Зажги меня - Мафи Тахира (мир книг .TXT) 📗
Все собравшиеся успокаиваются и начинают потихоньку расходиться по своим углам.
Но я не могу уйти просто так. Я стою на своем месте как окаменевшая.
Я чувствовала, как моя кожа касается кожи Кенджи, и такой момент проигнорировать я не в состоянии. Такие случаи настолько редки, что я прекрасно помню каждый, и забыть их не так-то просто. Я не могу находиться в близком контакте с людьми без серьезных последствий. Но я чувствовала силу внутри себя. Кенджи должен был почувствовать ее.
Мой мозг лихорадочно работает, пытаясь решить невероятно сложное уравнение, и где-то в глубине моего сознания рождается безумная теория, о которой я раньше и подумать бы не могла.
Сейчас я постоянно занимаюсь тем, что учусь управлять своей энергией, сосредотачивать ее, но я никогда не задумывалась над тем, что можно ведь еще и отключать ее. Почему меня это не волновало?
У Адама была похожая проблема: его организм постоянно находился в состоянии «электрикум». Но теперь он научился управлять своей силой. Снижать ее и сводить на нет, когда это требуется.
Почему я не могу научиться делать то же самое?
Кенджи может становиться видимым или невидимым по своему желанию. Он сам этому научился долгими тренировками, когда понял, что можно по своей воле менять свое состояние. Он мне рассказывал одну историю из своего детства: от страха за свой проступок он сделался невидимым и пробыл в таком состоянии два дня, просто не зная, что делать, чтобы вернуться в нормальное положение. Но постепенно все у него наладилось.
Касл, Брендан, Уинстон, Лили – все они могут включать и выключать, когда потребуется, свои способности. Касл случайно не двигает предметы силой воли. Брендан не убивает электричеством всех, к кому притрагивается. Уинстон по собственному желанию удлиняет и укорачивает свои конечности, а Лили может смотреть на вещи, ничего при этом не «фотографируя» своим волшебным взглядом.
Почему получилось так, что я среди них единственная, кто не может отключать свои способности?
Я раздумываю о безграничных возможностях, которые могут раскинуться передо мной, если только овладеть этим действием. Если хорошенько подумать, я же никогда и не пыталась аннулировать свою энергию. Я почему-то полагала, что это попросту невозможно. Считала, что это мой рок, моя судьба и будет со мной на всю жизнь. И моя кожа станет для меня проклятием, в результате чего я должна буду всегда находиться вдали от всех остальных.
Но сейчас все изменилось.
– Кенджи! – кричу я и бегу к нему.
Кенджи только поворачивается ко мне. Он не успевает даже посмотреть на меня, потому что в ту же секунду я буквально обрушиваюсь на него, хватаю его за руки и сжимаю их в своих ладонях.
– Не отпускай! – кричу я, и глаза мои наполняются слезами. – Не отпускай. Теперь этого не надо делать.
Кенджи застыл, на его лице отображается настоящий шок и какой-то интерес. Он смотрит на свои руки. Потом на меня.
– Ты научилась управлять ею? – спрашивает он.
Я не в силах произнести ни слова. Мне удается кивнуть, а слезы уже ручьями струятся у меня по щекам.
– Мне кажется, я ее просто хранила в себе, не сознавая этого. Но у меня не хватало храбрости тренироваться на ком-либо.
– Черт возьми, принцесса! – сияя от счастья, произносит он. – Я так горжусь тобой.
Вокруг нас собираются наши друзья.
Касл крепко обнимает меня, а все остальные – Брендан, Уинстон, Лили, Иан и Алия прыгают на него сверху, прижимая меня под своим весом. Они громко кричат, смеются, хлопают в ладоши. Все по очереди пожимают мне руку и поздравляют меня. Никогда я еще не чувствовала столько поддержки. Теперь я окончательно осознала, насколько дружна и сильна наша маленькая группа. Пожалуй, это самый замечательный эпизод во всей моей жизни.
Когда общее ликование стихает и все начинают желать друг другу спокойной ночи, я отвожу Кенджи в сторонку, чтобы перед сном в последний раз обнять его.
– Итак, – заявляю я, – теперь я могу дотрагиваться, до кого захочу.
– Да, это здорово. – Он смеется, приподняв брови.
– Ты знаешь, что это означает?
– Ты решила назначить мне свидание?
