Голодный дом - Блох Роберт Альберт (читать полную версию книги .txt) 📗

Роберт Блох

Голодный дом

Когда они въехали в этот дом, там никого не было – только они вдвоем.

Потом появилось оно. Возможно, оно уже давно обитало в доме, поджидая их. Во всяком случае, теперь оно там было. И с этим ничего нельзя было поделать.

Но не могло быть и речи о том, чтобы переехать в другое место. Они арендовали дом на пять лет и в глубине души радовались, что им удалось найти жилье за такую низкую плату. Однако теперь бесполезно было жаловаться агенту, невозможно что-либо объяснить друзьям. Ко всему прочему, им просто некуда было ехать, они и так несколько месяцев подыскивали себе подходящее жилище.

Кроме того, ни он, ни она поначалу не желали признаться друг другу, что ощущают чье-то присутствие. Тем не менее, оба знали, что оно где-то рядом.

Она почувствовала это в первый же вечер, когда расчесывала волосы перед высоким старомодным зеркалом в спальне. Пыль со стекла вытереть еще не успели, и потому оно было довольно мутным, к тому же лампа над ним слегка мерцала.

Поэтому она сначала решила, что дело было всего лишь в замысловатой игре теней или в каком-то изъяне самого зеркала. Она слегка нахмурилась, когда колеблющиеся очертания как-то странно исказили ее отражение. Затем она испытала то, что обычно про себя называла «супружеским чувством» – особое ощущение, возникавшее у нее, когда муж незаметно входил в комнату.

Вот и теперь он, должно быть, стоял позади нее. Наверное, вошел тихонько, не говоря ни слова. Возможно, хотел подойти и обнять ее, преподнести сюрприз, чуть-чуть испугать. От его движения и мелькнула тень в зеркале.

Она обернулась, чтобы поздороваться с мужем.

В комнате никого не было. Однако странное отражение не исчезло, как не исчезло и ощущение, что кто-то стоит у нее за спиной.

Она пожала плечами, повернула голову и состроила рожицу своему отражению. На улыбку эта гримаса была мало похожа, поскольку неровное стекло и тусклый свет исказили ее черты так, что она увидела нечто совершенно ей чуждое —ухмылку, до неузнаваемости изменившую ее лицо.

Что ж, похоже, переезд ее слишком утомил. Она провела щеткой по волосам и попыталась переключиться на что-нибудь другое.

Тем не менее, она вздохнула с облегчением, когда муж неожиданно вошел в спальню. Она хотела было все ему рассказать, но потом решила не беспокоить его своими «расшатанными нервами».

Он оказался более откровенным. Случилось это на следующее утро. Он выбежал из ванной, из пореза на левой щеке стекала струйка крови.

– Думаешь, это очень смешно, да? – спросил он тоном обиженного мальчика, который обычно казался ей таким милым. – Подкрадываться сзади и гримасничать в зеркале? Я даже вздрогнул от страха. Посмотри, как я из-за тебя порезался.

Она села на кровати.

– Но, милый, я не подкрадывалась к тебе. Я с места не сдвинулась с тех пор, как ты ушел в ванную.

– Вот как? – Он покачал головой, его нахмуренный лоб чуть разгладился, и раздраженное выражение сменилось полным недоумением – Понятно.

– Что с тобой? – Она резко откинула одеяло и свесила ноги с кровати, напряженно вглядываясь в его лицо.

– Ничего, – пробормотал он. – Ничего особенного. Просто мне показалось, что ты или уж не знаю кто смотрит через мое плечо в зеркало. Я вдруг что-то такое увидел. Наверное, все из-за этих треклятых ламп. Надо сегодня в городе купить новые.

Он промокнул кровоточащий порез полотенцем и отвернулся. Она глубоко вздохнула.

– Вчера вечером у меня было такое же чувство, – призналась она, покусывая губу.

– Правда?

– Пожалуй, ты прав, дорогой. Скорее всего, все дело в плохих лампах.

– Да, да, – сказал он с озабоченным видом – Наверняка. Обязательно куплю новые лампочки.

– Не забудь. Тем более; что в субботу к нам на новоселье явится целая толпа.

