Стивен Кинг идёт в кино (сборник) - Кинг Стивен (онлайн книга без .txt) 📗
— Остановись, — сказала Вики, — прямо здесь остановись.
Берт послушно подъехал к обочине.
— Разворачивайся, и поедем назад. Отвезем тело в Гранд-Айленд. Это не так уж и далеко. В общем, поехали.
— Вики, что случилось?
— А то ты не знаешь! — В ее голосе явственно зазвучали визгливые нотки. — В этом городе никого нет. Кроме нас с тобой — ни единой живой души. Ты сам разве не чувствуешь?
Да, он что-то такое почувствовал и до сих пор не избавился от этого ощущения. Но…
— Это просто так кажется, — сказал Берт. — Тихое, провинциальное местечко. Делать особенно нечего, все сидят по домам. Или, может, они все на площади. На распродаже домашней выпечки или на розыгрыше лотереи.
— Здесь никого нет, — проговорила она с нажимом, выделяя каждое слово. — Ты видел ту автозаправку?
— Рядом со складом? Конечно, видел. И что?
Берт отвечал машинально, думая о своем. В кроне ближайшего вяза стрекотали цикады. Пахло засохшими розами, кукурузой и, разумеется, удобрениями. В первый раз за все время их путешествия они с Вики свернули с автомагистрали — и вот приехали в этот маленький городок в штате Небраска, где Берт еще никогда не бывал (хотя несколько раз пролетал над ним на самолете). Действительно странное место. Что-то в нем не так. И в то же время это самый обыкновенный провинциальный городок. Если проехать чуть дальше, там наверняка будет аптека с питьевым фонтанчиком с содовой, и кинотеатр под названием «Киноклуб», и школа имени Джона Кеннеди.
— Берт, там указаны цены. Тридцать пять девяносто — обычный бензин, тридцать восемь девяносто — очищенный. Когда ты в последний раз видел такие цены?
— Ну, года четыре назад, — признался он. — Но, Вики…
— Мы почти в центре, Берт, и не видели ни единой машины! Вообще ни одной!
— До Гранд-Айленда — семьдесят миль. Если мы привезем тело туда, это будет выглядеть странно по меньшей мере.
— Мне все равно, как это будет выглядеть!
— Слушай, давай хотя бы доедем до здания здешней администрации и…
— Нет!
Ну все, началось. Вот вам вкратце ответ на вопрос, почему разваливается брак: «Нет. Ни за что. Никогда. Позеленею и сдохну, но добьюсь, чтобы все вышло по-моему».
— Вики…
— Уедем отсюда. Немедленно. Мне здесь не нравится, Берт.
— Вики, послушай меня…
— Разворачивайся, и поедем.
— Вики, можешь ты пару минут помолчать и послушать?
— Я помолчу и послушаю на обратном пути. Все, поехали.
— У нас в багажнике мертвый ребенок! — заорал он ей в лицо и не без удовольствия отметил, как она вздрогнула и поникла. Он продолжил уже не так громко, но все-таки на повышенных тонах: — Ему перерезали горло, а потом вытолкнули на дорогу, где я его сбил. И теперь я собираюсь найти полицейский участок, или городскую управу, или что еще у них тут есть, я не знаю, и сообщить о случившемся. Если тебе так хочется вернуться на трассу, иди пешком. Я тебя подхвачу на обратном пути. Делай что хочешь. Только не говори мне, чтобы я развернулся и ехал семьдесят миль до Гранд-Айленда, как будто у нас в багажнике не мертвый ребенок, а куча мусора. Он был чьим-то сыном, и мать лишилась ребенка, и мы должны сообщить обо всем куда следует, пока убийца не ушел далеко и его можно поймать.
— Ты скотина, — расплакалась Вики. — Как я живу с тобой, не понимаю!
— Я тоже не понимаю. Давно не понимаю. Но это можно исправить, Вики.
Он отъехал от тротуара. Дворняга, лежавшая на дороге, на миг подняла голову и вновь опустила ее на лапы.
До площади оставалось проехать всего полквартала. На пересечении с улицей Радости Главная улица разделялась на две дорожки, огибавшие лужайку с маленьким сквером и летней эстрадой посередине. Собственно, это и была центральная площадь. На другом конце сквера, там, где Главная улица снова сливалась в одну дорогу, стояли два дома, более или менее похожие на административные здания. Берт разглядел надпись над входом в одно из них: ГАТЛИНСКАЯ ГОРОДСКАЯ УПРАВА.
— Ну вот, — сказал он.
Вики не сказала вообще ничего.
Берт остановил машину примерно в центре площади. Перед входом в закусочную «Гриль-бар „Гатлин“».
— Ты куда? — встревожилась Вики, когда Берт открыл дверцу.