– Я на самом деле спрашиваю, ты понимаешь, что это означает?
– Мне, конечно, лестно все это слышать, но будет лучше, если мы останемся просто друзьями…
– Кенджи! – Мне хочется немного пристыдить его.
Он усмехается, ерошит мне волосы.
– Нет, не знаю. И что же это означает?
– Это означает миллион всего, – поясняю я, стоя на цыпочках и заглядывая ему в глаза. – Главное, что я больше никогда не буду заводить отношения с человеком «автоматически». Теперь я могу делать все, что захочу. Я могу касаться всех. И теперь это будет мой выбор.
Кенджи долгое время смотрит на меня. Улыбается. Наконец он опускает взгляд в пол и кивает.
– Ну, так иди и сделай то, что ты хочешь, Джей.
Глава 55
Когда я выхожу из кабины лифта и вступаю в кабинет Уорнера, я вижу, что свет везде выключен. Везде плавает чернильная темнота, и мне требуется некоторое время, чтобы глаза к ней привыкли. Я осторожно передвигаюсь по кабинету, пытаясь обнаружить тут самого хозяина комнаты, но никого не нахожу.
Тогда я направляюсь в спальню.
Уорнер сидит на краю кровати, его китель сброшен на пол, ботинки валяются рядом. Уорнер сидит очень тихо, он смотрит на свои ладони так, будто пытается там что-то найти, и никак не может этого сделать.
– Аарон! – шепчу я, продвигаясь вперед.
Он поднимает голову. Смотрит на меня.
И что-то внутри меня начинает вибрировать.
Каждый позвонок, сустав, обе коленные чашечки, бедра. Я просто груда костей на полу, но никто, кроме меня, этого не знает. Я просто сломанный скелет с бьющимся сердцем.
«Дыши», – приказываю я себе.
Дыши.
– Мне так жаль. – Это мои первые слова, которые я шепчу ему.
Он кивает и поднимается со своего места.
– Спасибо, – говорит он куда-то в пустое пространство и выходит из комнаты. Я следую за ним из спальни в его кабинет. Зову его по имени.
Он останавливается возле стола, стоит спиной ко мне, одной рукой ухватившись за край стола.
– Прошу тебя, Джульетта, только не сейчас, я не могу…
– Ты прав, – наконец произношу я. – Ты всегда был прав.
Он медленно поворачивается.
Я заглядываю в его глаза и замираю на месте. Неожиданно я начинаю нервничать, мне кажется, что сейчас все пойдет не так. И может быть, это и нужно как раз сделать очень неправильно, потому что больше я не могу ничего держать в себе. Я должна так много рассказать ему. Должна признаться во всем, а я такая трусиха, даже себе во многом боюсь признаваться.
– В чем прав? – Он широко раскрыл глаза. Он чем-то напуган.
Я прижимаю пальцы к губам, мне страшно говорить.
Я делаю этими губами очень многое. Вот о чем думаю сейчас.
Я ощущаю ими вкус и целуюсь, прижимаюсь к самым нежным участкам его кожи. Этими губами я давала обещание, лгала и внедрялась в чужие жизни – все это при помощи этих губ и слов. Но теперь они хотят, чтобы он просто прочитал мои мысли. Правда такова, что лучше не высказывать ее словами, не оформлять в звуки и не произносить эти слова вслух.
– Я действительно хочу тебя, – говорю я дрожащим голосом. – Я так сильно хочу тебя, что мне самой становится страшно.
Я вижу, как он хочет что-то сказать, вижу, как он старается оставаться неподвижным. В глазах его отражается ужас.
– Я врала тебе, – продолжаю я, и слова одно за другим, толкаясь и спотыкаясь одно о другое, вырываются из меня. – В ту ночь. Когда я сказала, что не хочу быть с тобой. Я врала. Потому что ты оказался прав. Я трусиха. Я не могла признаться в правде даже самой себе. И чувствовала огромную вину за то, что предпочла тебя, что захотела провести всю жизнь рядом с тобой, когда весь мир вокруг нас продолжает разваливаться на части. Меня смущало состояние Адама. Меня смущало и сознание того, кто я такая. Я не понимала, что творю, и это казалось мне глупым. В общем, я сама вела себя глупо и еще старалась во всем обвинить тебя, и обидела, причем обидела сильно. – Я пытаюсь дышать ровно. – И я так виновата перед тобой. Прости меня.
