Ретенция (СИ) - Мартынов Илья (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Я смотрю в сторону, куда покажет её палец и вижу нечто похожее на прямоугольную рамку.
Мы подходим ближе. Скруглённые синие неоновые линии обрамляют нишу, внутри которой за стеклом стоит кровать.
– Смотри-ка, Каверфол и правда не соврал! Здесь есть всё необходимое! – восклицает она.
Я вижу паз для многогранного ключа и начинаю копошиться в кармане, выискивая заветный цилиндр. Раварта выхватывает у меня ключ.
– Эй, отдай! – пытаюсь отобрать его назад.
– Ты долго копаешься. Я хочу спать! – она смотрит на меня, оттопырив нижнюю губу, затем ловким движением вгоняет ключ в отверстие.
– Без проблем, мисс королева!
Но она, похоже, от усталости уже не в состоянии оценить шутку. Стеклянная перегородка отодвигается, и мы входим внутрь ниши, залитой фоновым светом, чуть пригнув головы.
Кровать застелена белоснежным одеялом и одной подушкой, но мы не привередничаем. Я стаскиваю ботинки и заваливаюсь на постель. Раварта следует моему примеру.
– Трэй, давай хоть снимем брюки и рубашку, – предлагает она.
– Хорошо.
Мы остаёмся абсолютно голыми. Мягкая ткань белья с запахом цветочной стиральной отдушки ласкает кожу. Свет вокруг приглушается, но полностью не гаснет. Так даже спокойнее. В нише прохладно, это помогает нам обоим быстрее погрузиться в сон. Моя рука обхватывает живот Раварты, и тепло её кожи –последнее, что я ощущаю перед тем, как провалиться небытие.
Я проспаю от того, что кто дует мне в ухо. Струя горячего воздуха обволакивает скульптуру моей ушной раковины. Улыбка сама проступает на моём лице.
– Доброе утро, хватит нежиться как лялька в кроватке, – шепчет она.
– Ни хочу, дай ещё поваляться в кроватке, – отшучиваюсь я, зажмурив глаза.
– Трэй… – она выдерживает паузу.
– Да? – я продираю глаза и через щёлочки смотрю на красную тканевую обивку роскошного коридора.
– Я бы так хотела будить тебя каждое утро.
Верчусь в постели, чтобы развернуться к ней. Золотинки с изумрудным отливом на сине-серой радужке окружат зрачок её глаз, наполненных грустью, тоской и, наверное, ещё страхом.
– Так будет, – всё, что я могу ответить. Я целую её в лоб. Какое-то время мы лежим, прижавшись головами друг другу. Затем невидимая внутренняя сила заставляет нас почти одновременно выползти из-под одеяла, молча встать и одеться.
– Как думаешь, сколько сейчас времени? – она спрашивает у меня, разжёвывая немного почерствевший со вчерашнего дня ломоть хлеба от сэндвича.
– Восемь или девять, наверное. А что?
– Да, думаю сколько мы прошли уже. И сколько ещё предстоит.
– Я думаю, что мы должны сегодня выбраться наружу.
– Это бесспорно! Ещё ночи здесь я не выдержу.
В этот момент я понимаю, что Раварте снились кошмары. Она боится замкнутых пространств, но ни за что в этом никому не признается. Она же сестра Тода.
Кеды утопают в ковролине, при каждом подъёме приятно отпружинивая вверх. Сперва мы идём неспешно, но постепенно ускоряемся. Моя голова вертится по сторонам, глаза всё ещё не могут привыкнуть к роскоши вокруг. Постаменты с бюстами учёных и философов сменяются картинами. Видно, что они совсем старые, может, даже совсем старинные. Сколько им веков? Есть ли им цена в современном мире?
Я останавливаюсь у одной из них. Она квадратная, совсем небольшая, притягательная. Портрет. Женщина с золотистыми кудряшками, обрамляющими круглое лицо. Поджатые губы заставляют сразу же ощутить строгость лица. В нём нет злости или надменности, только чистая, честная собранность.
В подписи на квадратной раме значится: “Извлечено из коллекции Национальной галереи искусства Вашингтон. Образцы ДНК, обнаруженные в толще полотна, соответствуют авторству Л. Да Винчи”.
Мы переглядываемся с Равартой.
– Ты знаешь, что это за художник? – спрашиваю я.
– Кажется, я немного слышала в школе о нём. Фамилия запоминающаяся.
– И я. Мы как-то ходили с Кристини в галерею искусств. И там, кажется, висела эта же картина. Но правда теперь я не уверен, что там подлинник. Наверное, это настоящая.
