Кровь и золото - Райс Энн (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Глава 28
Оглядываясь назад, я даже не сомневаюсь, что сама Акаша отвратила меня от спасения Амадео, и вижу, что все, рассказанное здесь, не оставляет сомнения в ее вмешательстве в мою жизнь в некоторые другие периоды.
Предприми я попытку отправиться на юг, в Рим, я попал бы прямо к Сантино и нашел бы свою гибель. А разве она могла бы придумать приманку лучше, чем надежда на скорую встречу с Пандорой?
Конечно, знакомство с Рэймондом Галлантом было вполне реальным, подробности нашего разговора накрепко запечатлелись в памяти, и Акаша, разумеется, воспользовалась своим могуществом и прочла все, что нужно, у меня в голове.
И я на самом деле описывал Пандору Бьянке, а царица, прислушавшись к отчаянным молитвам, посылаемым из Венеции, вполне могла знать о нашей беседе.
Так или иначе, в ту ночь, когда мы прибыли в склеп, я твердо встал на путь выздоровления с намерением разыскать Пандору.
Если бы мне в тот момент сказали, что на поиски уйдут добрые двести лет, я бы поддался отчаянию, но откуда мне было знать? Я понимал лишь, что в святилище безопасно, что защищать меня будет Акаша, а скрашивать существование – Бьянка.
Больше года я питался кровью из священного источника. И на протяжении шести месяцев поил Бьянку своей Могущественной Кровью.
В те ночи, когда я не мог открыть каменную дверь, после каждого божественного пира я обнаруживал, что крепну и выздоравливаю, и коротал остаток ночи в негромкой почтительной беседе с Бьянкой.
Мы приучили себя экономить масло для ламп и превосходные свечи, что я хранил позади трона божественной четы, ибо не представляли себе, сколько пройдет времени, прежде чем я открою дверь и смогу в поисках крови перенести нас в отдаленные альпийские городки.
Наконец наступила ночь, когда я почувствовал сильнейшее желание попытаться выйти наружу, и у меня хватило ума понять, что это не просто прихоть. Я увидел цепочку образов, подразумевающих, что у меня уже достаточно сил. Я смогу открыть дверь. Смогу выйти. И смогу забрать с собой Бьянку.
Появляться в смертном мире было опасно – кожа моя стала черной как уголь, вся иссеченная глубокими шрамами, словно от ударов кочерги. Но зеркало Бьянки показывало мне вполне оформившееся лицо со знакомым безмятежным выражением. Тело же обрело былую силу, а руки, которыми я так тщеславно горжусь, снова стали руками ученого с длинными холеными пальцами.
Но и на следующий год я не осмелился написать Рэймонду Галланту.
Подхватив Бьянку, я улетал в далекие города, где поспешно и неуклюже отыскивал преступников. Поскольку подобные существа часто сбиваются в стаи, мы устраивали пиры, наедаясь до отвала; а потом я забирал у покойников необходимую одежду и золото. И мы успевали до рассвета вернуться в святилище.
Вспоминая тот период, мне кажется, что таким образом мы прожили по крайней мере лет десять. Но время – странная вещь, я не могу знать наверняка.
Но точно помню, что между нами с Бьянкой установилась сильнейшая связь, казавшаяся абсолютно нерушимой. По прошествии лет она превратилась в не менее надежного товарища по молчанию, чем по разговорам.
Мы стали единым целым, не спорили, не спрашивали совета.
Гордая и безжалостная охотница, верная величию Тех, Кого Следует Оберегать, она всегда пользовалась возможностью выпить крови нескольких жертв за ночь. Казалось, ее тело способно поглотить нескончаемый поток крови. Она стремилась обрести могущество как за счет меня, так и за счет злодеев, которых убивала с праведной холодностью.
Плывя по ветру в моих объятиях, она бесстрашно обращала взор к звездам. И часто легко и непринужденно рассказывала о смертной жизни во Флоренции, о своей юности, о том, как она любила братьев, буквально поклонявшихся Лоренцо Великолепному. Да, она не раз встречала моего возлюбленного Боттичелли и описывала картины, которых я не видел. Иногда она пела мне песни собственного сочинения. Она с грустью вспоминала смерть братьев и тот день, когда она оказалась во власти своей родни.
