Символ Веры (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Сидя прямо на роскошном паласе, Олег тер глаза, словно школьник, стыдящийся показать слабость перед одноклассницами. Пока, наконец, не разрыдался по-настоящему.
«Я вас найду, я вас убью...» Как, должно быть, он был смешон для могущественных кригсмейстеров со своим размахиванием кулачками. «Деспер» снова выиграл, даже не напрягаясь, мимоходом и между делом.
Одинокий калека с изувеченным телом и душой, в окружении роскоши и достатка, плакал впервые за три года, понимая, что «Деспер» снова выиграл. И снова забрал у него все. По-настоящему все.
Утром следующего дня Хольг Зольден оставил за собой все прошлое. Он выписался из роскошного отеля, исчезнув без следа. О том, куда Хольг отправился дальше, мог бы поведать Антуан Торрес, однако Капитан не афишировал, кто и откуда приходит в Народный Антиимпериалистический Фронт.
Так началась кровавая и страшная вражда, замешанная на безграничной ненависти. Ей суждено было продлиться почти двадцать лет и унести жизни многих, очень многих людей...
Но это уже совсем другая история.
* * *
Гильермо послушно вытянул правую руку. Швея быстро пробежалась умелыми пальцами по шву, закрепляя края ткани булавками. Непрошеный лучик солнца скользнул по белоснежной ткани, заиграл на золотом шитье. Избранный папа отправится в camera lacrimatoria, чтобы выбрать одну из трех сутан разного размера. Однако Морхауз не собирался оставлять что-либо на волю случая, так что правильное облачение подшивалось заранее, в точности по фигуре.
- И о насущном... - церемониймейстер склонил голову, с крайне озабоченным видом открыл тонкую сафьяновую папку.
Гильермо молчал, поворачиваясь вокруг собственной оси соответственно командам швеи.
- Вам следует обдумать также еще один весьма важный вопрос, - сообщил церемониймейстер. - А именно, вопрос имени. Учитывая обстоятельства и сообразно консультациям, я порекомендовал бы вам принять имя Пия Двенадцатого. Дабы сохранить преемственность во всей полноте.
- Гильермо, - сказал будущий понтифик, опуская одну руку и поднимая другую.
- Простите... что?
- Гильермо, - повторил Боскэ.
- Осмелюсь возразить, - церемониймейстер явно колебался, разрываясь между почтительностью и необходимостью вразумления. - С учетом всех обстоятельств, определенно куда более уместным стало бы имя Пия...
- Разве все мы не равны перед Господом? - легко возразил Боскэ. - Разве он не читает всех нас подобно раскрытой книге, от первой и до последней буквы? Какая разница, чьим именем и номером я назовусь, если пред Ним я останусь тем же, кем и был?
- Ваше ... - церемониймейстер немного помолчал, собираясь с мыслями. - Неужели вы порицаете своих предшественников, которые ...
- Разве я сторож собратьям своим? - Боскэ не стал ждать окончания фразы. - Это их выбор, их решение. Я же был назван своим именем, под ним и намерен предстать пред Его судом, когда придет мой час. Я думаю, что Гильермо - звучит не хуже любого иного имени.
- Быть может, стоит хотя бы транскрибировать его на … более традиционный европейский манер? Скажем, Вильгельм. Вильгельм Первый?
Боскэ не ответил. Церемониймейстер машинально сглотнул, немного помолчал, избегая встречаться взглядом с будущим Гильермо Первым. Затем, после долгой паузы, наконец, решил, что не стоит сразу и явно перечить понтифику, а лучше на время сменить тему.
- Хорошо... - церемониймейстер извлек из папки пергаментный лист. - Тогда соблаговолите оценить свой личный герб. Его наличие - непременная традиция, коей уже много веков.
- Я помню, - Боскэ чуть усмехнулся своим мыслям. - Благодарю, это тоже не нужно.
- Не ... нужно?.. - церемониймейстер поперхнулся.
- Да, не нужно, с той же легкостью подтвердил Гильермо. - Я уже думал об этом. И мне представляется, что герб должен быть прост и сдержан.
