Гриада - Колпаков Александр (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мы крепко обнялись с Джиргом и долго смотрели друг другу в глаза: светлая тень его сестры незримо стояла рядом с нами.
— Прощай, брат, — тихо прошептал Джирг. — Помни о Новой Гриаде.
…Но вот последние суда и последние грианоиды на дисках уже скрылись за горизонтом. Уо смотрит на часы.
— Пора, — говорит он и идет к пульту.
Торжественно поют приборы. Все выше, все тоньше звук стартовых двигателей. Все экраны включены. Я вижу, как рябит далекий океан: это проносятся вихри энергетической отдачи. Совершенно бесшумно и плавно Голубой Шар величиной с крупный астероид отрывается от почвы Гриады, где он стоял шестьсот лет. Ускорения абсолютно не ощущается — не то что дьявольская перегрузка на фотонных ракетах, которую невозможно перенести без специальных защитных приспособлений.
Мы не можем в последний раз полюбоваться ни изумительным небом Гриады, ни Фиолетовым океаном. Все еще продолжается Цикл Туманов и Бурь: небо затянуто непроницаемыми тучами, океан черно-свинцовый, а растительность красновато-серая, скучная и неприветливая. Но это не беда. Туманы и бури пройдут, а жизнь на Гриаде зацветет всеми красками!
И вот мы уже в верхней атмосфере. Открылась такая привычная, миллионы лет знакомая мне картина Космоса. На левом экране висит холодный белый шар: это Гриада. Я устало прикладываю руку ко лбу.
Петр Михайлович смотрит на меня и понимающе улыбается. На его виске темноватое круглое пятно — след гравитационного удара.
Уо, наш добродушный друг, сосредоточенно работает у пульта, вводя корабль в крейсерский режим. Курс — на третий спиральный рукав Галактики, к родной Солнечной системе, к Земле, на которой мы не были уже сотни веков.
— Приготовиться к электронно-мезонной форме движения, — командует Уо.
Неужели это не сказка? Мы первые из людей, которые будут преодолевать пространство-время принципиально новым способом, как истинные властелины Космоса!
Петр Михайлович лихорадочно настраивает магнитофон, анализаторы, ворошит целые груды микрофильмов: видимо, он собирается запечатлеть все, что будет происходить с нами.
— Не надо, — машет ему Уо. — Ты все равно ничего не сможешь увидеть и запечатлеть. Разве электроны и мезоны чувствуют?
— Как это понять? — недоумевает Самойлов.
— Положись на наши приборы…
В дальней стене распахиваются двери кабин, они сверкают блеском неведомых металлов и приборов. Уо знаком приглашает нас занять две средние кабины. Он делает последние манипуляции на пульте: очевидно, переводит Голубой Шар на режим самоорганизующегося и самоуправляющегося процесса. Мощно поет главный двигатель, ему вторит согласованная мелодия приборов. Нарастает симфония генератора электронно-мезонных полей. На экранах давно уже переливаются световые эффекты допплеровского смещения спектральных линий.
Я вхожу в кабину и утопаю в покатом кресле, рассчитанном на гигантов-метагалактиан. Уо заботливо надвигает на кресло какой-то купол из туманно-прозрачного золотистого вещества. Засветился мягкий голубой свет, загорелись включенные приборы на стене передо мной. Уо еще раз выверяет синхронность настройки приборов и успокаивающе кивает мне головой. Захлопывается тяжелая дверь. Проходит несколько томительных минут. Тихая песнь полей, доносящаяся через толщу стен, переходит в мощную симфонию, как будто неведомый Властелин Разум торжествует свою победу над извечными силами враждебного людям Космоса. Симфония все нарастает, крепнет, ширится, И вот она уже сотрясает весь корабль. В ней начинают преобладать все более высокие ноты. Все тоньше, выше, нежнее. Я чувствую, как мое тело охватывает непонятная истома, невыразимая легкость, но вместе с тем и тяжесть. Постепенно гаснет сознание, я растворяюсь в небытии.
…Откуда-то льется тихая песнь нарождающейся жизни, она еле слышна, почти неосязаема. Сознание работает чрезвычайно странно: ленивыми толчками. Пройдут одна-две мысли, а потом провал, остановка. И опять сначала. Вместе с крепнущей песнью проясняется и мое сознание. С трудом открываю глаза, с большим усилием вспоминаю, что я в кабине Голубого Шара. Успокоительно поют приборы. Пытаюсь приподняться, но не могу. Чувствую себя очень слабым, точно новорожденный. С полчаса отдыхаю. Силы прибывают ежеминутно. Распахивается дверь, и я вижу улыбающееся лицо Уо. Он сдвигает прозрачный купол и выводит меня в зал Централи. Ноги подкашиваются. Осматриваю Уо, но он выглядит великолепно. Да это и естественно: электронно-мезонное состояние для их организмов — привычное явление.
Появляется Петр Михайлович, смешно щуря свои близорукие глаза: его «телескопы» почему-то не восстановились. Они растаяли в электронно-мезонном небытии! Он тщетно роется в карманах. Вероятно, ему придется обходиться без очков до ближайшей аптеки земного шара.
— Итак, мы вышли из «тоннеля Син» на окраине Солнечной системы?
— Наше небо! — воскликнул я, едва взглянув на экраны.
За прошедший миллион лет расположение звезд сильно изменилось, но передо мной лежала новая, тщательно вычисленная карта измененных созвездий.
Петр Михайлович с усилием всматривается в экраны, потом подходит к ним вплотную и тоже радостно улыбается. Холодно, но по-родному блещут звезды Большой Медведицы, Орла, Южного Креста. Я смотря на универсальные часы: прошло ровно два часа с тех пор, как я лег в кабину. Тридцать тысяч световых лет — за два часа! Вот оно, истинное господство над Космосом!
В правом углу экрана светит зеленоватый диск. «Да это же Плутон», — думаю я, но через секунду меня одолевают сомнения. Уо углубляет фокус изображения, и я вижу цветущие равнины под прозрачными крышами, леса, возделанные поля, фабрики и заводы, города и дороги.
— Но ведь Плутон — ледяная пустыня, абсолютно безжизненный мир? — недоумеваю я. — Здесь распологался космодром фотонных ракет. Что же тут теперь? Новая Земля?
— То было миллион лет назад, когда мы пролетали здесь на «Урании», — напоминает мне Петр Михайлович. — А в настоящую эпоху разум человека, вероятно, покорил самые отдаленные уголки Системы, сделав их пригодными для жизни.
