СССР - Идиатуллин Шамиль (книги полностью txt) 📗
Таня опять повела плечиком, кудлатый Паша рявкнул:
– Не совсем!
– Ну, к следующему занятию все друг друга почитаем, вот и обменяемся мнениями. А пока у меня, Паш, если позволишь, два вопросика всего. Как ты дошел до сравнения СССР с тюркскими каганатами и почему ты считаешь, что наш Союз накроется так скоро?
Паша поводил руками по столу и принялся важно излагать:
– Ну, я просто, когда читал про историю родного края, как Дарья Вадимовна велела, дошел до продолжительности Великого каганата – это порядка семидесяти лет. И у СССР так же было. А второй каганат возник через четверть века. И у нас примерно то же. Ну вот...
– Так почему же ты нам так мало отмерил, если второй каганат полсотни лет, что ли, существовал?
– Чуть побольше все-таки. Но он же Великий был.
– А мы? – возмущенно взвыл класс.
Я с интересом смотрел на Пашку. Пашка побагровел и заорал:
– Ну, мы вообще великие, блин, ага! Вы почитайте сперва, потом говорите!
Я понял, что не вмешиваться опасно, призвал к спокойствию и сказал:
– Да, ребят, давайте сперва почитаем – там много интересных деталей и параллелей. А про то, что каганат начинался с семнадцати недобитков, я и сам давно забыл. Забавно, да – семнадцать человек успели уйти от китайцев в горы. Не успели бы – не было бы каганата ни вообще тюрок и вся история континента по-другому бы пошла.
– Нас тоже семнадцать, – пискнула Наташа.
Класс зашумел.
– Во-от, – сказал я. – Кстати, Паш, а почему вообще тюркский каганат в историю родного края угодил? То есть мне приятно и лестно, конечно, но здесь все-таки угорские земли – вот как раз здесь всю жизнь ханты и манси жили, ну и мадьяры как максимум.
– А чего они ушли? – нагло спросил Паша.
– Чего? – нагло повторил я.
– А того, что ваши пришли.
– Несть ни наших, ни ваших, кого ни поскреби. Будем считать, что спорный момент, но, в общем, молодец. Вернемся, с чего начали: история не – пробел – честна и не – пробел – справедлива. То есть справедливость на самом деле есть, просто она распределяется почти случайным образом, а присмотришься: нет, все логично. Допустим, вам знакомо слово «НЭП»? Нет? А «нэпман»?
– Сноб? – предположил Никита.
– Хм, забавно. Сноб. НЭП – это новая экономическая политика, провозглашенная нашей страной сотню лет назад в противовес коммунистическим, вернее, военно-общинным принципам. Такой откат к старому буржуйству, личному бизнесу и частной собственности. Власти почти что Таниными словами всем желающим предложили обогащаться, а потом тех, кто обогатился, размазали по стенке – гораздо раньше, чем в нашем случае, и гораздо жестче, я вас уверяю. Но НЭП и нэпманы успели не только спасти страну от вымирания, но и создать жирок, который позволил почти без вымираний провести коллективизацию и индустриализацию – то есть выйти на всё те же военно-общинные принципы уже не на первобытном уровне, а на вполне имперском. А нэпманы сгинули и физически, и в памяти – ладно вы, но даже мои папы-мамы-дедушки вряд ли вспомнят их как что-то существенное для страны, а если вспомнят, то не как спасителей новой России и не как смазку или там слой чернозема, на котором выросла новая империя, а как мелких спекулянтов, кутил и жирных пакостников, ну или в лучшем случае снобов, как верно отметил Никита.
– А зачем? – спросила Таня.
– Что – зачем? Зачем вспоминать?
– Нет, зачем опять нужна была империя?
– Хм. Хороший вопрос. Ответов, главное, много дать можно. Во-первых, это, как в анекдоте, красиво. А, вы не знаете,
– Расскажите, – потребовал маленький Гриша.
– Щазз, – сказал я. – Сами найдете. Стоять! Не сейчас. О чем я?
– Во-первых, это красиво, – подсказала Леночка, и по ее невинному голосу я понял, что уж она-то знает. Вот от кого уж... Так, ближе к теме, товарищ учитель.
