Банши - Брэдбери Рэй Дуглас (онлайн книга без TXT) 📗

Рэй Брэдбери

Банши

Бывает, приходится на ночь глядя выезжать из Дублина и мчаться через всю Ирландию: минуя спящие городки, ныряешь в изморось, а потом в туман, который смешивается с дождем и летит в продуваемое ветром безмолвие. Все вокруг сковано холодом и ожиданием. Такими ночами на безлюдных перекрестках случаются нежданные встречи, а в воздухе призраками плывут нескончаемые нити паутины, хотя на сотни миль в округе не найдешь ни единого паука. Далеко за лугами нет?нет да скрипнет калитка или задрожит под неверным лунным светом оконное стекло.

В такую погоду, как говорят ирландцы, приходит банши. [1] Я это почувствовал кожей, ясно понял, как только мое такси, проехав последнюю развилку, притормозило у входа в Кортаун?Хаус, так далеко от Дублина, что, рухни столица той ночью в преисподнюю, никто бы здесь и бровью не повел.

Я расплатился с таксистом и проводил глазами машину, которая взяла обратный курс на пока еще нерухнувший столичный город, оставив меня, с двадцатью переписанными заново страницами сценария в кармане, перед домом кинорежиссера, моего работодателя. В полночной тишине я вдыхал Ирландию и выдыхал сырость из отвалов души.

Потом я постучался.

Дверь почти сразу распахнулась. Возникший на пороге Джон Хэмптон [2] сунул мне стаканчик хереса и увлек меня в дом.

— Ей?богу, дружище, ты меня заинтриговал. Скидывай пальто. Давай сюда сценарий. Успел закончить? Поверю на слово. Нет, серьезно, я сгораю от любопытства. Молодец, что позвонил из Дублина. Дома никого. Клара с детьми в Париже. Мы с тобой в охотку почитаем, доведем до ума эпизоды, приговорим бутылочку, часа в два отправимся на боковую — а там… Это еще что?

Дверь оставалась открытой. Джон шагнул вперед, склонил голову, закрыл глаза и прислушался.

Над лугами шуршал ветер. От этого казалось, будто на гигантском ложе облаков кто?то откидывает простыни.

Я тоже прислушался.

Из?за темных полей прилетел слабый?слабый стон, тихий всхлип.

Не открывая глаз, Джон прошептал:

— Известно тебе, приятель, что это такое?

— Что?

— Потом скажу. За мной!

Он захлопнул дверь, развернулся и зашагал по коридору — гордый владелец пустых владений, в домашнем халате, спортивных брюках и начищенных полуботинках; непослушные волосы выдавали в нем пловца, который стремится по волнам, а то и против течения, но с завидным постоянством ныряет в чужие постели.

В библиотеке, остановившись перед камином он полыхнул проблеском смеха, как лучом маяка сверкнул белозубой улыбкой и сунул мне второй стаканчик хереса в обмен на сценарий, который ему пришлось вырвать у меня из рук.

— Посмотрим, что ты родил, мой гений, мое левое полушарие, моя правая рука. Садись. Пей. Внимай.

Широко расставив ноги на каменных плитах, он грел зад, просматривал рукопись и краем глаза следил, как стремительно убывал херес у меня в стакане, и сами собой зажмуривались глаза, когда очередная страница, выпущенная из его пальцев, кружилась в воздухе, перед тем как опуститься на ковер. Отправив в полет последний лист, Джон раскурил тонкую сигару и уставился в потолок, вытягивая из меня душу.

— Сукин ты сын, — в конце концов изрек он, выпуская дым. — Здорово. Черт тебя подери, парень. Это просто здорово!

У меня внутри все оборвалось. Слишком уж неожиданно такая похвала ударила под вздох.

— Разумеется, надо слегка подсократить!

Теперь все стало на свои места.

— Разумеется, — поддакнул я.

Внаклонку, как матерый самец шимпанзе, Джон стал собирать с пола страницы. Потом он отвернулся, и я решил, что рукопись вот?вот полетит в огонь. Но он крепко сжимал сценарий в руках, глядя на языки пламени.

— Когда выкроим время, — негромко произнес он, — ты должен научить меня писать сценарии.

Теперь он сидел в кресле, мирясь с неизбежным и не скрывая восхищения.

— Когда выкроим время, — хохотнул я, — вы должны научить меня снимать кино.

