Инспектор-призрак (сборник) - Лейнстер Мюррей (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
— Подходи, не бойся! — приободрил его Боб, — я тебя не обижу.
Туземец вряд ли понял хоть слово, но тем не менее приблизился. Однако у кромки спуска он застыл и не сделал больше ни шагу. Боб недаром изучал в университете антропологию. Поведение незнакомца навело его на мысль, что это место — табу для здешних жителей. Следовательно, у него есть возможность выдать себя за существо высшего порядка. “Молодец, Боб!” — похвалил он сам себя за проявленную сообразительность.
Мужчина опустился на колени, сложил ладони чашей, и, протянув руки перед собой, склонил голову. Не колеблясь, Боб уверенным жестом коснулся его лба. Его догадка блистательно подтвердилась.
— Так даже не интересно, — вслух произнес Боб, — никаких трудностей.
Новоиспеченный Пятница удивленно посмотрел на него и что-то ответил глубоким, мелодичным голосом. Слова лились, как песня, странные, непривычные для слуха.
— Парень, из тебя бы вышла эстрадная звезда, — восхищенно заметил Вилсон, — немногие из них могут похвастать таким голосом. Однако… Сходи, принеси чего-нибудь поесть. Кушать, еда, — он показал на свой рот.
Явно не поняв ни слова, туземец вновь попытался что-то ему объяснить. Вилсон полез в карман и достал оттуда похищенный у Диктора словарь. Вначале он посмотрел слово “есть”, потом слово “еда”. Им соответствовало одно и то же странное слово: “Блеллан”.
— Блеллан, — тщательно произнес Боб.
— Блелла-а-ан?
— Блелла-а-ан, — согласился Боб. — Извиняюсь за плохое произношение. А теперь поторапливайся.
Он поискал в словаре слово “спешить”, но не нашел. Или в их языке не было такого понятия, или Диктор счел необязательным включать его в словарь. Ничего, это мы скоро уладим, решил Боб, и если у них нет такого слова, я его придумаю.
Человек ушел. Вилсон уселся по-турецки у края спуска и, чтобы скоротать время, начал просматривать словарь. “Очень важно, — решил он, — установить контакты с местным населением”. Но он успел лишь найти эквиваленты нескольким, наиболее распространенным понятиям, как человек вернулся. Его сопровождало несколько других, а возглавлял процессию величественный старик, совершенно седой, но, в нарушение всех канонов, без бороды. Остальные мужчины также были безбородыми. От солнца старика защищал балдахин, который поддерживали четверо юношей. Очевидно, это был местный старейшина.
Вилсон на всякий случай нашел в тетрадке слово “начальник”. Ему соответствовало слово “диктор” — удивляться нечему. Вполне логично было бы предположить, что диктор — это не имя, а титул. Странно, почему эта мысль не пришла ему в голову раньше.
Слово “диктор” сопровождалось, кроме того, специальной пометкой: происходит, скорее всего, из древних языков. Дюжина слов и грамматические структуры, — вот и все, что связывает язык “покинутых” с английским.
Старейшина остановился перед Бобом, не переступая священной черты.
— Все на колени, — приказал Боб, — и вы, диктор, не исключение.
Старейшина опустился на колени, и Боб коснулся его лба.
Туземцы принесли с собой разнообразную еду. Вилсон ел не спеша, сохраняя на лице важное выражение. Пока он ел, члены делегации развлекали его хоровым пением. Голоса их были великолепны, хотя понятие о гармонии, как показалось Бобу, они имели смутное. Тем не менее пение явно доставляло им огромное наслаждение.
Вилсону тоже захотелось сделать им что-нибудь приятное. С помощью словаря он попросил туземцев подождать его и не расходиться, принес из зала Ворот свой портативный проигрыватель и организовал своеобразный концерт “современной” музыки.
Реакция местных жителей превзошла самые смелые ожидания. Они стонали и плакали от счастья, слезы катились по их умиленным лицам. Боб даже не решился поставить им Чайковского, завершив концерт мужественным и страстным “Болеро” Равеля.
