Токио не принимает - Дасгупта Рана (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Он смотрит на Густаво, лежащего на кровати, с явной неприязнью.
– Я предлагаю вам немедленно уйти отсюда. Посмотрите, на кого вы похожи. Взгляните на то, что вам снится, когда вы мирно отдыхаете в моем теплом и уютном приюте. Вы больной человек.
– Мы знакомы? – спрашивает Густаво. – Разве вы не узнаете меня?
Другой Густаво моментально настораживается.
– Не надо шутить со мной. Убирайтесь отсюда.
Телевизионная программа Густаво, «Ла суэнос де лос олвидадос», представляла собой удивительную компиляцию из тринадцати снов, записанных у бездомных приюта, и мгновенно сделала его знаменитым. После того как слухи о фантастической постановке дошли через местных клиентов до руководства центральных средств массовой информации, компания «Телифс» поспешила купить программу (по слухам, сумма была семизначной), и её стали транслировать по субботним вечерам. Передача вызывала неизменный фурор у телезрителей. Критики выходили из себя вон, расхваливая изобретательность Густаво. Его фотографии появились во всех газетах. «Очень живо, – писали они, – и необыкновенно смешно». «Эксцентричная романтическая комедия, в которой все идет не так у нашего влюбленного героя», – писала газета «Ла насьон». «Кларин» заявляла: «Комический шедевр, в котором весело исследуются теневые стороны нашей жизнь. Его создатель достоин звания Рабле современности».
Густаво быстро завоевал достойное место среди аристократов аргентинских СМИ. Ранее неприступные знаменитости теперь мечтали снискать его расположение. В другое время он был бы счастлив и горд таким оборотом событий. Но Густаво чувствовал только скуку от бессмысленности происходящего. Он перестал читать блестящие рецензии и отказывался от подписки на издания, которые публиковали восторженные отзывы. Густаво грубил и даже проявлял агрессию, когда люди на улице подходили к нему за автографом. Отказался от принятия престижной премии Мартина Фьерро за лучшую телевизионную комедию года.
Вновь обретенное здоровье позволяло ему теперь с презрением относиться к многочисленным поклонникам. Особняк Густаво окружали вооруженные охранники, которым было приказано отваживать всех посетителей. Сам он редко выходил за пределы дома, а если такое и случаюсь, то тщательно гримировался и оставался неузнанным. Густаво ни с кем не разговаривал и тратил все время на просмотр своей коллекции, состоящей из аргентинских фильмов начала двадцатого века. Ленты были слишком изысканны, чтобы привлечь еще чье-то внимание.
В этом месте Густаво проснулся. Лучи почти зашедшего солнца мерцали на стенах с такой частотой, что у него шумело в голове. В горле пересохло, раздражало настойчивое карканье ворон за окном. И только теплое одеяло приносило какое-то облегчение. Густаво натянул одеяло на себя, и споры света смутно поплыли по бархату его опушенных ресниц.
Тяжесть в животе не проходила. Густаво не мог понять, болен ли он или просто голоден. Но он слишком устал, чтобы надолго задумываться, и поэтому снова уснул.
Вылет
Рядом со зданием розовел рассвет. У людей першило в горле, спины уже давно ничего не ощущали и слились с виниловыми спинками стульев. Образцовый порядок (кресла стояли ровно в ряд) пассажиры ночью нарушили, составив их вместе, чтобы слушать бесконечные рассказы. Серый свет проникает в зал как бы исподтишка и опускается, словно дым, кольцами, смягчая тени на усталых липах и приглушая ночное сияние флуоресцентных ламп; однако долгая ночь еще держится в складках тел – временное явление, ибо успокаивающая темнота постепенно сменяется атакой дня.
За окнами аэровокзала начинается утренняя суматоха. Мобильные транспортные средства энергично вылезают из своих пещер и плавно катятся в свете зари. Прибывают рабочие и начинают деловито суетиться под стальными брюхами самолетов, словно только что родившиеся котята. Вдалеке, на другой стороне бетонной площадки, студенистое солнце сражается с горизонтом, прежде чем выйти из-за него и свободно воспарить над землей, призывая птиц просыпаться и окрашивая оранжевым цветом покрытый брезентом участок поля и рифленое железо забора.
Тринадцать пассажиров недовольно морщатся и жмурятся с непривычки от солнечного света. Одна из женщин вынимает косметичку, губную помаду и, глядя в зеркальце, начинает внимательно изучать свое лицо; потом вздыхает и вновь прячет косметичку в сумку. Охранники открывают двери здания. Ровными рядами выстроились тележки, нагруженные багажом. Оживает большая черная доска объявлений. На ней появляются названия пунктов назначения и время вылетов самолетов. Остается только ждать команды сверху. Вы понимаете, что мировой механизм вновь заработал и больше не собирается ждать, пока вы спите! Прибывают первые группы пассажиров…
Могли бы еще часок поспать!