- Вы ... - похоже, церемониймейстеру сегодня было суждено общаться главным образом растерянными паузами в попытках осмыслить услышанное. - Но ... есть же соответствующие каноны!
- Я знаю, - Гильермо старался говорить предельно доброжелательно, дабы не обижать собеседника чрезмерной суровостью. - В монастырской библиотеке была соответствующая книга. И я ее читал.
- Тогда ... не соблаговолите ли поделиться своим видением герба? - несчастный сделал еще одну попытку тактично донести до патрона всю неуместность его экзерций.
- Конечно же, соблаговолю, - улыбнулся Боскэ, снова разворачиваясь. - Самая простая форма щита, разделенная вертикальной линией на два поля.
- Я полагаю, основной цвет - золото, символизирующее подлинно христианские добродетели?
- Нет. Это было бы слишком ... пафосно. Мне кажется, цвета «металлов» здесь вообще излишни, достаточно основных тинктур. Левое поле - эмаль «червлень», красный цвет. Это символ крови, что была пролита, дабы я достиг своего нынешнего ... положения. Знак храбрости, мужества и жертвенности, о которых не следует забывать. Правое поле - эмаль «чернь». Черный цвет символизирует печаль и траур, несовершенство жестокого мира, который я надеюсь изменить в силу своих скромных возможностей.
- И ... это все?
- Нет. Вдоль центральной линии, симметрично по обоим полям расположен простой крест лазурного цвета.
- Лазурь?! – церемониймейстер застыл, подобно соляному столпу, лицо его оплыло в гримасе безбрежного ужаса. – Но это невозможно! Эмаль может наноситься только на металл, а также наоборот, эмаль на эмали – вопиющее…
Бедняга замер, не в силах сразу подобрать подходящее слово для описания столь ужасающего поругания принципов.
- Я не дворянин, - мягко, с едва уловимой жалостью отозвался Гильермо. – Я слуга Божий. Крест цвета неба - это напоминание о том, что лишь Бог безупречен. Что в Господе нашем соединяются память об утраченном и мысли о грядущем. Скорбь и надежда, смерть и жизнь.
- Я ... запишу это, - церемониймейстер, похоже, оставил мысли о возражениях или решил вернуться к ним позже, в более удобный момент. Пальцы несчастного ощутимо дрожали.
- Запишите, - Гильермо кивнул, насколько позволял воротник с очередными булавками. – Пожалуйста, в точности, как я описал.
* * *
- Твой протеже еще интереснее, чем я думал. Так небрежно отмести основные каноны и традиции... причем с безупречной мотивировкой.
- Мы с ним еще вернемся к этому вопросу, - Александр Морхауз откинул назад голову, сложил пальцы, сомкнув самые кончики, «домиком».
- Скоро Святой Престол наконец-то обретет нового Верховного Первосвященника. Воистину, то будет славный день для всего христианства, - проскрипел старый кардинал-диакон, словно и не заметил пронизывающего взгляда Морхауза. Уголино склонил голову еще ниже, что в сочетании с общей сгорбленностью смотрелось как переламывание пополам.
- И мы знаем, кто станет у него за правым плечом, наставляя и уберегая ... от поспешных и ошибочных решений, не так ли? - с едва уловимой иронией уточнил ди Конти.
- Да, это так. Гильермо слишком неопытен... пока. Какое-то время ему понадобится определенное наставничество. Мудрый совет сведущего человека, - Морхауз говорил тихо, но твердо, не считая нужным в чем либо оправдываться. Но осадок все равно остался, словно ди Конти укорил его за что-то недостойное.
- Да-да, понимаю, - тихий голос Уголино таил хорошо скрытую насмешку, вроде и нет ее, но все равно чувствуется нечто.
- Вы что-то хотели, друг мой? - раздраженный Морхауз выразился крайне официально и строго.
- Нет, ничего особенного, - быстро сказал ди Конти. - Считайте это просто дружеским, ни к чему не обязывающим визитом.
- Как пожелаете, - согласился Морхауз, выпрямляясь еще сильнее. - К слову, коли мы встретились, кажется, пора обсудить вопрос ... компенсации ваших трудов. Кризис преодолен, не соблаговолите ли назвать цену своего участия? Как договаривались - без торга post factum.
