Атипичная пневмония - Фомин Алексей Николаевич (е книги .TXT) 📗
– Ничего, бать, ты не беспокойся, я присмотрю за ней, – солидно вступил в разговор Михаил.
– Что значит, ты присмотришь? Вы сговорились, да? Это у вас что, шутки такие? – Виктор Петрович просто-таки оторопел от происходящего и не знал как себя вести. Наконец он овладел собой и ему стало казаться, что это обычное детское упрямство, что стоит ему только немножко надавить, немножко пристыдить их, и все встанет на свои места. – Да вы с ума сошли! – воскликнул он. – Миша, ну, Вика, предположим, влюбилась, как ей кажется, но ты-то серьезный мужчина, – решил подольститься он к сыну, – или до сих пор в казаки-разбойники не наигрался?
– При чем тут влюбилась, – оскорбилась Вика, – вовсе я и не влюбилась.
– Ты сам посуди, что мне на острове делать? – спросил Мишка. – В казаки-разбойники, действительно, играть, что ли? А здесь серьезное, большое дело…
– А мне что на острове делать? – в тон ему, раздражаясь, спросил Виктор Петрович.
– Пап, ну ты другое дело… – попыталась успокоить его дочь, – тебе вакцину надо доставить… Опять же, у тебя Марина…
– Да при чем здесь Марина!.. – во весь голос заорал он. – А-а, знаю… это вас этот Сергиенков подбил… Я… Я его на кусочки порву…
Виктор Петрович обернулся к фургону в поисках злодея Сергиенкова, но того уже и след простыл, зато из фургона, привлеченные его воплем, выбрались наружу Анатолий Львович, Марина и водитель и с недоумением глядели на семью Колосовых. Виктор, устыдившись своего поступка, снова повернулся к детям, обнял их и снова принялся вполголоса увещевать:
– Ребятки, я вас прошу, не позорьте перед людьми, поехали. Я понимаю, вам захотелось самостоятельности, поступков… Так давайте сделаем все по-человечески, по-семейному. Обсудим все заранее, примем общее решение, подготовимся… А не так, с бухты-барахты… При всем честном народе… Ну же, поедемте… – Виктор Петрович увидел, что его увещевания подействовали на дочь, что еще чуть-чуть, и она согласится с его доводами… но тут Мишка окончательно все испортил.
– Знаешь, нам надо поговорить наедине, по-мужски, – сказал он и вслед за этим скомандовал: – Вика, пойди сядь в машину!
– Ну, уж дудки! – взъерепенилась она, – ни в какую машину я не пойду. А если вам необходимо посекретничать, то я могу отойти в сторонку.
Она сделала несколько шагов в сторону ворот и, отвернувшись ото всех, застыла, засунув руки в карманы джинсов.
– Эй, шеф, – по-таксистски окликнул Колосова водитель, не понимающий из-за чего произошла задержка, – времени в обрез, мне ехать пора.
– Миша… – начал было отец, не реагируя на окрик водителя.
– Я знаю все, что ты скажешь, – прервал его сын, – но я не хочу так больше жить.
– Как? – удивился Виктор Петрович.
– А вот так, как ты живешь. Все-то ты знаешь, все-то ты понимаешь, но не делаешь даже малейшей попытки, чтобы что-нибудь изменить. Как осенний лист, подчиняющийся воле ветра. Прибило тебя к этой мастерской, и ты уже двадцать лет там копаешься. Потом подул ветер – эпидемия, и тебя повлекло на другой конец страны… А я так не хочу… Я хочу сам делать свою судьбу! – Мишка говорил торопливо, но уверенно, сосредоточенно сдвинув брови.
– Все, шеф, я уже уезжаю, а ты как хочешь… – Водитель забрался в УАЗик и хлопнул дверцей.
– Уже иду! – крикнул Виктор, повернувшись к УАЗику, потом позвал: – Вика… – И когда она подошла, снова обнял детей. – Ну и момент вы выбрали для семейных разборок… Вы совершенно правы, на мне действительно лежит ответственность за Анатолия Львовича и его вакцину. И я, действительно, обязан их доставить Шатунову. И не могу упустить эту машину, когда до цели осталось всего пятьдесят километров. Но я вас очень прошу… обещайте мне, что вы меня здесь дождетесь, и мы во всем разберемся. Я только к Шатунову и обратно… Сегодня вечером, максимум, завтра утром я буду здесь. Я только прошу никуда не уезжать отсюда и дождаться меня. Я вовсе не собираюсь давить на вас и подавлять вашу волю, но… но давайте все сделаем по-людски. Обещаете?