Моя рука тянется к полотну. Едва я касаюсь пальцем потрескавшейся части глади картины как получаю шлепок по руке от Раварты.
– Ауч! Ты чего?! – возмущаюсь я.
– Ты обалдел? Этой картине уже ни одна сотня лет, а ты лапаешь руками.
– Да я только легонько, одним касанием, хотел понять – настоящая она или нет.
– А ты прям эксперт?! Да?
– Ну чего ты завелась. Больше не буду…или, может, ты ревнуешь к женщине на картине? Что, мол я её решил “полапать”? А?
– Фу, дурень! Вот ещё мне ревновать к давно умершей тётке!
– Эх, вы девчонки, девчонки! Все одинаковые, – я продолжаю подтрунивать Раварту.
Вообще-то она права. Мне бы попридержать свои руки, да и язык, но в такие минуты остановиться бывает совсем непросто.
– Глупости ты городишь! И вообще, пошли уже. Мне кажется, осталось совсем немного.
Мы отходим от картины. Голова заполняется ещё большим количеством вопросов.
– Вашингтон? Ты что-нибудь слышала об этом месте?
– Нет! Впервые прочла здесь…
– Ага…И я тоже. Значит, они извлекали произведения искусства из разных мест, – рассуждаю я вслух. – А потом ещё производили сравнения образцов ДНК.
– Видимо, чтобы удостовериться в подлинности, – подхватывает она.
– Это да…Представляешь жили себе люди, работали, творили. Даже и не думали, что кто-то потом будет ковырять их картины и выискивать в них частицы кожи и прочего биоматериала, чтобы отправить на экспертизу.
– Разве вы учёные, не любители именно этим позаниматься? – она толкает локтём меня в бок и начинает хохотать.
Здесь в замкнутом пространстве её хохот разносится гулким эхом. Я невольно ёжусь, глядя на зубы Раварты.
Она успокаивается, и мы идём молча ещё несколько десятков километров. На пути нам попадется ещё несколько шкафов с провизией. Мы пополняем запасы воды и сэндвичей только в одном из них. Ноги гудят, отяжелевшие ступни начинают заплетаться. Я запрещаю себе чувствовать усталость. Я знаю, что это мой мозг создаёт эти ощущения, нельзя поддаваться на провокации. Есть только путь вперёд каким бы долгим и утомительным он ни казался. Сзади остаётся лишь густая тьма. Раварта много пьёт, но почти ни есть. Её лицо бледное, исхудавшее. Когда мы только познакомились, её кожа излучала свет изнутри. А сейчас на её коже лишь мертвенный отблеск тусклого света коридора.
– Смотри! Там, кажется, видны створки дверей! – её голос звенит неожиданно громко.
Арка с гранитно-серой скруглённой дверью прямо по курсу. Я с облегчением выдыхаю. Мы преодолели этот марш-бросок. Неужели вот она и свобода? Я вставляю ключ. Прямоугольники выступов сомкнутых дверных створок, раздвигаются. Они похожи на молнию из старого комбинезона Никсы. Только не сейчас. “Не думай о сестре, не думай.” Чтобы подавить нахлынувшие воспоминания, я оглядываюсь назад, пытаясь уловить нечто незримое в абсолютном мраке оставшегося позади нас коридора. Пользовался ли этим тоннелем кто-нибудь до нас? Вероятно, те, кто построил эти катакомбы, явно себя любили.
Мы выходим наружу. Искры света впиваются в глаза. Пожалуй, впервые я настолько сильно не рад дневному свету. Мы преодолеваем пологий подъём наверх и тут же оказываемся на площадке, окружённой высоким бетонным забором с колючей проволокой наверху. Подошва наших кед касается прорезиненной поверхности, почти такой же как покрытие в городе, но чуть твёрже и грубее. Овал площадки вытянулся вперёд метров на двести. Глаза уже привыкли к свету, и я могу разглядеть ворота спуска к причалу с аквашаттлом.
– Давай скорее! – подбадриваю я возлюбленную, осторожно обхватывая её слегка загоревший локоть.
Мы так долго жаждали выхода из подземного коридора, что оба совсем забываем о мерах предосторожности. Мы всё ещё на секретной территории корпорации. Здесь на каждом дюйме нужно держать ухо востро. Раварта улыбается, я ей в ответ. Мы несёмся по резине площадке, обдуваемые по-осеннему холодным ветром. Металлическое жужжание за нашими спинами заставляет Раварту вздрогнуть. Обернувшись, я вижу, как с пологой крыши покинутого нами бункера, скатываются два диска громадных дроидов. Роботы походят на тех, что сопровождают проверяющих буйволов в поезде. Но они явно крупнее и мощнее.
