Гробница - Герберт Джеймс (библиотека электронных книг TXT) 📗
— "Где же еще ему быть, как не «в тебе самом», — ответил беззвучный шепот, раздавшийся прямо в его мозгу.
— Не может быть! — воскликнул Холлоран, сжав голову обеими руками, чтобы больше не слышать этот тихий, вкрадчивый голос.
— "Тем не менее это так!"
Послышался знакомый торжествующий смешок.
— "Я могу быть везде, где только пожелаю. Разве я не продемонстрировал себе свои возможности во время нашей первой встречи?"
— Я могу помешать тебе!
— "Можешь? Что ж, попробуй", — отозвался Клин, не скрывая насмешки.
Холлоран почувствовал невыносимую боль — казалось, его глазные яблоки изнутри кто-то жжет добела раскаленным железом. Он склонился к земле, колени его согнулись сами собой.
— "Ну, как? Больно? Я могу сделать еще больнее. Ты заслужил более тяжкие муки."
Холлоран поднял глаза — Клин стоял совсем рядом, повернувшись к нему лицом; глаза медиума были закрыты, обагренные кровью руки прижаты к груди. Его голова, торчащая из тесного ворота черной мантии, представляла собой жуткое зрелище — кожа почти сошла, и лицо превратилось в сплошную кровоточащую рану. Он стоял, шатаясь, и тени, протянувшиеся к нему из темных ниш — нет, нечто «большее», чем тени — извивались вокруг него в причудливом танце. Клин широко раскрыл рот в беззвучном крике, а его черты были искажены гримасой боли.
— Слишком поздно! — крикнул ему Холлоран. — Ты слишком слаб. Твои силы уже не те, что прежде.
Произнося эти слова, Холлоран почувствовал, как утихает боль и разжимается стальной обруч, стиснувший его виски. Но через несколько мгновений боль нахлынула с новой силой.
— "Ты ошибаешься, Холлоран", — прошептал внутренний голос. — «Вся проблема заключается в том, что я еще не решил, сразу ли я прикончу тебя, или помучаю некоторое время, чтобы вполне насладиться твоим страхом, твоей предсмертной агонией.»
Раздался хриплый вздох — Холлоран уловил его внутренним слухом, подобно тому, как он слышал беззвучный шепот Клина. Клин, едва держащийся на ногах, сделал шаг к нему. Он провел по лицу руками, оставляя глубокие царапины там, где пальцы касались обнаженной плоти.
— "Холлоран!"
Этот резкий крик сорвался с потрескавшихся губ Клина.
Медиум открыл глаза — огромные черные зрачки резко выделялись на синевато-багровом лице.
— Я могу причинить тебе боль, — прохрипел Клин. — Я могу сделать так, чтобы твое сердце разорвалось от ужасов, которые я тебе покажу.
Глаза низкорослого человека закрылись, и снова беззвучно рассмеялся. Холлоран «почувствовал» этот смех, и им овладел новый приступ гнева. Галлюцинации обрели резкие, отчетливые формы. Холлоран видел перед собой фантастических чудовищ, созданных его воображением — отвратительных, ужасных тварей. Но, порожденные его собственным воображением, они были чересчур вещественными и осязаемыми для обыкновенных кошмарных видений. Их острые когти резали тело, словно острые ножи. Он чувствовал зловоние, исходившее от них — их влажное дыхание наполняло воздух нестерпимым смрадом. Они присасывались к его коже своими жадными ртами (он не был уверен в том, что это рты — лишенные губ черные отверстия раскрывались в их безобразных телах), впиваясь в лицо и шею.
Он чувствовал тупую боль в руках. Грудь сжало, словно в тисках. Темный страх начал подниматься из глубины его сознания, вытесняя все остальные чувства. Нет! Это всего лишь плод его воображения — и внушения Клина. Они не могут причинить ему никакого вреда!
Однако вред они причинить могли.
Как только жадные рты впились в тело Холлорана, жизненные силы понемногу начали оставлять его. Он «знал», что враждебные живые организмы проникают сквозь кожу и попадают в вены, закупоривая их, нарушая циркуляцию крови. Они росли и набухали, впитывая в себя соки, пока наконец не достигали таких размеров, что кровеносные сосуды лопались и рвались, не выдержав растущего давления изнутри. Обессилев, он сел на пол. Теперь он знал, что методом внушения Клин постепенно доводит мозг своей жертвы до такого состояния, что собственное сознание неизбежно убивает ее. У Холлорана не было сил сопротивляться; бредовые видения, вызванные Клином, были слишком сильными, яркими и «реальными»! Лоб Холлорана коснулся холодной, мокрой каменной плиты пола.
