Шестая жизнь тому вперед - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (книги онлайн полные версии .txt) 📗
— При чем здесь божественные предзнаменования, Мянхотвп? Мне кажется, это произошло, когда строительство почтил своим присутствием фараон.
— Да, ты прав. Ментах… Но дело не только в посещении фараона. Сыг— рало роль появление Себека и еще то, что именно тогда рабы натолкнулись на скалу вблизи заупокойного храма. До этого разве я не старался ка— заться верным подданным? Разве не старался оправдать свое звание царско— го скульптора? Возле пирамиды, которую возводил ты. Ментах, я построил храм, впервые пробуя свои силы в строительстве. Внутренние стены храма облицевал полированными плитами из розового гранита, а в залах установил семьдесят фигур фараона из диорита, гранита, мрамора. И все скульптуры были подобны той, что я создал когда-то во дворце верховного сановника. Да иначе и нельзя было. Хафру дозволено было изображать только так, Ник— то и не представлял себе Царя царей иным. Народ любил владыку — ведь все великие дела приписывались ему. Он был для жителей Кемта как отец род— ной, этот нареченный брат Хуфу. Его и боялись, как боятся отца, строго— го, но справедливого… Я ничего не забыл, Ментах, ты это хорошо знал, ведь мы часто говорили об этом, я ничего не забыл и не простил, но я ждал. Хотел, чтобы весь Кемт увидел, кому поклоняется.
Храм был готов, когда пирамида поднялась от земли на сто локтей. Сто— ял месяц паопи, Яро только что разлился, и к востоку от города мертвых виднелись покрытые мутной красной водой поля.
Жрецы устроили у пирамиды жертвоприношение в момент восхода звезды Сотис. И тогда пронеслась весть: по пути из Сильсилэ, после молений богу Яро, строительство почтит своим присутствием владыка Верхнего и Нижнего Кемта.
Мы встречали Хафру, распростершись на песке у заупокойного храма. Помнишь, Ментах, ты старался разглядеть лицо нубийца сквозь тончайшую маску? Я не смотрел на Хафру, нет, я видел только молодую прекрасную женщину, стоявшую позади фараона. Это была Юра! Она видела меня, но, ка— залось, не замечала моего волнения. Лицо ее оставалось бесстрастным, оно совсем не было похоже на то милое, полное юной радости лицо, которое я запечатлел в мраморе и ради которого совершил святотатство.
Явилось ли посещение Хафры каплей, переполнившей чашу? Я ненавидел фараона, но дело было не во мне одном. Речь шла о Кемте, о попранной чести страны, об осквернении богов. О людях, которые поклонялись не доб— рому, но строгому владыке, а жестокому властолюбцу. Беседы с тобой. Мен— тах, укрепили мой дух. К истине через святотатство, говорил Раоми. А ты, Ментах, сказал, что «Книга Меонг» придумана жрецами.
Есть один смысл в искусстве, говорил ты, этот смысл — правда. И в тот день, когда фараон, чрезвычайно довольный, отбыл в Меннефер, нам откры— лась правда.
Царский кортеж медленно исчез в песках, и с ним навсегда исчезла Юра, больше я не видел ее.
Еще утром я велел копать почву в двух хетах от храма, чтобы начать оттуда закладку стены, опоясывающей усыпальницу. Солнце только-только опустилось. Мы с тобой, Ментах, стояли на холме и смотрели, как рабы за— полняют камнями очередной ряд пирамиды. Я увидел надсмотрщика, который поднимался к нам и что-то кричал на бегу. Рабы у храма перестали копать, они стояли и смотрели в нашу сторону. Надсмотрщик вбежал на холм.
— Господин, — обратился он ко мне, — мы натолкнулись на скалу.
— Велика ли скала? — спросил я.
— Не знаю, господин.
— Выкопайте землю вокруг, узнайте размеры и форму. Надсмотрщик побе— жал вниз, а ты. Ментах, удивленно спросил:
— Зачем тебе понадобилось окапывать скалу, Минхотеп?
— Я и сам не знал, мне казалось, что скала натолкнет меня на мысль, которую я искал долгие годы. Рабы поволокли корзины с песком, скала ста— ла медленно показывать свои шероховатые грани. И тогда, Ментах, ты схва— тил меня за руку. Помнишь? Ты прошептал: «Смотри, Минхотеп, это Себе к…»
Запад полыхал багрянцем, и в этой расплавленной массе плавала, дрожа, желтоватая крупинка.
— Это Себек, он светит нам, Минхотеп! Редко кто может похвастать, что видел его. Говорят, что людям, увидевшим Себек, открывается правда!
И мы, не сговариваясь, посмотрели туда, где из-под песка появлялись контуры скалы. Мы вместе подумали об одном, и я сказал:
— Статуя?
Ты покачал головой:
— Сфинкс!
