловить только общую угрожающую интонацию.
— Бросьте нож, я вам говорю! — Малдер сделал шаг вперёд. — Выполняйте, ну!
Полковник тяжело согнулся — годы и пренебрежение сбалансированным питанием давали о себе знать — и с силой вогнал лезвие в мягкую, черную землю. Малдеру показалось, будто в его тело, чуть ниже солнечного сплетения, вонзилось пылающее острие и начало медленно вращаться, наматывая на себя внутренности. Фокс выронил пистолет, обеими руками схватился за живот и, согнувшись, ничком рухнул на землю.
Скрученный внезапным приступом, федеральный агент не мог видеть, как, более не обращая на свою жертву внимания, полковник медленно развернулся к оставленному гробу — и нос к носу столкнулся с высоким чернокожим в развевающихся на ветру цветных лохмотьях. Мертвый ненавидящий взгляд сверху вниз ударил морского пехотинца, словно плеть.
— Кто творит зло — тот со злом и столкнется, — проговорил человек, обращаясь к офицеру, и сквозь боль Фокс узнал этот глуховатый бас. Это был голос Бове.
Из рассеченной щеки гаитянина вытекла капелька не успевшей свернуться крови и застыла, подрагивая, на подбородке.
Глаза полковника вспыхну ли. Стремительным, почти невозможным для его фигуры и сложения движением Уортон выкинул вперед руку с заточенным, как бритва, ритуальным кинжалом, — но гаитянин был быстрее. Сверкая белками, Бове неуловимо сместился, уходя от прямого выпада, — и с силой выдохнул в лицо своему противнику облако белого дыма. Полковник вскинул руки и с воплем рухнул на землю…
…Позже Скалли неоднократно пыталась вспомнить подробности той ночи, которая стала переломной для всех обитателей фолкстоунского лагеря, но причудливая мозаика воспоминаний упрямо не желала складываться в единую непротиворечивую картину. В памяти остались только разрозненные обрывки. Салон машины, наполненный неясными шорохами, шарканьем ног и глухим настойчивым бормотанием… Огромный негр в полосатой цветастой накидке — тот самый, что так неожиданно напугал ее во время первого визита в лагерь для незаконных эмигрантов… Его руки, сомкнувшиеся на ее горле… Отсутствие боли — и при этом ощущение удушья, мучительная, забытая со времен детских приступов астмы неспособность вдохнуть полной грудью… Скалли изнемогала. Звезды слабо просвечивали сквозь массивную фигуру душителя, его толстые губы безостановочно шевелились, а пустые глазницы смотрели на нее без всякого выражения. Дану вдавило в спинку кресла, голова запрокинулась, по щеке, вместе со слюной, стекала струйка крови из прокушенной губы… А затем спасительным покрывалом опустилась багровая тьма.
