Арлекин - Гамильтон Лорел Кей (мир книг txt) 📗

Между нами и наступающей тьмой осталось два светильника.

— Я чую волка, — сказал Мика.

Я покачала головой:

— Мать Всей Тьмы с волками дела не имеет. Она орудует котами, самыми различными котами, но не собаками.

Натэниел и Ричард тоже понюхали воздух.

— Волк, — заявил Ричард.

Натэниел кивнул.

— Пули эту штуку не берут? — обратился ко мне Эдуард.

Я покачала головой.

— Тогда скажешь, когда найдется что-нибудь, по чему можно стрелять.

— Мне тоже интересно, — поддержала его Клодия.

Темнота доползла почти до сцены, но ощущение было не совсем то. Не как от Марми Нуар. Я отключила пушистый вкус любви от ardeur’а и потянулась вперед своей силой, своей некромантией. Потянулась я навстречу не наступающей тьме, а точке на потолке, где она возникла. Марми Нуар застенчивостью не страдает: если бы она здесь была, мы бы уже знали. А тогда кто это такой или что это за чертовщина? Кто несет в себе кусок тьмы?

Я пошарила в балках возле самой вершины купола, и почти слышала этот голос, громкий шепот: «Не здесь. Не здесь. Я не здесь». И я даже было отвернулась, и тут поняла, что делаю. Что-то там было в своде, кто-то там был.

Темнота заворачивалась у края сцены, начинала глотать светильники, прожекторами высвечивающие кафедру. Коломбина засмеялась радостно и жестоко:

— Всех вас пожрет тьма!

— Да не ты же вызываешь темноту, не ты и не твой Джованни, — бросила я ей.

— Мы — Арлекин! — крикнула она.

— Ты скажи твоему приятелю на потолке, пусть покажется.

Она вдруг застыла совершенно неподвижно, и это было выразительней, чем любая мимика человеческого лица. Кто-то там был, и она думала, что никто из нас об этом не узнает. Отлично, но чем это нам поможет?

Темнота почти добралась до нас. И пахла эта темнота влажной ночью, и землей, и волком, едким вкусом на языке. Нет, это не тот запах волка, что мне известен, но времени на анализы не было.

— Эдуард, стреляй в тот угол! — крикнула я, указывая туда, где притаился вампир.

Эдуард и Олаф выхватили пистолеты, нацелились. Темнота, клубясь, покатилась на нас, на Жан-Клода. Я выхватила пистолет, встала перед ним, и рядом со мной оказался Римус.

— Ты не забыла, что у тебя есть телохранители?

Мелькнул полосой Хэвен — и оказался рядом со мной.

— Наконец-то есть во что стрелять!

— Еще нет, — возразила я. — Он еще не здесь.

— Кто не здесь? — спросил Римус.

Заговорили пистолеты Эдуарда и Олафа, и темнота поглотила мир — черная, безлунная ночь.

— Блин! — выругался Хэвен.

Они оба придвинулись ко мне, я положила свободную руку на плечо Римуса, чтобы знать, где он. Ногу подвинула так, чтобы касаться ею Хэвена, а он положил руку мне на спину. Так мы хотя бы друг в друга не попадем. В полнейшей темноте мы стояли, вытащив пистолеты, но ничего не было видно. Как стрелять, если не видно, во что?

— Анита, слышишь меня? — крикнул Эдуард. — У нас тут кровь на стене, но не видно, во что попали!

— Слышу! — крикнула я в ответ.

— Идем к вам, — сказал он.

Я не знаю, что бы крикнула я в ответ: «Идите», или «Не надо!» — потому что Римус сказал:

— Волк.

— Близко, — ответил Хэвен.

Раздался влажный густой звук, будто нож выдернули из тела. Если бы я не напрягала слух изо всех сил, могла бы и не услышать, но ничего, потому что Хэвен и Римус обернулись одновременно, увлекая меня за собой — почти как партнершу в танце. Мы выстрелили на звук, на едкий запах волка. И еще раз, и стреляли, пока не получили ответный удар.

— Когти! — крикнул Хэвен.

Римус вдруг оказался передо мной, закрывая меня телом, и я почувствовала, как он дернулся от сильного удара.

— Хэвен! — крикнула я.

— Анита! — отозвался он, все оттуда же, справа.