Прошло несколько дней, и скала, окруженная копошащимися рабами, чер— ной львицей легла меж изрытых дюн. Ее массивная бесформенная голова с тоскливой ненавистью смотрела на восток. Тогда, Ментах, ты сказал:
— Себек дарит нам Сфинкса, которого еще не видел Кемт. Нужно следо— вать естественной линии камня. Придется немного поработать, чтобы при— дать ему совершенную форму. Конечно, если Фалех даст дополнительные средства.
У тебя был практичный ум, Ментах. А я думал о том, что мое искусство должно будет проклясть не только фараона, но и то, что стояло за ним, — вековое невежество и страх, тиранию жрецов и сановников, продажность знати. Должно будет показать жалкую природу властителя, запрещавшего на— родные празднества, опустошавшего амбары крестьян, назначавшего непо— сильные налоги — все ради пирамиды. Показать Хафру в его истинном обли— ке. Помнишь, Ментах, как мы обсуждали подробности? Неожиданно ты помрач— нел. Минхотеп, сказал ты, нам не дадут довести дело до конца. Подмас— терья мигом поймут, какого Сфинкса мы задумали ставить в городе мертвых. Остальное не нужно даже воображать.
— Необходимость — сестра мудрости, — сказал отшельник. — Как сохра— нить Сфинкса для тех, кто придет после нас? Я вспомнил маску на лице Хафры, о которой рассказывал ты, Минхотеп. Подумал: не закрыть ли и нам лицо Сфинкса алебастровой маской? Умело наложенные слои алебастра прида— дут статуе кемтские черты и выражение лживого величия. Раскрасить по ка— нонам: лицо коричневой охрой, бороду — синайской чернью, головной платок
— синим шессилитом и ракушечной потравой. Такой Сфинкс ни у кого не вы— зовет подозрений. Но пройдет время. Зной и ветер раскрошат тонкую але— бастровую корку. Тогда весь Кемт увидит, какое коварное существо охраня— ло великие пирамиды. Но жрецы уже не смогут отдать приказ распилить Сфинкса на плиты. Время обожествит в их глазах кощунственную вольность царских строителей…
Отшельник вскочил на ноги и, порывшись в темном углу пещеры, вернулся со свитком папируса.
Ментах бережно расправил папирус, и Хатор увидел чертежи и рисунки львиного Сфинкса.
— Таким мы высекли Сфинкса спустя шесть лет, — сказал Ментах, — Смот— рите, юноши… Рука вашего учителя изобразила Сфинкса в алебастровой маске. Какое благородство на лице владыки двух стран! Вспомните «Книгу Меонг» и сверьте пропорции. Они не нарушены.
Ментах передвинул изображение и открыл новый рисунок. Хатор вскрикнул от изумления. Черты Сфинкса неузнаваемо изменились. Это был не Хафра — отец Кемта, верный защитник народа, это был другой Хафра, правду о кото— ром Хатор узнал сейчас.
— Сфинкс без маски, — сказал отшельник. — Таким он должен был стать тысячу лун спустя. Вглядитесь в лицо фараона. Какое безволие, подлость, какая жестокость… А улыбка? Разве не смеется Хафра над легковерием на— рода?
— Прости, господин, — Хатор дотронулся пальцем до рисунка. — Никто никогда не говорил нам, что близ пирамиды Великого Дома стоит Сфинкс.
— Время обогнало наши стремления, — сказал Минхотеп. — Скала поддава— лась с большим трудом. Пришлось вырубить в ней многочисленные уступы, замуровать щели, чтобы придать камню монолитность. Шесть лет… Наконец рабы сняли леса, и Сфинкс стал виден на много хетов вокруг. Величие его подавляло всех, даже тех, кто недавно обтачивал бронзовым скребком когти льва. Слухи быстрее ветра неслись через пустыню и гнали в город мертвых тысячи любопытных.
Мы с нетерпением ждали Хафру, чье имя было дважды высечено на подно— жии Сфинкса. В полдень мы с тобой. Ментах, вместе с начальником стражи и мастерами встречали Царя царей. Хафра говорил с нами приветливо, изволил слегка наклонить голову. Но тут я увидел Хирама, который что-то шептал верховному жрецу. Жрец приблизился к фараону и сказал несколько слов. В это время Хирам с группой мастеров начали взбираться на Плечо Сфинкса, Хирам первым ударил киркой по лицу Сфинкса. Алебастр посыпался. Кирки все глубже вгрызались в хрупкое покрытие, и второй лик фараона начал медленно выступать из камня. Статуя ожила, линия подбородка и скул зак— руглилась, глаза расширились, брови взметнулись вверх. Рот, строгая ли— ния которого ранее дышала отрешенностью от всего земного, расплылся в улыбке, хищно вздернулись ноздри широкого носа. Хафра, подавшись вперед, визгливо прокричал:
