Пройдя долиной смертной тени - Хайнлайн Роберт Энсон (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

—Моя грудь не обвисает!

—Не вскипай, Юнис. У тебя прекрасная грудь, но притяжение никуда не денешь. Понимаешь, все это видят — всегда — и привыкли настолько, что не замечают. Но глаз не обманешь, и поэтому, если я не постараюсь, все будут видеть: фальшивка. Подделка. Плохое ремесло. А должно быть — настоящее ныряние. Понимаешь?

—Н-ну… — протянула Юнис задумчиво, — если ты найдешь где-нибудь лестницу, а на пол положишь матрац, и я с этой лестницы на матрац… э-э… нырну, то, может быть, и не ушибусь и ничего не сломаю…

— Шею, например. Нежную шейку. К черту такие жертвы! Нырять надо вверх.

— То есть?

— Ну, я же говорю!..Все — перевернутое! Ты прыгаешь вверх. Будто ставишь блок в волейболе. Я делаю снимок. Переворачиваю его… Все понятно? Прекрасная морская дева ныряет на дно морское.

— Я такая дура!

— Не дура. Просто не художник. — Он улыбнулся. — Ночью работать не будем. Сегодня пораньше ляжем, завтра пораньше встанем. Сейчас немного потренируемся и сделаем снимки.

— Ты бы мог нанести сегодня фон, а завтра сделать детали. И не понадобилось бы слишком рано вставать…

— Никогда ты не будешь спать в краске. Ясно?

— Ничего не случится…

— Глупости! Ты знаешь, что бывает с девушками, которые не смывают краску подолгу? Прыщи, угри, шелушение, крапивница — жуткое дело. Так что лучше не лениться и краситься по всем правилам. Утром — краска, вечером — душ. И так всегда.

— Есть, сэр!

— Так что отмывайся пока, а я разогрею пиццу.

Сквозь шум водяных струй Юнис услышала, как Джо позвал ее, и выглянула из ванной:

—Что случилось?

—Забыл сказать: Большой Сэм заходил. Пицца готова.

— Отрежь мне кусочек, будь хорошим. Чего он хотел? Денег?

— Нет. Мне показалось, он в порядке. Приглашает на воскресенье. День медитации. У Гиги.

Вытираясь, Юнис вышла из ванной.

— Целый день? Ничего себе. Вчетвером? Или будет вся его свита?

— Нет, не вся. Круг-Из-Семи.

— Беспредел?

— Не знаю. Он не говорил.

—Наверняка — беспредел. Дорогой, — вздохнула она, — я никогда не возражаю, если ты даешь ему пятерку взаймы без возврата. Но ведь Большой Сэм не гуру. Он ученик — и только корчит из себя гуру.

—Но Гиги, она же с Большим Сэмом. И никакого беспредела не было. До сих пор.

—В общем, да. Но ты же знаешь: лучший способ выйти из Круга — это никогда не вступать в него. Особенно в Круг-Из-Семи. Или ты пообещал? Тогда я могу стиснуть зубы и…

—Нет, я не обещал. Сказал, что мы подумаем и завтра сообщим.

—И что ты хочешь, чтобы я сказала?

—Все понятно. Поэтому я скажу «нет».

—Ты не ответил. Есть какие-нибудь особые причины вступать в этот Круг? Там критики? Или дилеры? Если тебя так занимает Гиги, то почему бы тебе не пригласить ее попозировать как-нибудь днем? Она прилетит, задрав хвост.

—Нет, ни за что на свете, могут случиться дети… — засмеялся Джо. — Милая, я не сказал «нет» сегодня только потому, что подумал: а вдруг тебе захочется разнообразить меню? А Большого Сэма я не очень люблю: у него плохая аура.

—Ну и ладно. Гора с плеч. Сходим и расслабимся, дорогой. Я же обещала тебе любой беспредел, когда выходила за тебя. И, как я помню, несколько раз тебе это понравилось. Да и мне всего лишь однажды было скучно. Я люблю, когда люди развлекаются…

—Жуй пиццу и лезь на трон. Распишу тебе ноги, пока ты ешь.

—Да, милый…

Она взобралась на трон, держа половинку пиццы обеими руками. Наступила долгая пауза в разговоре — причмокивания и проклятия были чисто производственным шумом, означавшим, что Джо упорно работает. Юнис тихо млела.

Наконец он скомандовал:

—Вниз! — и подал ей руку.

—Можно посмотреть?

—Рано. Еще грудь. Руки не поднимай. Надо посмотреть.

