Избранная - Рот Вероника (читать книги полные .txt) 📗
– Тобиас, – говорю я, – я знаю, ты где-то там, внутри.
Но будь это так, он не ринулся бы на меня с явным намерением наконец-то прикончить.
Я встаю.
– Тобиас, пожалуйста.
Я умоляю. Я жалкая. Лицо пылает от слез.
– Пожалуйста. Увидь меня.
Он идет ко мне, его движения опасны, стремительны, мощны. Пистолет дрожит в моих руках.
– Пожалуйста, увидь меня, Тобиас, пожалуйста!
Даже когда он хмурится, его глаза выглядят задумчивыми, и я вспоминаю, как изгибались его губы в улыбке.
Я не могу его убить. Я не уверена, люблю ли его, не уверена, в этом ли причина. Но я точно знаю, как он поступил бы на моем месте. Я уверена, что ничто на свете не стоит его гибели.
Я уже делала это раньше… в своем пейзаже страха, с пистолетом в руке, когда голос повелевал застрелить тех, кого я люблю. В тот раз я добровольно выбрала смерть, но не представляю, чем это поможет теперь. И все же я знаю, просто знаю, что это будет правильный поступок.
Отец говорит… говорил… что в самопожертвовании – сила.
Я переворачиваю пистолет дулом к себе и вкладываю его в руку Тобиаса.
Он прижимает дуло к моему лбу. Слезы остановились, и холодный воздух овевает мои щеки. Я кладу руку на грудь Тобиаса, чтобы чувствовать его сердцебиение. По крайней мере, сердцебиение у него не отняли.
Щелкает взводимый курок. Возможно, позволить застрелить меня будет легко, как в пейзаже страха, как в моих снах. Возможно, просто раздастся выстрел, погаснут огни, и я очнусь в другом мире. Я неподвижно стою и жду.
Буду ли я прощена за все, что натворила, чтобы попасть сюда?
Я не знаю. Не знаю.
«Пожалуйста».
Глава 39
Выстрела все нет. Тобиас смотрит на меня с прежней свирепостью, но не двигается. Почему он не стреляет в меня? Его сердце стучится в мою ладонь, и в мое сердце закрадывается надежда. Он дивергент. Он может побороть эту симуляцию. Любую симуляцию.
– Тобиас, это я.
Я шагаю вперед и обнимаю его. Его тело неподвижно. Его сердце бьется быстрее. Я чувствую это щекой. Стук рядом с щекой. Стук пистолета, падающего на пол. Он хватает меня за плечи… слишком сильно, его пальцы впиваются в кожу в том месте, откуда извлекли пулю. Я кричу, когда он отстраняет меня. Возможно, он собирается убить меня каким-то более жестоким образом.
– Трис, – произносит он, вновь став собой. Наши губы встречаются.
Он обнимает и приподнимает меня, прижимает к себе, вцепившись мне в спину. Его лицо и затылок скользкие от пота, его тело дрожит, мое плечо горит от боли, но мне наплевать, наплевать, наплевать.
Он опускает меня на пол и смотрит на меня, гладит пальцами по лбу, бровям, щекам, губам.
Он издает что-то вроде всхлипа, вздоха и стона и снова целует меня. Его глаза блестят от слез. Никогда не думала, что увижу Тобиаса плачущим. Это ранит меня.
Я прижимаюсь к его груди и рыдаю в рубашку. Возвращается пульсирующая боль в голове, боль в плече, и мое тело словно становится в два раза тяжелее. Я прислоняюсь к Тобиасу, и он поддерживает меня.
– Как тебе это удалось? – спрашиваю я.
– Не знаю, – отвечает он. – Просто услышал твой голос.
Через несколько секунд я вспоминаю, зачем пришла. Я отстраняюсь, вытираю щеки внутренними сторонами ладоней и снова поворачиваюсь к экранам. На одном из них – питьевой фонтанчик. Тобиас так нервничал, когда я громила Лихость рядом с ним. Все время смотрел на стену над фонтанчиком. Теперь я знаю почему.
Мы с Тобиасом некоторое время стоим неподвижно, и я думаю, что знаю, о чем он думает, потому что я думаю о том же самом: как такая мелочь может управлять таким огромным количеством людей?
– И это я управлял симуляцией? – спрашивает он.
– Скорее, следил за ней, – отвечаю я. – Она уже завершена. Не представляю как, но Жанин заставила ее работать автономно.
Он качает головой.
– Это… невероятно. Ужасно, дурно… но невероятно.