Однако до субботы было еще далеко. Они успели еще несколько раз испытать эти странные ощущения, которые тревожили их больше, чем они сами хотели себе в этом признаться.

На следующее утро, когда муж уехал на работу, она пошла осмотреть сад за домом. Там царило полное запустение: пол-акра земли, неухоженные деревья, заросшие сорняками клумбы да осенние листья, медленно кружащие в воздухе вокруг старинного дома. Она встала на небольшой бугорок, чтобы получше рассмотреть темно-серые фронтоны – эти архитектурные изыски ушедшей эпохи. И вдруг почувствовала себя такой одинокой в этом саду. Дело было не только в удаленности от остального мира, когда до ближайшего соседа надо идти, по меньшей мере, полмили по заброшенной грунтовой дороге. Скорее, она ощущала себя посторонней в этом мире прошлого. Холодный ветер, умирающие деревья, мрачное небо были здесь вполне уместны, они были сродни дому. Она же чувствовала себя здесь чужой, потому что была молода и далека от смерти.

Все это она не столько подумала, сколько почувствовала. И поняла, что ей страшно. То был страх одиночества. И еще больший страх она испытывала от отсутствия полного одиночества.

Пока она стояла, задняя дверь в дом неожиданно закрылась.

Разумеется, это был порыв осеннего ветра. Пусть даже дверь не хлопнула, а просто тихо закрылась. Но это мог сделать только ветер. В доме не было никого, кто мог бы закрыть дверь изнутри.

Она поискала в кармане домашнего платья ключ от двери и поежилась, вспомнив, что оставила его на раковине в кухне. Ну и бог с ним, идти обратно она все равно пока не собиралась. Она хотела как следует осмотреть двор, то место, где когда-то был сад, которым она намеревалась заняться так, чтобы будущей весной там все цвело. Для этого ей надо было сначала провести необходимые измерения, сделать некоторые расчеты, да и вообще дел было невпроворот.

И тем не менее, когда дверь закрылась, она поняла, что должна вернуться в дом. Что-то пыталось выдворить ее, выжить из дома, но этот номер не пройдет. Что-то явно ополчилось против нее, противясь любым изменениям. И она должна дать этому отпор.

Поэтому она решительно направилась к двери, подергала ручку и обнаружила, что вход в дом действительно закрыт на замок. Что ж, первый раунд она проиграла. Но есть еще окно.

Окно кухни располагалось на уровне глаз, и она встала на пустой ящик, чтобы дотянуться до рамы. Окно было приоткрыто дюйма на четыре, и ей не составило труда просунуть руки в щель, чтобы поднять его повыше.

Она потянула раму.

Рама не сдвинулась с места. Должно быть, где-то заклинило. Странно, она точно помнила, что приоткрыла окно перед тем, как выйти во двор, и рама легко скользила в пазах. Кроме того, когда они осматривали дом, то проверяли окна и убедились, что с ними все в порядке.

Она потянула еще раз. На этот раз рама поднялась на целых шесть дюймов, но затем внезапно скользнула вниз, словно нож гильотины, и она едва успела отдернуть руки. Закусив губу, она поднатужилась и приподняла раму в третий раз.

В этот раз она посмотрела в оконное стекло. Обычное прозрачное оконное стекло. Она только накануне вымыла его и была уверена, что оно чистое, что на нем не осталось никаких пятен, не было никаких теней и определенно никакого движения.

Но теперь на стекле возникло какое-то движение. Нечто похожее на дымчатое, непристойно темное пятно пялилось на нее из окна и не давало поднять раму. Оно не уступало ей по силе и вполне могло не пустить ее внутрь.

Вдруг, уже на грани истерики, она осознала, что смотрит на свое собственное отражение в обрамлении теней от деревьев. Разумеется, это всего лишь ее собственное отражение. И ни к чему зажмуривать глаза и рыдать. Успокоившись, она подняла раму и чуть ли не кувырком ввалилась в кухню.

Она была внутри; одна, совершенно одна. Теперь не о чем беспокоиться. И не стоит тревожить по этому поводу мужа. Она не станет ему ничего рассказывать.

Он ей тоже ничего не расскажет. В пятницу днем она поехала в город за продуктами и напитками для субботней вечеринки, а муж остался дома, чтобы наконец разобрать вещи после переезда.