Я высунула пистолет из-за Римуса и выстрелила в упор в тело с другой стороны от него, и стреляла, пока не защелкала пустая обойма. Но и Хэвен уже был здесь и стрелял в то, что было от Римуса с другой стороны, а тело Римуса дернулось, и мне показалось, что Хэвен его ранил случайно, но потом раздался звук, мясистый, рвущийся, влажный ужасный звук, хрустнули кости, и Римус вскрикнул снова. На меня хлынула горячая жидкость, и крикнула я. Когти рванули на мне футболку, и я выхватила нож, потому что другого оружия у меня не было. Когтистая лапа задела мне грудь, я полоснула по этой лапе ножом. Руки Римуса сжались вокруг меня, прижимая к когтям. Ничего не было видно, а то, что я ощущала, было непонятно. Откуда же эти чертовы когти взялись?

Хэвен больше не прикасался ко мне, я слышала шум драки.

— Отойди от него, Анита! Прочь от него! — крикнул Хэвен.

— От кого? — спросила я и ударила ножом в лапу, не принадлежащую Римусу. Резанула ее, но и она меня порезала, и я крикнула — больше от досады, чем от чего другого.

— Прости, — шепнул Римус, руки его соскользнули вниз, колени подкосились, но он не упал — я подхватила его, пытаясь поддержать, и только тут поняла, откуда взялась рука с когтями. Нет, этого не может быть.

— Римус! — крикнула я.

Движение, шум, бой. Непонятные какие-то звуки, напряженное пыхтение. Что там творится?

Римус вдруг рухнул вперед, я попыталась его подхватить, но слишком это было внезапно, да и тяжелее он меня на сотню фунтов. Я свалилась, ударившись спиной об пол, он упал на меня сверху и застыл, не шевелясь. Темнота рассеялась, снова стало видно.

Из спины Римуса торчала отрубленная рука. Я закричала — не могла сдержаться. Телохранители подбежали к нему, поднимая его с меня. На спину перевернуть его было невозможно, потому что рука торчала из груди, и кисть была уже человеческой, но по виду груди моей и Римуса понятно было, что она не была такой, когда пробивала его. Глаза его были закрыты, и лежал он неподвижно. С ужасной неподвижностью.

— Вытащите из него эту штуку, — велела Клодия.

Вдруг рядом с ней оказался Фредо, держа в руках нож размером с небольшой меч. Он занес клинок — и я успела отвести глаза до того, как он ударил. Истина и Нечестивец держали острия мечей возле горла нового арлекина, которого я раньше не видала, и он был весь в черном и в черной маске. У него не было руки. Олаф, Эдуард и охранники держали на мушке Джованни и Коломбину. Вокруг них стояли Ашер, Жан-Клод, Реквием и многие еще наши вампиры. Теперь, решила я, когда истинный мастер Арлекина повержен, они справятся с оставшимися двумя. Хорошо, когда что-то получается. Хэвен сидел на полу между этими двумя группами, из ран текла кровь, но он был жив. А вот насчет Римуса непонятно. Я повернулась к нему.

Руку уже извлекли, разрубив пополам, но в груди осталась дыра, через которую видно было насквозь — как от пушечного ядра в мультфильме.

— Ой, ё… — сказала я. — Сердце…

Клодия обернулась ко мне — в слезах.

— У этого гада серебряные скобы были на предплечьях. Серебро как бритва острое. Украшения, блин.

— У него заживают раны, — сообщил Нечестивец. — Как бы нам это прекратить?

— А Римус…

Я не могла этого произнести.

— Убит, — сказала Клодия.

Холодно и деловито, будто и не текли по ее лицу слезы.

— Да, — отозвалась я.

Она кивнула.

— Он погиб, спасая меня.

— Он погиб, делая свою работу, — ответила она.

Глядя на ее слезы, я подумала, был ли он всего лишь другом ей — или больше. Лучше, если другом. Ох, лучше.

Я встала — и снова упала. Ричард меня подхватил.

— Римуса убили, — сказала я и оттолкнула его.

— Анита, прошу тебя.

Я покачала головой:

— Либо помоги мне подойти к Истине и Нечестивцу, либо иди куда-нибудь еще.

— Но дай я хоть посмотрю, сильно ли ты ранена.

— Нет!

— Ты хочешь, чтобы Римус погиб зря? Да?

С другой стороны от меня возник Мика:

— Анита, давай посмотрим, а потом мы тебя отведем к Истине и Нечестивцу.

— Анита, пожалуйста, — попросил подошедший Натэниел.

Я кивнула. Они тряпкой, которую им дал кто-то из публики, стерли с меня часть крови. Царапины не были глубоки — не были глубоки настолько, что, будь я больше человеком, мне бы швы понадобились. При виде таких разрезов на груди я должна была бы беспокоиться о косметическом эффекте, но вот почему-то совершенно не беспокоилась.