Москва – город проклятых (СИ) - Кротков Антон Павлович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
— Пора, — зачем-то взглянул на часы Макар. Козырев снова заглянул в колодец, скользнул взглядом по металлическим скобам-ступенькам, уходящим в чёрную бездну. Обычно на такую глубину в несколько сотен метров в любой штрек или забой людей доставляет лифт, и надо поистине быть сумасшедшим, чтобы решиться на подобный экстрим. Но в любом случае отказаться нельзя. Разве что, если бы вдруг от Маргариты и дочери прилетела долгожданная весточка, — тогда бы он с лёгким сердцем бросился к ним, где-бы они не находились.
Маргарите Павловне Козыревой было за что благодарить господа. Посланный им милосердный и отважный спаситель с ангелоподобным ликом, будто сошедший со старинной византийской иконы, привёл их, чудом избежавших сожжения, к очень необычному зданию. Фасад старинного особняка, прилепившийся к круглой башне, был помещён за стеклянную витрину или скорее за пуленепробиваемый экран. Оказалось, они пришли к знаменитой синагоге на Большой Бронной. Скоро они окажутся внутри настоящей крепости, если, конечно, их впустят. Провожатый провёл своих спутниц через калитку в чугунной ограду, во дворике дежурили трое молодцов с ружьями. Маргарита Павловна приготовилась доказывать, что они с дочерью не больны, но этого не потребовалось. «Они со мной» — кивнул Михаил на идущих следом мать с дочерью и этого оказалось достаточно чтобы их пропустили. Маргарите это показалось удивительным и неправильным. Да, да, с одной стороны она была счастлива оказаться в безопасности, но с другой стороны так сюда рано или поздно сможет проникнуть под видом беженца заражённый.
— Странно, — произнесла женщина, когда они отдалились от охранников на достаточное расстояние, чтобы те не могли услышать её слов, — неужели вы ничего не боитесь? Неужели ваша церковь никогда, никогда не подвергалась атакам извне?
— Почему не подвергалась? — пожал плечами Михаил. — Евреям никогда и нигде не давали долго чувствовать себя спокойно, в том числе здесь в Москве. Наша история — это непрерывная цепь притеснений и угнетений, само это место доверху нагружено памятью, весьма трагической. Уже при строительстве синагоги был сделан подземный ход на случай погрома. В 1939 расстреляли раввина, синагогу закрыли. В 1993-ем, уже после того, как синагогу вернули верующим, нам бросили одну бомбу, а вторую — еще через пять лет — обнаружили в молитвенном зале и едва успели вынести во двор, где она и грохнула.
— Поэтому вы закрылись пуленепробиваемым экраном, — понимающе оценила мудрость такого решения Маргарита.
— Это обычное витражное стекло, — мягко улыбнулся молодой человек. — Но не надо воспринимать его как модный нынче дизайнерский трюк. Просто так мы попытались выразить бережное отношение к святыне. Это место связано с людьми, память о которых мы хотим сохранить. Но поскольку святыня эта всё-таки не картина, то и витраж тут — не столько витрина. Скорее для нас это символ, не знаю, сможете ли вы понять меня.
— Я вас прекрасно поняла. Но почему вам было не сделать витрину из пулестойкого стекла, чтобы заодно обезопасить своих прихожан?
— Отчасти соглашусь с вами, с точки зрения обычной логики архитектурное решение выглядит небезопасным, но в тоже время его можно рассматривать как символом непокорности. Да, дерзкий падающий витраж — это вызов: любые стены — бренны и не могут гарантировать спасения; гарантированное спасения возможно лишь в вере…
Михаил указал Маргарите рукой:
— В облике нашего храма заложено много символов. Вот обратите внимание на те вогнутые балки, на которых держится витраж, они символизируют ковчег Завета, и еще и производят впечатление рвущейся наружу энергии.
— И всё же я человек приземлённый, и предпочла бы пуленепробиваемое стекло — проворчала Марго.