– Спасибо. Да, это красиво – легионы маршируют, стяги вьются, солнце блестит на наших шлемах, но не может затмить нашего величия, ну или там никогда не заходит над нашими землями. На инфантилов действует оглушительно, но политика – это в основном занятие для мальчиков, а мальчиков-неинфантилов, хотя бы чуть-чуть, к сожалению или счастью, не бывает.
Мальчики-неинфантилы взревели нестройным хором, девочки зашушукались, коварно заулыбавшись, я попассировал эту ораторию, как дирижер-гипнотизер, и продолжил, чуть понизив голос:
– Второе объяснение вы знаете: империя наносит ответный удар. Всегда.
– Атакой ситхов! – расплывшись, выкрикнул Гриша, и публика вскипела новыми надеждами и возвращениями джедая, но я еще больше понизил голос, и сработало: всем хотелось слышать, вот ведь какой я умелый оратор, языком болтать – не кайлом махать.
– Да чем угодно. Но в нашем случае получается синдром Дракона из известной сказки: победивший дракона сам становится драконом. Не сразу и не добровольно. Но согласитесь с совершенной логичностью обидки: раз я победил, значит, я лучше, сильнее и умнее – так почему же побежденный мною предшественник, негодяй такой, жил во дворце, кушал оленину с золота и управлял империей, а я с какого-то перепугу, значит, буду жить в коммуналке, лупить картошку с газеты и делить с толпой неумех власть над непонятно чем. Я тоже хочу быть императором – ну и так далее. И тут еще, понимаете, история подсказывает, что грамотно отлаженные абсолютистские империи – они всерьез и надолго. Шумеров вон с египтянами на две-три тысячи лет хватило. Представляете? Это ведь гораздо дольше, чем вся наша эра, которую мы худо-бедно знаем или помним. Там были дикие потрясения, нашествия варваров, смены элит и даже основного населения вместе с языком, свержения самодержцев и воцарения то народного вождя Утхенгаля и его генсека Ур-Намму, то скромного визиря Ишби-Эрра, который вовремя припрятал собранный для столицы обоз с хлебом, подождал, пока власти примитивно сдохнут от голода, и на этом выплыл. То есть все как у нас – при этом длинней и стабильней. А стабильность, как известно, для нашего современника счастье, а для правителя – смысл жизни.
– А вы с этим не согласны? – спросил Паша.
– То есть ты не считаешь меня современником или правителем? – осведомился я.
– Ну, Галиакбар Амирович.
– Да, извини. Не хочу трюизмы повторять. Обязательно, да? Ну давайте: бывает стабильный рост, стабильное падение или стабильное болото. Нестабильные тоже бывают, но сейчас не про них. Я за стабильный рост и против остального. Вы, наверное, тоже. Ваши родители наверняка тоже – иначе здесь бы не оказались. Вообще, весь Союз – это попытка немножко вытащить всех нас из болота, пусть и за волосы.
– А что мы пытаемся этим доказать? – спросила Таня.
– Мы ничего доказать не пытаемся. Мы пытаемся убедиться, что вот эти известные две крайности: первая – ненавистная трудовая лямка, супермаркет, пыточная на шести сотках, футбол, пол-литра, банька, мусор под ноги, мордобой по выходным либо незатейливая ругачка на всех соседей, ближних и дальних, которые не дают нормально жить, и вторая – выкачивание и распиливание денег здесь, чтобы потратить их за границей или на заграничное, потому что здесь жить и здешним отовариваться невозможно, – что вот этими крайностями наша перспектива не перекрывается. Есть еще наш путь: работать в радость, дарить эту радость миру, делая его чище и роднее, тем и богатеть во всех смыслах. Извините, секундочку. Сереж, у меня урок, десять минут, если не совсем срочное.
– Срочное, да ладно, я подъезжаю уже, – недовольно сказал Кузнецов и отключился.
– Можно? – спросила Таня и, зачем-то встав, отчеканила: – А не может получиться, что мы не третий путь, а очередной НЭП? Как тот НЭП, который настоящий, возвращался в коммунистических условиях к буржуйству, так наш Союз – это не советский реванш против русского реванша, а возвращение в буржуйских условиях к совку, и с теми же...
– Во-первых, Тань, давай сразу избежим терминологической путаницы. Слово «буржуйство» я употребил в ироническом ключе, потому что на самом деле...
