Возвращение - Стругацкие Аркадий и Борис (читать книги без регистрации .TXT) 📗
— Симфония «Могильный камень», — сказал Горбовский. — Часть первая, аллегро нон троппо.
Лицо Жени вытянулось, он замолчал и стал глядеть на роковой камень. Кондратьев взял камбалу, шлепнул ее на плоский камень и вытащил нож. Горбовский с восхищением следил за каждым его движением. Кондратьев одним ударом наискосок отделил голову камбалы, ловко запустил под кожу ладонь и мгновенно извлек камбалу из кожи целиком, словно снял перчатку. Кожу и выпавшие внутренности он бросил Жене.
— Леонид Андреевич! — позвал он. — Принесите, соли, пожалуйста!
Горбовский, не говоря ни слова, встал и полез в субмарину. Кондратьев быстро разделал камбалу и принялся за окуней. Куча рыбьих внутренностей перед Женей росла.
— А где соль? — воззвал Горбовский из люка.
— В продовольственном ящике, — откликнулся Кондратьев. — Направо.
— А она не поедет? — с опаской спросил Горбовский.
— Кто — она?
— Субмарина. Тут направо пульт управления.
— Справа от пульта — ящик, — сказал Кондратьев. Было слышно, как Горбовский ворочается в кабине.
— Нашел! — радостно заявил он. — Все нести? Тут килограммов пять…
Кондратьев поднял голову:
— Как так — пять? Там должен быть маленький пакет
После минутной паузы Горбовский сообщил:
— Да, действительно. Сейчас несу.
Он выбрался из люка, держа в вытянутой руке пакетик с солью. Руки у него были в муке. Положив пакетик возле Кондратьева, он со стоном: «О мировая энтропия!..» — приноровился было снова лечь, но Кондратьев сказал:
— А теперь, Леонид Андреевич, принесите-ка, пожалуйста, лаврового листа.
— Зачем? — с огромным изумлением спросил Горбовский. — Неужели три взрослых человека не могут обойтись без лаврового листа?
— Нет уж, — сказал Кондратьев. — Я обещал вам, Леонид Андреевич, что вы хорошо сегодня отдохнете, и вы у меня отдохнете. Ступайте за лавровым листом…
Горбовский сходил за лавровым листом, а затем сходил за перцем и кореньями, а потом — отдельно — за хлебом. Вместе с хлебом он — в знак протеста — принес тяжеленный баллон с кислородом и язвительно сказал:
— Вот я принес заодно. На всякий случай, если надо…
— Не надо, — сказал Кондратьев. — Большое спасибо. Отнесите назад.
Горбовский с проклятиями поволок баллон обратно. Вернувшись, он уже не пытался лечь. Он стоял рядом с Кондратьевым и смотрел, как тот варит уху. Мрачный корреспондент Европейского информационного центра при помощи двух щепочек относил рыбьи внутренности к могильному камню.
Уха кипела. От нее шел оглушающий аромат, приправленный легким запахом дыма. Кондратьев взял ложку, попробовал и задумался.
— Ну как? — спросил Горбовский.
— Еще чуть соли, — отозвался Кондратьев. — И, пожалуй, перчику. А?
— Пожалуй, — сказал Горбовский и проглотил слюнку.
— Да, — решительно сказал Кондратьев. — Соли и перцу.
Женя кончил таскать рыбьи потроха, навалил сверху камень и отправился мыть руки. Вода была теплая и прозрачная. Было видно, как между водорослями снуют маленькие серо-зеленые рыбки. Женя присел на камень и загляделся. Океан блестящей стеной поднимался за бухтой. Над горизонтом неподвижно висели синие вершины соседнего острова. Все было синее, блестящее и неподвижное, только над камнями в бухте без крика плавали большие черно-белые птицы. От воды шел свежий солоноватый запах.
— Отличная планета — Земля! — сказал Женя вслух.
— Готово! — объявил Кондратьев. — Садитесь есть уху. Леонид Андреевич, принесите, пожалуйста, тарелки.
— Ладно, — сказал Горбовский. — Тогда я и ложки заодно.
Они расселись вокруг дымящегося ведра, и Кондратьев разлил уху. Некоторое время ели молча. Затем Горбовский сказал:
— Безмерно люблю уху. И так редко приходится есть!
— Ухи еще полведра, — сообщил Кондратьев.
— Ах, Сергей Иванович, — сказал Горбовский со вздохом, — на два года не наешься!
— Так уж на Леониде не будет ухи, — сказал Кондратьев.
Горбовский опять вздохнул.
— Может быть, и не будет. Хотя Леонида — это, конечно, не Пандора, и на уху надежда есть. Если только комиссия разрешит ловить рыбу.
— А почему бы и нет?
— В комиссии желчные и жестокие люди. Они наверняка запретят мне даже лежать. Они потребуют, чтобы все мои действия соответствовали интересам аборигенов этой планеты. А откуда я знаю, какие у них интересы?
— Вы фантастический нытик, Леонид Андреевич, — сказал Женя. — Я считаю, что ваше участие в Комиссии по Контактам — ужасная ошибка. Ты представляешь, Сергей: Леонид Андреевич со всем своим душистым букетом недостатков представляет человечество перед цивилизацией другого мира.
— А почему бы и нет? — рассудительно сказал Кондратьев. — Я очень уважаю Леонида Андреевича.
— И я его уважаю, — сказал Горбовский.
— Я тоже его уважаю, — сказал Женя, — но не испортил бы он первое впечатление у граждан Леониды.
— Первое впечатление уже испорчено, -заметил Горбовский. — Между прочим, и по моей вине тоже. Но дело не в этом. Вы за меня не беспокойтесь, Евгений Маркович. На благоустроенной планете я буду тих, как улитка.
— Но этого мало! Сергей, ты читал список вопросов, которые будут обсуждаться при первой встрече?
— Читал.
— Там не хватает одного вопроса.
Горбовский с интересом посмотрел на Женю.
— Какого? — осведомился Кондратьев.
— Самого первого: «Можно я лягу?» Кондратьев фыркнул в ложку с ухой. Горбовский посмотрел на Женю с укоризной.
— Ах, Евгений Маркович, — сказал он, — ну можно ли так шутить? Вот вы все смеетесь, а мне страшно. Я очень боюсь оплошать и навредить нашим потомкам.
— Да, плошать не стоит.
— Нельзя! Нельзя, Евгений Маркович! Ведь потомки в нас верят!
Кондратьев перестал есть и взглянул на Горбовского.
— За всех потомков, конечно, ручаться не могу, — спокойно продолжал Горбовский, — но вот Петр Петрович — тот во время последней со мной встречи вполне определенно выразился в том смысле, что он в нас верит.
— И чей же он потомок, этот Петр Петрович? — спросил Кондратьев.
— Доподлинно сказать вам не могу. Ясно, однако, что он прямой потомок какого-то Петра. Мы, знаете, об этом с ним как-то не говорили. В конце концов, это не очень важно, не правда ли?