—Будто ты не изучил на ней каждую складочку…

—Отстань. Я думаю. Набедренной повязки мало. — Он помолчал, сосредоточенно размышляя. — Понял.

—Ну, и?

—Абзац! Нарисую тебе бра [1].

—А это в масть? Морские девы не носят бюстгальтеров.

—Фигня. Была проблема: не было концентрации. Теперь вижу. Использую морские раковины. Плоско-выпуклые и шершавые. Ты знаешь.

—Не знаю, милый. В Айове очень мало морских раковин.

—Не меняет. Морские раковины буду концентрировать. Главный символ. Босс не будет рубить, рисованный бра или настоящий. Весь день будет думать. Если сломается и спросит — я выиграл.

Юнис весело засмеялась:

—Джо, ты настоящий гений!

Глава 4

Когда доктор Бойл вышел из операционной, Сэлэмэн шагнул ему навстречу:

—Доктор!

—Опять? — Бойл притормозил. — Чтоб ты провалился к черту в ад!

—Так оно непременно и будет, — кивнул Сэлэмэн. — Но, доктор, минутку…

Хирург побледнел от ярости.

—Слушай, приятель, я простоял за столом одиннадцать часов! Я бы сейчас всех поубивал, а тебя — первого!..

— Значит, самое время выпить.

Бойл вдруг засмеялся.

— Это точно. Где здесь ближайший паб?

— Шагах в двадцати. В моей машине. Она по самую крышу набита австралийским пивом — холодным и не очень. Не считая виски, джина…

—Ха! Вы, американские ублюдки, умеете делать дела! Но все равно, мне нужно переодеться, помыться…

Он начал поворачиваться, чтобы уйти, но Сэлэмэн вновь удержал его:

—Доктор, я немного посвоевольничал… Короче, ваша одежда тоже там — в моей машине. Так что пойдемте выпьем. И все. Не заботьтесь ни о чем.

—Ладно. Пусть ваша машина провоняет потом. Помоюсь и переоденусь в отеле. «Ну, хвастайся, Макдафф?»

Пока доктор поудобнее усаживался на диване в салоне, Сэлэмэн разлил по бокалам пиво: настоящий «пинок кенгуру» для Бойла и слабенькое американское для себя. В молодости ему приходилось иметь дело с австралийским пивом, и теперь он осторожничал. Рокфор тронул машину с места и повел ее небыстро и плавно. Он знал, что в салоне пьют.

Сэлэмэн подождал, пока доктор осушит бокал, налил еще.

—Ну что, доктор? Как оно все?..

—Как по маслу. Подготовились хорошо — а что еще нужно? Да и команда была отличная…

—То есть — операция прошла успешно?

— …но пациент умер. Есть такая старая присказка.

Сэлэмэн почувствовал острую жалость — и облегчение.

—Я понимаю. Все равно, спасибо вам. Вы сделали все, что могли.

—Да нет же! Я не говорю, что это наш пациент умер! Я просто вспомнил старый анекдот… Что касается нашего — он был в полном порядке. Теперь нужен хороший уход…

—Вы считаете, что он может выжить?

—«Он»? Пожалуй, что уже не «он». А в остальном… Могу сказать точно: тело будет жить. Прекрасное тело, молодое и здоровое. Мозг тоже жив и, думаю, таким и останется: кровь поступает, электрическая активность полная. А вот составят ли тело и мозг одно целое… Вы какой веры?

—Никакой.

—Плохо. А я хотел попросить вас позвонить своему богу и спросить насчет прогноза по этому дельцу… По крайней мере, сетчатку глаза и внутреннее ухо я спас. Я первый, кому это удалось, хотя меня и называют шарлатаном… так что он, если повезет, будет видеть и слышать. А вот что касается спинного мозга, наиболее вероятный исход — неблагоприятный… хотя частично, конечно, функции восстановиться могут… Нет, я несу чушь: девять из десяти — за то, что мозг вообще не будет иметь связи с внешним миром.

—Надеюсь, вы преувеличиваете. Ваша премия, кстати, зависит от того, будет ли пациент видеть, слышать и разговаривать — как минимум.

—В сраку.

—Но условия оплаты изменить нельзя.

—В сраку, я сказал. Там значилась какая-то премия. Но у меня нет такого большого мешка, поэтому — в сраку. Слушай, кореш, вы тут как хотите — можете придумывать всякие премии: за срочность, за качество… Мы, мясники, работаем по-другому. Я получаю за операцию. Я режу. Мне платят. Все. Я честный хирург — что бы там ни болтали всякие шкуры…

—Напомнили… — И Сэлэмэн полез в карман, достал пакет. — Ваши деньги.