— Попробую выяснить, где все. Видишь, табличка в окне. «Открыто».
— Но ты же не оставишь меня здесь одну.
— Ну, так пойдем вместе. Кто тебе мешает?
Вики открыла дверцу и выбралась из салона. Он увидел, какое бледное у нее лицо, и на мгновение ощутил к ней жалость. Безысходную жалость.
— Слышишь? — спросила жена.
— Что?
— Ничего. Ни машин. Ни людей. Ни тракторов. Ничего.
А потом откуда-то со стороны соседнего квартала донесся звонкий и радостный детский смех.
— Я слышу, как смеются дети, — сказал Берт. — А ты разве нет?
Вики встревоженно посмотрела на мужа.
Он открыл дверь закусочной и вошел в сухую и душную тишину. Толстый слой пыли на полу. Потускневшие хромированные покрытия. Неподвижные вентиляторы под потолком. Пустые столики. Пустые табуреты у барной стойки. Но зеркало позади стойки разбито. И что-то еще… что-то явно не так… через пару секунд Берт сообразил, что именно. Все пивные краны были отломаны и лежали на стойке, словно оригинальные сувениры для раздачи гостям на празднике.
— Ну да. Спроси у кого-нибудь… — В голосе Вики сквозило натужное веселье на грани срыва. — Прошу прощения, сэр, вы не подскажете…
— Помолчи! — рявкнул Берт, но как-то тускло, без всякого выражения. Они стояли прямо напротив большого окна, в пропыленном луче яркого света, и у Берта снова возникло тревожное ощущение, что за ними наблюдают. Он подумал о мертвом мальчике в багажнике. Подумал о звонком смехе детишек. В голове почему-то крутилось одно: Вслепую, вслепую, вслепую.
Его взгляд скользил по пожелтевшим картонкам, приколотым кнопками к стене за стойкой: ЧИЗБУРГЕР 35 центов. ЛУЧШИЙ В МИРЕ КОФЕ 10 центов. КЛУБНИЧНЫЙ ПИРОГ С РЕВЕНЕМ 25 центов. БЛЮДО ДНЯ: ВЕТЧИНА С СОУСОМ «ВЫРВИГЛАЗ» И КАРТОФЕЛЬНОЕ ПЮРЕ 80 центов.
Когда он в последний раз видел такие цены?
Ответ на невысказанный вопрос подсказала Вики.
— Вот, смотри! — Она ткнула в календарь на стене. — Свежайшие блюда двенадцатилетней давности! — Она рассмеялась с наигранной веселостью.
Берт подошел поближе, чтобы как следует рассмотреть календарь. На картинке были изображены два мальчика, купавшиеся в пруду, и забавный щенок, уносивший в зубах их одежду. Под картинкой шла подпись: ГАТЛИНСКИЙ МАСТЕРОВОЙ. ПИЛОМАТЕРИАЛЫ И СКОБЯНЫЕ ТОВАРЫ. ВЫ ЛОМАЕТЕ, МЫ ПОЧИНЯЕМ. Месяц — август. Год — 1964.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Но я уверен…
— Ты уверен! — взбеленилась Вики. — Конечно, уверен! Кто бы сомневался! Вот что меня в тебе бесит, Берт, — ты всегда и во всем уверен!
Он пошел к выходу, и Вики бросилась следом за ним:
— Ты куда?
— В городскую управу.
— Берт, ну почему ты такой упрямый? Ты же сам видишь: здесь что-то не так. И все равно не желаешь признать очевидное.
— Я не упрямый. Просто хочу поскорее избавиться от того, что в багажнике.
Они вышли на улицу, и Берт вновь поразился тому, как здесь тихо. Ни единого звука. И запах… Да, запах. Про него как-то не вспоминаешь, когда мажешь маслом только что сваренную кукурузу, посыпаешь ее солью, откусываешь и жуешь. Но вот же он, тот самый запах, в котором слились солнце, дождь, всевозможные химические удобрения и хорошая порция экологически чистого навоза. Хотя здесь он чуть-чуть отличался от запаха унавоженной земли, каким Берт его помнил из детства. (Он вырос в деревне, на севере штата Нью-Йорк.) Да, органические удобрения — это тебе не душистые ландыши, но в середине весны, ранним вечером, когда теплый ветер доносил запах навоза со свежевспаханных полей, на душе становилось тепло и уютно, и ты вдруг очень отчетливо понимал, что зима наконец-то ушла и уже не вернется, и впереди будет лето, и учиться осталось всего ничего, месяца полтора-два, а потом школу закроют на летние каникулы, самые длинные в году. Для Берта запах навоза — прямо скажем, не самый благоуханный — навсегда связан с другими запахами весны, по-настоящему приятными и ароматными: тимофеевки, клевера, свежей земли, алтея и кизила.