Все готовы к битве, вот только сражаться не с кем, и пассажиры осторожно усаживаются рядами, кусая ногти, следя за информацией на доске объявлений, отыскивая признаки возобновления полетов. Мертвая ночная тишина сброшена, как использованные простыни с кровати в гостинице, по мере того как прибывает все больше и больше пассажиров, преодолевших баррикады и полицейские заграждения… В такое раннее утро! Они рассказывают о выбитых окнах и смутьянах на улицах. Город напоминает место боев! Транспорт остановлен, полиция всех допрашивает, проверяет сумки… да кто они такие, черт возьми? Мы ночью глаз не сомкнули, отель походил на какой-то вокзал, люди сидели в холле, а на улице полно военных, и дети очень испуганы!
Тринадцать рассказчиков больше не слышат друг друга, а сами истории, которые помогли скоротать ночь, уже забылись, словно сны. Все занялись своими делами: расстегивают и открывают сумки, дабы еще раз проверить наличие необходимых вещей – паспортов, билетов, ключей, виз, бумажников, видеокамер…
Заговорил здоровяк:
– Мне повезло, что я познакомился с вами. Какой оригинальный способ провести ночь! Очень интересно. Что ж, полагаю, мы скоро должны подняться на борт… Не хочу опаздывать после всех передряг! Итак…
– Есть у кого-нибудь визитная карточка? Дайте электронный адрес, что ли. Может быть…
– Если когда-нибудь окажетесь в наших краях…
Он обошел всех с визитками. Люди в замешательстве смотрели на них, на каждой стоял логотип Ай-би-эм в правом верхнем углу и адрес в Германии, и никто не знал, что все это значит. Мужчина развел руками…
– Что ж, мы все скоро полетим. Отличная выдалась ночь. Кто знает, может, увидимся в Токио.
Возвращаясь из туалета и отряхивая воду с рук, кто-то заметил удивительную вещь… какое-то допотопное мертвое существо, лежащее в углу в куче мусора. Что это такое? Какой-нибудь неизвестный земной родственник лобстера или лангуста с длинным одетым в панцирь телом, разделенным на сегменты и ощетинившимся волосками, толстыми как антенны! Теперь лежит там, бесполезный и бледный, покрытый пылью, обертками от шоколада и окурками. Вот когда видишь такие странные объекты, то и начинаешь понимать, что ты не дома.
Все вместе встают и становятся в очередь для регистрации. Люди задают разные вопросы: «Когда мы прилетим на место?», «Чем вы собираетесь заниматься в Токио?», «Где вы остановитесь?», «Вам понравился город?», «Он ни на что не похож!», «Напомните мне, пожалуйста, откуда вы?».
Утром все шло гладко, и пассажиры собираются подняться на борт. Забавно, они все еще держатся вместе – большая неуклюжая группа, занимающая тринадцать мест в середине зала. Энергичный голос объявляет время начала посадки и сообщает о мерах предосторожности. Небольшой сплоченной группой прибыл экипаж самолета и, беспрепятственно преодолев все преграды, поднялся в кабину. Началась посадка и на другие рейсы, у проходов образовались очереди.
– Прощайте, друзья! – обратился к публике все тот же японец в опрятной почищенной одежде для нового дня, выглядящий меньше ростом и больше походящий на бюрократа, чем ранее. – Не думаю, что мне доведется вновь увидеть кого-то из вас. Я нечасто путешествую – для меня это большая редкость! – и, честно говоря, я не очень общительный человек. Не то чтобы я не любил людей, почувствую себя с ними комфортно только после того, как близко познакомлюсь. Пять, десять лет. Мне трудно заводить друзей! Я говорю все это, потому что не хочу вас обидеть – такая у меня манера, – а теперь мне пора покинуть вас. Поднимайтесь на борт самолета и постарайтесь уснуть еще до начала дня. Да, я сразу же отправлюсь в офис, как только прилечу. Нет времени для всяких развлечении… Позвольте поблагодарить вас за истории. Так много рассказов. Я всех вас запомню… по вашим историям. Они заставляют меня думать о листьях, которые каждую осень убирают муниципальные службы Токио! Впрочем, я начинаю фантазировать… Поверьте, моя жена с удовольствием выслушает истории, даже если мне придется рассказывать их всю ночь! Помню, как тот старик умирал в Париже… Однако время идет… Прощайте.