Я любил слушать ее не меньше, чем говорить сам. Наши беседы текли так живо, что я до сих пор удивляюсь.
И хотя под утро, бывало, она расчесывала прелестные волосы и вплетала в них жемчужные нити, она никогда не жаловалась на жизнь и носила туники и плащи убитых нами мужчин.
Периодически, тайно проскальзывая за спины Тех, Кого Следует Оберегать, она вынимала из драгоценного свертка великолепное шелковое платье и с удовольствием принаряжалась, чтобы лечь спать рядом со мной, а я осыпал ее жаркими комплиментами и поцелуями.
С Пандорой я не знал такого покоя. И не ведал счастья сердечной простоты.
Но только к Пандоре обращены были все мои мысли – к Пандоре, путешествующей в северных землях, к Пандоре со спутником-азиатом.
И вот наступил вечер, когда после яростной охоты, вконец обессилев, Бьянка попросила вернуться в святилище пораньше. В моем распоряжении оказались три часа драгоценного времени.
Я также располагал новым притоком силы, который невольно скрыл от нее.
И я направился в удаленный альпийский монастырь, сильно пострадавший от явления, известного историкам как протестантская Реформация. Я знал, что найду здесь перепуганных монахов, которые согласятся взять золото и помогут переслать письмо в Англию.
Первым делом я вошел в пустую часовню, где собрал все целые восковые свечи, чтобы пополнить запас святилища, и сложил их в припасенный заранее мешок.
Потом я пошел в скрипторий, где сидел старый монах, быстро писавший какие-то тексты при свете одной-единственной свечи.
Почувствовав мое присутствие, он поднял глаза.
– Да, – быстро отозвался я на его родном германском наречии, – я необычный человек и выбрал необычный способ прийти к вам, но поверьте, у меня добрые намерения.
Седовласый, с выбритой тонзурой, он сидел и мерз в пустом скриптории, и коричневая ряса не спасала от холода. Он глядел на меня с поистине бесстрашным выражением лица.
Но я напомнил себе, что выглядел как нельзя более по-человечески. Моя кожа была черна, как у мавра, а поношенную серую одежду я позаимствовал у очередного обреченного.
Он не сводил с меня глаз и явно не собирался поднимать тревогу. Я вспомнил старый фокус и положил перед ним кошель золота, предназначенного для нужд обедневшего монастыря.
– Мне необходимо написать письмо, – сказал я, – и убедиться, что оно дошло до адресата. Письмо в Англию.
– Католикам? – спросил он, приподняв густые седые брови.
– Наверное, – пожал я плечами. Естественно, я не собирался объяснять ему, что Таламаска – светская организация.
– Тогда не стоит писать, – сказал он. – Англия уже не католическая страна.
– О чем вы говорите? – удивился я. – Не могла же Реформация проникнуть в такую страну, как Англия.
Он рассмеялся.
– Нет, дело не в Реформации, – объяснил он. – Дело в тщеславии короля, который собрался разводиться с женой, испанкой и католичкой, и объявил, что Папа не властен принимать за него решения.
Я так расстроился, что сел на ближайшую скамью, хотя мне не предлагали садиться.
– Кто вы? – спросил старый монах. Он отложил перо и поглядел на меня задумчивыми глазами.
– Не имеет значения, – устало ответил я. – Думаете, нет надежды, что посланное отсюда письмо попадет в замок Лорвич в Восточной Англии?
– Даже не знаю, – сказал монах. – Вполне возможно, что попадет. Кто-то поддерживает короля Генриха Восьмого, кто-то восстал против него. Но по большому счету он стирает с лица земли английские монастыри. Поэтому, если вы напишете от меня письмо, оно не попадет в монастырь, разве что прямо в замок. Как нам это устроить? Нужно подумать. Всегда можно попробовать.
– Да, пожалуйста, давайте попробуем.
– Но для начала скажите, кто вы, – повторил он. – Я не стану писать писем, не получив ответа. И я хочу знать, почему вы украли все целые свечи в часовне, оставив только оплывшие.
– Откуда вы знаете? – спросил я в невероятном волнении. Я-то считал, что крался тихо как мышь.