На этот раз оглушительный грохот был не громовым раскатом.
Резкий звук привел Холлорана в сознание, вывел из оцепенения, в которое он впал, поддавшись колдовским чарам. Водоворот чувств и вихрь безумных мыслей опьянил его, одурманил его мозг. Он громко застонал. Постепенно его сознание стало проясняться, и он почувствовал острую боль в бедре — там, где его зацепила пуля, пробившая тело араба. На порванной куртке расплывалось кровавое пятно. Однако Холлоран не испугался, а почти обрадовался виду своей собственной крови и боли: резкой и пульсирующей — в раненном боку, тупой — в горле, пострадавшем от тугой удавки Даада. Эта боль возвращала его к подлинной реальности.
Холлоран открыл глаза и огляделся кругом. Чудовища куда-то исчезли. Черные тени в нишах вернулись на свое место, снова стали обыкновенными тенями.
Клин ничком лежал на полу. Неподвижно, словно мертвый.
Холлоран медленно поднялся с пола. Некоторое время он стоял, наклонившись вперед и опираясь руками о колени, чтобы окончательно прийти в себя и собраться с силами. Он обвел глазами мрачное подземелье, ища Кору.
Она присела на ступеньки возле тела гангстера. Ее халат был разорван, лохмотья свисали до пояса. На ее бледной коже отчетливо выступали багрово-красные рубцы от плети и пятна крови. Ее дрожащая рука сжимала револьвер; голубой дымок еще вился у самого дула. Она глядела на Клина неподвижными, широко раскрытыми глазами; лицо ее застыло, стало похоже на лица каменных изваяний, стоящих в углах комнаты.
— Кора... — негромко окликнул ее Холлоран и, шатаясь, побрел к ней. Встав на одно колено, он вытащил пистолет из ее пальцев, отложив смертоносное оружие в сторону.
— Мне кажется, это была его последняя пуля, — сказал он, бережно оправляя ее разорванный халат, спустившийся с плеч. Она повернулась к нему, и слабый огонек сознания затеплился в ее огромных глазах с расширенными зрачками — девушка узнала его. Она невнятно пробормотала несколько слов — Холлорану так и не удалось разобрать их; впрочем, это уже не имело значения. Он крепко обнял ее, прижимая расслабленное, податливое тело к своей груди, целуя ее посеребренные влагой — влагой ли? — волосы... — Все позади, Кора, — сказал он тихо, словно убаюкивая ребенка после ночного кошмара. — Я увезу тебя отсюда. Далеко-далеко.
Она прижалась лицом к его груди. Слезы насквозь промочили его рубашку. Он поднял руку, лаская шею под ее растрепавшимися волосами.
И вдруг почувствовал, как девушка напряглась всем телом.
За его спиной раздался шорох.
Холлоран оглянулся.
Феликс Клин полз на животе по скользкому полу — через грязь и лужи, — оставляя за собой длинный кровавый след и куски сошедшей кожи. Морщинистое лицо и руки медиума были изрезаны глубокими трещинами — в их глубине поблескивала красная кровь. Лицевые мускулы и сухожилия обнажились, на лбу и висках вздулись синеватые вены. Он тяжело дышал, пядь за пядью продвигаясь к грязной луже, в которой лежал темный, сморщенный комок — древнее сердце.
До места, где лежала вожделенная реликвия, оставалось всего несколько шагов. Дрожащей рукой Клин потянулся к своему фетишу, когда-то бывшему частицей живой плоти; дыхание его стало еще более хриплым и неровным, из раскрытого рта вытекла тонкая струйка слюны.
Три шага до цели.
«Рывок.»
Два шага. У Клина вырвался тихий, жалобный стон, когда он тащил свое истерзанное тело по шероховатым камням. На глазах показались слезы — боль стала нестерпимой.
«Рывок.»
Через грязь.
Холлоран встал, мягко отводя руку Коры, цепляющейся за его рукав. «Еще рывок.»
Теперь уже осталось совсем немного.
В темных глазах Клина промелькнуло отчаяние.