— «Зверь» будет нашей общей картиной, сынок. Мы — одна команда.

Он встал и подошел ко мне чокнуться:

— Мы — самая классная команда! — Тут он сменил пластинку. — Как жена, как дети?

— Ждут меня на Сицилии, где тепло.

— Дай срок, отправим тебя к ним, на солнышко, уже недолго осталось! Мне…

Склонив голову набок, он застыл в театральной позе и прислушался.

— Эй, что там такое?.. — прошептал он.

Я повернулся к дверям и выждал.

За стенами огромного старого особняка нитью протянулся едва уловимый звук, словно кто?то сколупнул ногтем краску или скользнул вниз по стволу сухого дерева. Потом до нашего слуха донесся тишайший выдох?стон, а за ним нечто, похожее на плач.

Все так же театрально Джон подался вперед, снова замер, как памятник в живой картине, разинул рот, будто готовясь заглотить эти звуки, и вытаращил глаза, которые от напускной тревоги стали размером с куриное яйцо.

— Сказать тебе, дружище, кто это был? Банши!

— Что?о?о? — вырвалось у меня.

— Банши! — с нажимом повторил он. — Это дух в обличье старухи, что выходит на дорогу, когда кому?то суждено через час умереть. Вот кто сюда пожаловал! — Он шагнул к окну, поднял штору и выглянул на улицу. — Ш?ш?ш! А вдруг она явилась за нами?

— Чепуха, Джон! — Я негромко посмеялся.

— Нет, приятель, не скажи. — Он неотрывно смотрел в темноту, смакуя эту мелодраму. — Как?никак, я живу в здешних местах десять лет. Сюда пришла смерть. Банши все чует! Так о чем у нас был разговор?

Он запросто перешел к житейским делам, вернулся к камину и заморгал над моим сценарием, как над хитрой головоломкой.

— Ты заметил, Дуг, что «Зверь» — это вылитый я? Герой покоряет океаны, напропалую покоряет женщин — и так по всему свету, нигде не задерживаясь. Наверно, потому меня и зацепил этот сценарий. Тебе интересно знать, сколько у меня было женщин? Сотни! Ведь я…

Он умолк, снова отдавшись во власть сочиненных мною строчек. Его лицо просияло.

— Блеск!

Я робко выжидал.

— Нет, я о другом. — Отшвырнув сценарий, он схватил с каминной полки свежий номер лондонской «Таймс». — Я вот об этом! Блистательная рецензия на твой последний сборник рассказов!

— Неужели? — Меня так и подбросило.

— Спокойно, дружище. Я сам прочту тебе эту умопомрачительную рецензию. Ты будешь в восторге. Это потрясающе!

Мое сердце дало течь и затонуло. Я догадывался, что меня ждет очередной розыгрыш или — еще того хуже — замаскированная под розыгрыш правда.

— Итак, слушай!

Джон развернул газету и, как ветхозаветный Ахав, начал вещать.

— Возможно, рассказы Дугласа Роджерса стали высочайшим достижением американской литературы… — Джон выдержал паузу и невинно подмигнул. — Согласись, пока неплохо!

— Дальше, — взмолился я и забросил в себя содержимое стакана. Так бросают жребий судьбы в бездну полного краха воли.

— …но у нас, в Лондоне, — с выражением читал Джон, — от беллетриста ожидают большего. Копируя образы Киплинга, стиль Моэма и сарказм Ивлина Во, Роджерс барахтается в Атлантике, на полпути к нам. Его произведения лишены самобытности, это не более чем фальшивые перепевы классики. Дуглас Роджерс, плывите домой!

Я вскочил и заметался по комнате, а Джон лениво бросил газету в камин, где она затрепетала умирающей птицей и пала добычей ревущих искр и пламени.

Потеряв голову, я чуть не кинулся в огонь за этой проклятой рецензией, но с некоторым облегчением заметил, что она приказала долго жить.

Джон, не спускавший с меня глаз, был довольнехонек. У меня пылали щеки, скрежетали зубы. Рука, приросшая к каминной полке, похолодела и сжалась в гранитный кулак.

Из глаз брызнули слезы, потому что окостеневший язык не слушался.

— В чем дело, дружок? — Джон сверлил меня взглядом, как обезьяна, в чью клетку швырнули подыхающего сородича. — С головой плохо?