Боб остался доволен собой. “Диктор, — мысленно произнес он, имея ввиду отнюдь не старейшину туземцев. — К тому времени, когда ты, старый каналья, здесь появишься, хозяином уже буду я”.
Забегая слегка вперед, можно сказать, что Боб действительно стал Хозяином очень быстро и без каких-либо сложностей. Трудно даже вообразить, насколько переменилась природа человека под влиянием “высших”. Нет, физически они остались теми же, что и в двадцатом веке, только прибавилось сходства с античными статуями, в области искусства они также превосходили своих предков. Все же разница между ними была такая же, как между легендарным единорогом и джерсейской молочной коровой, или диким волком и кокер-спаниелем. Дух борьбы, жажда соперничества, стремление к власти, видимо, навсегда покинули человека. Но как, оказывается, необходимы были эти, не самые лучшие качества! В какое странное и жалкое сообщество превратился энергичный, вульгарный и задиристый народ, населявший некогда Соединенные Штаты Америки!
В этом отношении у Вилсона была неоспоримая монополия. Но и он со временем потерял интерес к игре в поддавки.
Одним фактом своего появления во дворце “высших” Вилсон приобрел абсолютную власть в стране. Некоторое время он занимался “усовершенствованием” местных жителей: изобрел заново многие музыкальные инструменты, возродил и ввел в моду разные стили одежды. Он надеялся втайне, что пресловутая любовь женщин к нарядам заставит мужчин напрягаться, чтобы удовлетворить их потребности. Но ничего такого не произошло. Человечеству не хватало жизненных стимулов, и оно катилось под гору.
Подданные охотно поддерживали все его проекты, подобно дрессированному псу, выполняющему команду, чтобы угодить хозяину.
Все попытки возродить к жизни этих мертвецов потерпели неудачу. Боб махнул рукой и занялся Воротами Времени. Эта загадка “высших” не давала ему покоя.
По природе своей Боб был натурой сложной: отчасти деловой человек, отчасти философ, созерцатель. Сейчас философ в нем взял верх над практиком. Им овладела идея создать математическую модель феномена Ворот. И он ее, в конце концов, создал. Не самая, может быть, совершенная из всех возможных, Боба она удовлетворила. Представьте себе плоскость — лист бумаги, или, еще лучше, шелковый носовой платок. Это и будет наш четырехмерный континуум — три пространственных и одно временное измерения. Чернильная клякса на платке — это Ворота Времени. Складывая платок, мы можем перенести отпечаток кляксы в любое другое место на плоскости. И микроскопические обитатели платка могут перебраться со своего места на любое другое, соприкасающееся с ним в данный момент времени. Вот вам и открытый выход Ворот.
Модель, конечно, не идеальная, статичная, но кое-что все же объясняющая.
Боб не мог найти однозначный ответ — требует ли складывание четырехмерного континуума присутствия более высокого измерения пространства или нет?
С точки зрения человеческого восприятия вроде бы требуется, но следует учитывать уровень интеллекта “высших”, а также возможность существования бесконечно большого количества пространственно-временных измерений.
Боб остановился на том, что существует, по крайней мере, еще одно измерение, кроме тех четырех, которые доступны нашему восприятию, — это сами Ворота Времени. Боб научился искусно управляться с регуляторами, но не сумел составить никакого представления о принципе их работы. Одно было несомненно: их создатели обладали неизмеримо более широким спектром возможностей ориентации в пространстве и времени, чем люди. И сам дворец вполне мог быть трехмерной секцией более сложной, многомерной структуры.
Это в какой-то степени объясняло странности архитектурного замысла.
Боба охватило страстное желание узнать как можно больше об этих таинственных высших существах. Они правили многие тысячелетия, изменив до неузнаваемости мир и построив этот дворец, а потом исчезли, оставив в сердцах людей горечь невосполнимой утраты. После их ухода человечество стало называть себя “покинутыми”.
Но что интересно, они не оставили после себя ни записей, ни изображений, ничего материального, если не считать замка и Ворот Времени. Может, они все-таки красивая легенда?
