Катастрофа - Скобелев Эдуард Мартинович (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Мы присели у окна.
— Собираетесь уезжать? — Луийя раскурила сигарету.
— Да. Любым путем — завтра.
Луийя сделала несколько затяжек.
— Теперь вы многое знаете, мистер Фромм. Писатель не может смотреть и не видеть… Эксплуатация бывает не только социальной. Культурная, идеологическая — это, пожалуй, еще опасней… Мог ли иначе поступить мой брат?
Я промолчал. Око-Омо был выше меня: он выбрал путь борьбы, а я знал, что до скончания дней буду собираться пожить не клоня головы.
— У каждого свой путь, — словно прощая меня, сказала Луийя. — Когда вернетесь в Европу, расскажите о нашей общей постыдной жизни… Кажется, вы спрашивали, что за объекты строят на плато?
— Спрашивал, — я не исключал в тот момент, что кое-что напишу об острове…
— Плато — сплошной базальтовый массив. В его восточной части обнаружена пещера, уходящая в толщу породы. Утверждают, что это канал, по которому в незапамятные времена вытекала расплавленная лава. Вот уже год, как в пещере оборудуются дорогостоящие убежища. Для кого они предназначены — секрет, в который не посвящен даже Такибае. Да, видимо, и Сэлмон не знает этого в точности… Хотя, конечно, уступка Пальмовых островов как-то связана со всем этим. Кстати, одно из убежищ смонтировано в скалах над замком. Там выделено местечко и для Такибае. Оно обошлось островитянам в миллионы и миллионы…
Да, да, я и прежде, едва услыхав о секретных работах на плато, имел в виду сооружения на случай глобальной войны. Только я думал, что это будет какой-нибудь штаб по управлению войсками или по использованию военных космических объектов.
— Надеюсь, Такибае взвесил все последствия своего шага?
— Его никто об этом не спрашивал. Во всяком случае, мне было бы кое-что известно… Такибае доверяет мне больше, чем другим.
— Такибае знает вашу порядочность, — я не мог не восхититься женщиной, которая жертвовала собой ради того, чтобы помочь своему народу. Да, именно с Луийей я пошел бы на край света — такое чувство во мне возникло.
Луийя тряхнула густыми волосами.
— Перед тем как он согласился назвать Атангу преемником, он показал мне убежище и дал ключ…
Мы вышли на лестницу, которая вела во двор. Слева на площадке была железная дверь, рядом с которой висел за стеклянным окошечком свернутый кольцом пожарный рукав. Это соседство возбуждало мысль о том, что и железная дверь как-то связана с противопожарной безопасностью.
Луийя достала ключ. Он висел, оказывается, у нее на шее в виде украшения — медная овальная пластинка с дырочками. Вставила пластинку в прорезь на двери, и дверь тотчас отворилась вовнутрь. Мы очутились в бетонированном коридоре, освещенном, вероятно, от аккумуляторных батарей.
— Ну, вот теперь мы углубляемся в толщу скалы, которая нависает над резиденцией, — объяснила Луийя.
Голос ее дрогнул. Спертый воздух и глухая тишина действовали на нервы и мне.
— А если нас застанут?
— Сейчас никому дела нет. Об убежище не знает даже охрана… Эти люди учли все. Случись беда, нельзя будет положиться ни на одну охрану мира. Кто знает, чему сохранит человек верность, когда все полетит в преисподнюю?..
Мы прошли по коридору прямо и затем поднялись ступенек на двадцать. Я обратил внимание на широкую стальную дверь.
— Там хранятся запасы воды и продовольствия, а также оружие. Так объяснил Такибае…
Одолев еще один небольшой подъем, мы оказались в помещении, напоминавшем по форме отрезок громадной трубы. Здесь находилось нечто, принятое мною вначале за баллистическую ракету колоссальной мощности. «Ракета» покоилась на передвижной платформе, колеса стояли на стальных рельсах, упиравшихся в гранитную стену.
— Автономное противоатомное убежище, рассчитанное на пять человек, — сказала Луийя. — В случае угрозы затопления ангара вся штука передвигается к стене, срабатывает специальное взрывное устройство…
Она что-то еще объясняла, но слова больше не доходили до меня. Я дрожал мелкой дрожью, сам не зная отчего.
На корпусе убежища, разделенного на секции стальными обручами, темнело овальное углубление. Луийя нашарила прорезь и вставила тот же ключ. Машина, скрытая в чреве сооружения, опознала код, по ее сигналу открылся люк и выбросилась лесенка с тонкими поручнями.
Я плохо владел собой, поднимаясь в убежище следом за Луийей. Голова кружилась — загробный мир разверзся передо мною…
Синий сигнальный свет освещал отсеки, нашпигованные техникой. Глаза разбегались от зловещего совершенства предметов, назначение которых я только угадывал. Над созданием этих чудес трудились, конечно, тысячи умов и тысячи рук…
Оставаться в убежище не хотелось, оно подавляло и вместе с тем — страшно! страшно! — манило, как манит раскрытый зев могилы: мы только боимся в этом сознаться, торопясь уйти прочь с кладбища…
— Угроза войны — не вымысел, — у самого уха сказала Луийя. Я почувствовал даже колебание теплого воздуха из ее рта. — Время отсчитывается уже в обратном направлении. Завтра уже будет поздно. Но много ли надежд у обманутого, ограбленного, разобщенного, лишенного права на определение своей судьбы человечества?..
Мысль шибанула: немедля покончить самоубийством, здесь же, вдвоем с этой женщиной. Вскрыть себе и ей вены…
Но и это было бессмысленно, как все остальное…
Я вылез из убежища. Отчаяние владело мною: что, что я мог сделать реально, чтобы не чувствовать себя обреченным на бессмысленную жизнь и бессмысленную смерть? Я ничего не мог сделать, и потому безразличие было моим уделом — полное безразличие ко всему: что будет, то будет…
— Убежище напоминает снаряд. Или ракету, на которой хотят скрыться… Человек впервые стал строить свой гроб, используя все ухищрения техники. И мы глядим на этот гроб и не умираем от стыда.
— Иногда мне кажется, что люди придумали слова, чтобы скрывать от себя правду, — сказала Луийя, будто бы безо всякой связи с моей репликой. Но связь эта была, была!..
Луийя спустилась по лесенке, лесенка тотчас убралась внутрь — стальная створка поднялась и встала на свое место.
— Привести численность человечества в соответствие с возможностями среды, имея в виду миллиарды лет перспективы, посредством ракетно-ядерной войны невозможно. В этом убеждены лучшие умы. И вообще невозможно, не изменяя радикально структуру социальной жизни народов, — сказала Луийя.