Михаил улыбнулся и сказал ей не в упрёк, а с искренним сочувствием:
— Мне бывает очень жаль так называемых «умных» людей, отвергнувших Бога, как изживший своё анахронизм. В итоге они остаются один на один с собственным левым «аналитическим» полушарием, пытаясь всё объяснить логикой, но рано или поздно ужас перед равнодушной бездной жизни ввергает их в пучину самого чёрного отчаяния… Ведь что такое разум? По мне так просто вычислительный прибор, средненький компьютер. А у кого-то даже арифмометр. При этом мы абсолютно зависимы от эмоций, а эмоции определяются сиюминутным гормональным фоном. Поэтому я, как и мой учитель, считаю, что без существующей божественной души само по себе тело слишком очевидно не дотягивает до звания Венца творения.
Между тем вслед за провожатым Козыревы вошли в молельный зал и словно попали в другой мир. Огромное пространство освещали десятки напольных светильников — знаменитых менор («семисвечников»). Свод у них над головами представлял собой великолепный стеклянный купол в виде подсвеченной громадной восьмиконечной звезды Давида. Убранство храма, каждая деталь его были продуманы до мелочей и выполнены с большим тщанием. Многое тут представляло собой отдельное произведение искусства. В воздухе была разлита какая-то торжественность.
Здесь было многолюдно, и все были чем-то заняты: некоторые, разбившись на небольшие группки, о чём-то тихо разговаривали или читали вполголоса. Другие же предпочитали быть в одиночестве и им никто не мешал; кто-то отдыхал на положенных на полу матрацах. Но большинство будто находились в ожидании чего-то.
К новеньким подошёл бородатый человек в облачении раввина, в широкополой чёрной шляпе, с мягким добрым взглядом. Михаил коротко рассказал, что спас этих двоих от расправы и попросил позволить им остаться. Священник ответил, что здесь рады любому нуждающемуся в крове и еде. Маргарите захотелось выразить переполняющую её благодарность, но она не знала как следует правильно обращаться к священникам этой церкви, поэтому попыталась поцеловать руку милосердному бородачу, но тот добродушно рассмеялся и просто пожал ей руку. У раввина оказалась очень мягкая рука, как и у всех старцев и святых отцов.
— Я велю, чтобы вас накормили, — заботливо сообщил священник. Он хотел было идти дальше, однако задержался, внимательно взглянул на чем-то взволнованную женщину, чуть склонив голову набок. — Может, у вас есть ещё какие-нибудь пожелания?
Маргарита смущённо взглянула на Михаила и всё-таки решилась снова повторить то, что её так взволновало:
— Мы вам очень благодарны, Ребе, но меня беспокоит, что из-за недостаточно строго организованной охраны к вам могут проникнуть заражённые. Я вижу тут у вас много женщин, стариков и детей. И меня это не может не беспокоить.
Раввин понимающе переглянулся со своим молодым единоверцем, мягко улыбнулся в бороду и ласково коснулся руки Маргариты:
— В отличие от вас мирян, мы привыкли во всём полагаться на бога.
— На бога надейся, но порох держи сухим! — дерзко заметила супруга президента.
Бородач не стал с ней спорить, сказав лишь, что об этом будет его сегодняшняя проповедь. И ушёл. Михаил тоже отправился по своим делам, предварительно перепоручив Козыревых заботам женщины лет пятидесяти, которую звали Полина — полная, но не толстая, в яркой цветастой косынке, с добрым простым лицом, она мгновенно вызывала к себе симпатию. На груди у неё в вырезе платья Маргарита заметила православный крестик и иконку святой Матроны. Женщина должна была накормить новых обитательниц Ковчега. Для этого Полина провела Маргариту и Дашу в небольшую столовую.
Когда они вошли, то увидели человека в углу за отдельным столиком. Он напоминал нахохлившегося ворона: на остром кончике его горбоносого носа сидели очёчки, поверх которых был направлен внимательный взгляд пронзительных угольных глаз. На затылке надзирателя сидела маленькая круглая шапочка-кипа, дужки его очков удерживались шнурками, наброшенными на большие оттопыренные уши, поросшие чёрными волосами. На столике перед ним лежал толстенный талмуд с серебренным тиснением на обложке, со множеством выглядывающих закладок, и не менее толстый гроссбух — второй вероятно для ведения учёта. И никаких компьютеров.