Я замечаю движение на одном из экранов и вижу своего брата, Маркуса и Питера на первом этаже здания. Их окружают солдаты-лихачи, все в черном, вооруженные.
– Тобиас, – коротко бросаю я. – Пора!
Он бежит к экрану компьютера и несколько раз касается его пальцем. Я не могу подглядеть, что он делает. Все, что я вижу, – мой брат. Он держит пистолет, который я ему дала, в вытянутой руке, как будто готовится стрелять. Я закусываю губу. «Не стреляй». Тобиас еще несколько раз касается экрана, печатая буквы, которые ничего для меня не значат. «Не стреляй».
Я вижу вспышку света – искру выстрела – и ахаю. Мой брат, Маркус и Питер припадают к земле, закрыв головы руками. Через мгновение они начинают шевелиться, и я понимаю, что они еще живы, но солдаты-лихачи приближаются. Моего брата заслоняют черные спины.
– Тобиас! – молю я.
Он снова касается экрана, и все на первом этаже замирают.
Они опускают руки по швам.
А затем лихачи начинают двигаться. Они поворачивают головы из стороны в сторону, роняют пистолеты, беззвучно раскрывают рты, толкают друг друга, некоторые падают на колени, держась за головы и раскачиваясь взад-вперед, взад-вперед.
Напряжение покидает мою грудь, и я со вздохом сажусь на пол.
Тобиас приседает на корточки рядом с компьютером и снимает боковую часть корпуса.
– Мне нужны данные, – поясняет он, – не то они просто запустят симуляцию заново.
Я наблюдаю за хаосом на экране. Должно быть, такой же хаос творится на улицах. Я изучаю экраны, один за другим, в поисках того, который показывает сектор Альтруизма. Нахожу всего один – в дальнем конце комнаты, в нижнем ряду. Лихачи на этом экране стреляют друг в друга, толкаются, вопят… хаос. Мужчины и женщины в черном падают на землю. Люди бегут во все стороны.
– Есть! – Тобиас поднимает жесткий диск компьютера. Это кусок металла размером с мою ладонь. Он протягивает его мне, и я засовываю его в задний карман.
– Нам пора. – Я поднимаюсь на ноги и указываю на экран справа.
– Да, пора. – Он обнимает меня за плечи. – Идем.
Мы вместе идем по коридору и поворачиваем за угол. Лифт напоминает мне об отце. Я просто обязана отыскать его тело.
Он лежит на полу рядом с лифтом, в окружении тел охранников. Я сдавленно кричу и отворачиваюсь. Желчь подступает к горлу, и меня выворачивает на стену.
Мгновение мне кажется, что все внутри рушится, и я припадаю к земле у тела, дыша через рот, чтобы не чувствовать запах крови. Я зажимаю рот ладонью, чтобы сдержать всхлип. Еще пять секунд. Пять секунд слабости, и я встану. Раз, два. Три, четыре.
Пять.
Я толком не сознаю, что происходит вокруг. Лифт, стеклянная комната, порыв ледяного ветра. Вопящая толпа солдат-лихачей в черном. Я ищу лицо Калеба, но его нигде нет, нигде, пока мы не выходим из стеклянного здания на свет.
Калеб бежит ко мне, когда я прохожу через двери, и я падаю на него. Он крепко держит меня.
– Папа? – спрашивает он.
Я молча качаю головой.
– Хорошо, – он едва не давится этим словом, – он не хотел бы иной смерти.
Через плечо Калеба я вижу, как Тобиас спотыкается на ходу. Он не сводит глаз с Маркуса и застывает на месте. В стремлении разрушить симуляцию я забыла его предупредить.
Маркус подходит к Тобиасу и обнимает сына. Тобиас продолжает стоять неподвижно, опустив руки, с ошеломленным лицом. Я наблюдаю, как подпрыгивает его кадык, как он поднимает глаза к небу.
– Сынок, – вздыхает Маркус.
Тобиас вздрагивает.
– Эй!
Я отстраняюсь от Калеба. Я вспоминаю, как ремень ужалил мое запястье в пейзаже страха Тобиаса, и встаю между ними, отталкивая Маркуса.
– Эй, оставь его в покое.
Я чувствую, как Тобиас дышит мне в шею, судорожно, неровно дышит.
– Держись от него подальше, – шиплю я.
– Беатрис, что ты делаешь? – спрашивает Калеб.
– Трис, – произносит Тобиас.
Маркус бросает на меня возмущенный взгляд, который кажется фальшивым, – его глаза слишком широко распахнуты, рот чересчур приоткрыт. Я бы с удовольствием стерла это выражение с его лица кулаком, если бы могла.
