Анатомия Комплексов (СИ) - Витич Райдо (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Честь наряжать новогоднее чудо была предоставлена девушке.
Алена села перед коробкой на колени и с благоговением начала извлекать мишуру, шары, стеклянные фигурки. Каждая рождала воспоминания, будила ощущения и запах тех лет.
Вот маленькая арфа, которую она считала волшебной и естественно самой настоящей, принадлежащей когда-то не иначе, как эльфам, вот Дед Мороз с поцарапанным носом…
Воспоминания слились с запахом мандарин и хвои, а ворвавшийся в форточку порыв стылого ветра довершил впечатление. Алена нахмурилась, вглядываясь в голубой пластиковый шар с радужными разводами — голубой, как глаза Эйфии. И стало вдруг до слез, невыносимо грустно, что ее девочка никогда не увидит увешанную игрушками и серебристым дождиком елку, не полезет под нее, как это делала она, за шуршащими мешками с конфетами и апельсинами. Алена не купит ей игрушку и не положит под елку от имени Дед Мороза, не увидит, как радуется маленькая проказница, не услышит ее восхищенного возгласа…
Как она живет без матери? Как живет Рэнни? Здоровы ли они, счастливы? Помнят ли о ней? Скучают?
А много ли она сделала для них? Проявила ли достаточно тепла и любви, чтоб они скучали о ней, помнили?
Мать, которая не чувствовала себя матерью и с тайной радостью спихнула их на попечение нянек. Мать, исполняющая свой долг, как рабочую обязанность. Вправе ли она называть себя матерью?
Она родила слишком рано. Она была не готова к этому и хоть сильно любила их, но столь же сильно и тяготилась ими. Она не понимала всей меры ответственности. Материнские чувства лишь теплились в ее сердце, но не жили полнокровно, не имели почвы для развития и осознания. Она была занята борьбой с Лоан. Собой. Подругами и их проблемами. Фальшивые ценности были ей дороже истинных.
Почему она поняла это так поздно? Почему не тогда?
Девушка разрыдалась, прижимая к груди шар, как голову ребенка.
Ну, почему Рэй не вбил ей в голову истину? Почему был так терпелив и добр к ней? Потому, что любил? Ни разу не сказав об этом, доказывал делами свое отношение к ней, ежеминутно, ежечасно. А она ждала слов, возвышенных признаний. Она хотела играть, не любить самой, но позволять любить. Она словно жила по сюжету любовного романа и очень огорчалась, когда герой не соответствовал принятым описаниям. Глупая, избалованная девчонка!
— Аленушка, ты что? — испугался Саша, обнял, желая успокоить, но эта жалость вызвала в ней еще больший поток слез. Она смотрела на елку и пыталась сказать, что не может ее видеть, что она напоминает ей о детях и той безответственной, безалаберной жизни, что она вела. Но из горла вырывались лишь всхлипы.
Миша проследил за ее взглядом и, мгновенно сориентировавшись, подскочил, поднял, отпихивая мужчину, толкнул к выходу и тихо кинул на ходу растерявшемуся Саше:
— Избавься от елки. Быстро!
Он вывел девушку в подъезд, накинул на нее пальто, оделся сам и легонько подтолкнул к лифту. Через минуту они стояли на улице. Морозный ветер еще не разгулялся снегопадом. Хлопья падали лениво и кружили, под его напором, в хаосе сбиваясь в кучу у поребриков заледеневшего тротуара.
Алена быстро пришла в себя, успокоилась и, нахохлившись, села на лавку, задумчиво рассматривая игры снежинок, крутящихся у ног. Миша поднял воротник, готовясь к длительному пребыванию на морозе, и сел рядом. Саша наверняка еще не все убрал, надо подождать.
— У меня есть дети, — неожиданно призналась девушка, и парень покосился на нее, не зная, как реагировать на это заявление. С одной стороны, хорошо — заговорила, значит, легче на душе станет, а с другой…ничего себе — двое детей! Неизвестно, где и у кого!
— Я думал, это не правда…
— Ты знал? Откуда? — нахмурилась Алена.
— Саша сказал. А ему этот…твой бывший. Саша решил, что ты специально про детей выдумала, чтоб от него отвязаться.
— Нет, у меня действительно двое детей. Правда, мать из меня вышла хуже некуда… Доченька — шалунья, смешливая непоседа, любопытная… Мальчик, Рэнни, очень умный малыш, весь в отца. Еще маленький, а уже ясно — мужчина растет. Рассудительный, основательный. Я ведь только там поняла, что мужчина — это не половое отличие, это статус, ранг, если хочешь. А здесь… небо и земля, два полюса, и хоть название одно — суть разная. Здесь только Сашкин, отец, ты…да. А в остальном, что однокурсников моих возьми — липучие, недалекие. Сергей вон…вроде мужчина, а вроде и нет, желе какое-то непонятное… — и качнула головой. — Впрочем, к чему я это? Разговорилась что-то…Пойдем домой?