– Да… – согласилась Вика. Михаил молча кивнул.
– Ну? До свидания?
– До свидания, – глаза у дочери подозрительно заблестели, Михаил же по-прежнему был сух и холоден.
Виктор Петрович прижал их к себе, потом резко отстранился и бегом бросился к микроавтобусу.
– Ну что? Попрощались? – заводя двигатель, весело спросил водитель, когда Колосов уселся рядом с ним.
– Витя, что случилось? Почему ребята не поехали? – с удивлением спросила Марина.
Обернувшись назад, Колосов наткнулся взглядом на вопрошающие глаза Свирского и Марины.
– А-а… – с досады он махнул рукой, – лучше не спрашивай… Мои дети вдруг, как-то разом повзрослели, а я и не заметил…
– Ты не расстраивайся, – успокоил его водитель, – ребята здесь не пропадут.
Машина уже миновала главную улицу станицы и вывернула на трассу Москва-Сталинград. Водитель был явно из тех людей, которые любят поболтать, но в силу специфики своей профессии вынуждены частенько подолгу бывать в одиночестве. Поэтому присутствие в машине трех потенциальных собеседников необычайно вдохновило его, и он был готов говорить, даже не особенно заботясь о том, слушают его, говорить даже тогда, когда собеседники молчат и не подают ответных реплик.
Поначалу Виктор, погрузившись в тягостные раздумья, не слышал его, но потом, поймав обрывок фразы, стал слушать собеседника со всевозрастающим интересом.
– …скадрированная часть. То есть офицеры, прапорщики были, а солдат почти не было, самый минимум. Разворовали, распродали почти все, что можно. Наши, когда пришли, ужаснулись.
– А наши – это, простите, кто? – неожиданно прозвучала реплика Анатолия Львовича, который, как оказалось, внимательно слушал водителя.
– Наши? Наши – это казаки.
– А в каком это смысле, пришли? – продолжал настаивать Свирский.
– Ну, в смысле, взяли власть. А вы что, не знаете? – удивился водитель.
– Ничего мы не знаем. Мы из Москвы добираемся. У нас там своя катавасия, – ответил Анатолий Львович.
– А-а… Ну, тогда начну с самого начала, – удовлетворенно сказал водитель. – Года два-три назад появились эти самые казаки. Нет… неправильно сказал. Казаки-то и раньше были. Я сам природный казак. Но мы обычные люди, как все. А в девяностые годы появились казаки, которые на себя старую казачью форму напялят, чужие погоны, ордена повесят и в эдаком вот виде разгуливают. Мы, мол, казаки. На этом их казачество и заканчивалось, как правило. А эти казаки, ну те, которые два года назад появились, так они даже и не в форме. Ходят, как обычные люди. Может быть, они и раньше появились, но простой человек, такой как я, их только два года назад заметил. Стали они на каждом хуторе казачий круг собирать, да выборы атаманов устраивать. Одним словом, параллельные органы власти. Чиновники поначалу даже не трёкнулись. А те, в смысле, казаки, знай гнут свою линию потихоньку. Уже станичных атаманов выбирают, ну и все остальное, что с этим связано. Потом в городах. Здесь уже началась борьба за бюджеты. А этим вот летом избрали атамана Всевеликого войска Донского. Ростовскую и Волгоградскую область объединили. Сталинград – Волгоград в Царицын переименовали. Губернаторов, из Москвы назначенных, спровадили. И то же самое, что у нас, на Кубани и в Ставрополье, происходит. А теперь… вот – почитай. – Водитель отвернул солнцезащитный щиток и, вытащив из кармашка вчетверо сложенный лист, протянул его Колосову.
Виктор Петрович развернул лист и бегло проглядел его сверху вниз:
«Воззвание к гражданам России… Мы, всенародно избранные атаманы Донского, Кубанского, Терского и Волжского казачеств… спасти Россию от окончательного разграбления и разорения… сохранить единство страны… вернуть свободу и справедливость… равенство прав и возможностей… законность и порядок… свободные выборы в шестимесячный срок… обязуемся… гарантируем… Рюрик. 22.07.15.»
Анатолий Львович взял листок, переданный ему Колосовым.
– А кто такой Рюрик? – спросил Виктор у водителя.