Парень неуверенно кивнул. Он бы еще послушал, поговорил с ней, выяснил, а может, и помог чем, только приступ Алениной откровенности, видимо, закончился, и полезь сейчас, больше не вернется. А так есть шанс позже ее на откровенный разговор вывести.
Дома больше хвоей не пахло, даже признаков зеленой красавицы не осталось.
Но Алена этого не заметила, прошла к себе и плотно прикрыла дверь.
Новый год, посоветовавшись с Михаилом, Саша постановил справлять у них, а ему поручил привести как можно больше друзей и знакомых. Возраст у них с Аленой примерно одинаков: познакомятся, повеселятся, а там, глядишь, и подружатся. Михаил в это предприятие не верил, но перечить не стал, и 31–го привел домой внушительную компанию.
Ворковская скупо поприветствовала молодежь, помогла накрыть стол и ушла в свою комнату. Шумная компания, столь привлекательная раньше, сейчас раздражала ее и навевала тоску. Она надеялась, что ее исчезновение останется незамеченным, но ошиблась. Сначала брат, потом другие с досадной регулярностью вламывались в комнату и нудно уговаривали присоединиться к веселью. За дверью гремела музыка, раздавались крики и взрывы смеха. В конце концов, Алена поняла, что покоя дома не будет, и потихоньку выскользнула на улицу.
У подъезда сидела влюбленная пара, у другого веселилась молодежь, группа подростков с криками и смехом обстреливала друг друга снежками. Ворковская пошла в конец дома, желая найти укромное место и побыть в одиночестве, но скамейки были заняты, во дворе взрывали петарды, гуляли люди.
Она свернула за угол, во двор другой девятиэтажки, здесь было относительно тихо и безлюдно, но единственная скамейка была занята. На ней, нахохлившись, сидела женщина в лохматой шубе. Девушка покосилась на нее, проходя мимо, и уловила слабый всхлип. Женщина плакала. "Надо быть очень несчастной, чтоб встречать Новый год в одиночестве, на улице и в слезах", подумалось ей, и она остановилась, потопталась в нерешительности и подошла:
— Простите, вам плохо? Я могу чем-то помочь? — спросила тихо. Женщина подняла голову…
— Олеся, — протянула Ворковская, несколько удивившись, и села рядом. — Почему здесь, одна и плачешь?
— А я давно одна, Алена. А «здесь» или «там», без разницы, — глухо заметила женщина, вытерла слезы платком и достала пачку Vog. — Будешь?
— Нет.
— А я курю. Странно, да?
— Нет. Здесь многие курят.
— "Здесь".. А там? — Олеся внимательно посмотрела на подругу. — Молчишь? Ладно, не хочешь — не говори. И дружить, если не хочешь, и общаться, тоже — пожалуйста. Не привыкать, переживу.
Тон нервный, вызывающий. Взгляд жесткий, обвиняющий и в тоже время грустный.
— Что с тобой случилось, Олеся?
— А что? Изменилась? Не нравлюсь, да? А должна? А ты. ты не изменилась? Сама-то… — Олеся вдруг смутилась, шмыгнула носом, нервно затянулась и чуть смягчила тон. — Жизнь. Видишь, как она нас лихо покалечила. Сидим на улице в Новый год, как бомжихи, и смотрим друг на друга, как чужие.
— Можем не смотреть. И молчать, станем, как родные, — равнодушно пожала плечами Алена. — Я-то на улице потому, что полный дом гостей, а ты почему? У тебя ведь муж, ребенок.
— Муж, — скривилась женщина, через силу сдерживая слезы. — Нет у меня мужа. Расстались мы.
— Почему? — нахмурилась Алена: не понятно — вчера еще вместе были, а сегодня — расстались…
— А потому… — Олеся помолчала и начала монотонно перечислять причины безжизненным, потухшим голосом. — Потому что Мальцева, дружка его, видеть не хочу. Потому что Сокирян не чаем бы, а цианистым напоила. Потому что творожные сырки на десерт только нищим подают, а не мужу. Потому что работаю фельдшером, а не бухгалтером. Потому что грудь большая, ноги кривые, а на носу прыщ. Потому что девочку родила, а не мальчика, Потому что вместо щей варю борщ, а вместо сырокопченой колбасы покупаю обычный сервелат, а вместо мороженного с шоколадной крошкой — с вареной сгущенкой. Потому, что бардовские вечера и дружеские попойки меня интересуют меньше, чем здоровье ребенка и уюта в доме. Потому, что не всегда успеваю помыть посуду, а тапочки поставить на место… Потому, что хочу слишком многое — уважения, например. И понимания.
