Град огненный (СИ) - Ершова Елена (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Сержант… то есть человек в форме сержанта смеялся и говорил, что так надо. Потом нас повезли к поселению, где по сводкам разведки засели ополченцы. Сержант раздал инструкции. За убитого ополченца пан Морташ выдаст по пять крон. Если встретятся васпы — их надо переманить на нашу сторону. Если не получится — за убитого рядового получишь десять крон. За господина преторианца — двадцать.
— Стандартный прейскурант, — бормочу я и ухмыляюсь.
Н. отшатывается, губы его дрожат.
— Я васпов не убивал! — быстро говорит он.
— А людей?
— Людей… да, — признается Н. и голос ломается. — Сначала шла перестрелка. Мы были хорошо вооружены. Куда лучше ополченцев. Сопротивление сломили быстро. Я только одного не понимал: почему люди убивали своих же? Ведь ополченцы тоже выполняли распоряжения пана Морташа, и тоже ловили васпов. А то, что мы делали… — Н. облизывает губы, — это очень походило на обычные рейды васпов, когда еще была жива Королева. Мы подожгли несколько домов. Из них начали выскакивать женщины и дети. Один из военных, переодетый васпой, схватил красивую девушку с длинной черной косой и толкнул Сиду. Спросил: хочешь? Сид хотел, конечно. А я позавидовал ему, потому что у меня тоже давно не было женщины. Я сказал, что тоже хочу. Сержант засмеялся и сказал: устроим аукцион. И подал знак привести пленных. Сержант сказал: пытайте! У кого дольше продержится — тот и выиграл. Тогда я схватил пленного за волосы и отрезал ему ухо, — Н. дышит тяжело, ворот гимнастерки темнеет от пота, и он спешит продолжить: — Это было как соревнование. Мы быстро вошли в раж. Я не хотел уступать Сиду. Я делал так, как учил меня наставник. Я резал его долго. Старался, чтобы он не потерял сознание. Поэтому начал с ног и рук. Загонял щепы под ногти. Ломал пальцы. Вырвал ему зубы. Глаза и язык не вырезал долго. Не хотел, чтобы он захлебнулся кровью. И он видел все. Все, что я делаю с ним, — голос Н. крепнет, губы слегка искривляются в улыбке, и я понимаю, что в какой-то степени он гордится этим. И от этих откровений почему-то становится не по себе. Волосы встают дыбом, и накатывает тошнота, словно я сам никогда не делал того же. — Пленник долго держался, — между тем, продолжает Н., не замечая гримасы отвращения на моем лице. — Жители деревни рвались на помощь. В них палили. Люди так кричали… Кричали и пленные, и женщины, и те, переодетые, когда подошли к нам. Кого-то стошнило. Потом пришел сержант, — Н. вздыхает с сожалением. — Он тоже сначала отшатнулся. А потом сплюнул и выругался. Сказал: чертовы выродки! Я понял, что это про нас. Сид посмотрел с недовольством. Тогда сержант похлопал его по плечу и сказал: ладно, сынки, девка ваша.
— Что делали переодетые люди? — перебиваю его.
— Грабили, — с готовностью отвечает Н. — Угрожали выжившим.
— А всю грязную работу делали васпы? — тихо произношу я.
Н. вздрагивает, кивает согласно.
— Потом я понял, — говорит он. — Почему люди переоделись в форму васпов. Почему жгли дома. Почему позволяли нам пытать и убивать ополченцев. Почему разрешили… использовать… ту девушку… — Н. начинает запинаться. — Игра на публику. Такие слова я услышал потом от сержанта. И меня как по голове ударило! — Н. сжимает потные кулаки. — Им надо, чтобы в васпах видели только монстров! — выпаливает он. — Только убийц и насильников! Только зверей, которых надо держать на цепи… или уничтожать.
Он заглядывает мне в лицо, словно ожидает ободрения. Но я отворачиваюсь и стискиваю зубы. Одобрения не будет. И прощения тоже. По крайней мере, не сейчас.
— Дальше, — бросаю сухо.
— Дальше мы вернулись на базу, — доносится срывающийся голос Н. — В казарме я рассказал, что делали в поселении. А другие васпы смеялись и говорили, что все нормально. Что скоро будет по-прежнему. Только вместо Королевы будет Король. И за эту вылазку мне дали денег. И я расплатился с карточным долгом, — Н. делает паузу, сглатывает судорожно и добавляет: — А потом Сид пропал.
Он еще какое-то время молчит, ожидая моей реакции. Но, так и не получив ее, продолжает:
— Наутро его не оказалось в казарме. И еще двух солдат. Я спросил у сержанта… у настоящего сержанта. А он отвесил мне подзатыльник и крикнул, чтобы я не болтал ерунды. И не совал нос, куда не следует. Тогда я решил, что Сида просто отправили на очередное задание. А другие васпы сказали, что это нормально. Что время от времени васпов переводят с одной базы на другую. Потому что ополченцев много по всему Дару. И других васпов, не перешедших на сторону пана Морташа, тоже. Я только через несколько дней узнал, что на самом деле произошло. Тогда я и решился на побег.
Я, наконец, удостаиваю его взглядом. Н. трясется, как осина на ветру. Глаза безумные и влажные — вот-вот заплачет. Я впервые вижу, как плачут васпы. Не неофиты — переродившиеся солдаты, прошедшие пытки, инициацию, смерть.
Неприятное зрелище.
— Сержант сказал мне: есть работа, — лепечет Н. — Я подумал, что снова будет задание. Но вместо оружия мне выдали швабру и ведро и сказали: пойдешь убирать лабораторию. А что увидишь — о том молчи. И пообещали мне денег. К тому времени я проиграл еще немного. И деньги мне были нужны. Хотя в город нас все равно не пускали. И, как я понял потом, не собирались выпускать. В общем, меня провезли через всю территорию на другую часть базы, где работали люди. Туда заводили только по специальным пропускам. Так я попал в лабораторию, — Н. часто моргает, трет дрожащими пальцами уголки глаз. — Там было много людей. И много техники. Меня пустили только в виварий. Так люди называли это место. Я понял, что там находятся подопытные животные и сразу увидел клетки. Много клеток. Только там были не животные, — Н. крутит головой и понижает голос. — Там были васпы, — он всхлипывает и продолжает: — Я сразу вспомнил свое обучение в Улье. Тренажерные залы и пыточные. Полы здесь были грязными и липкими от испражнений. А сами васпы валялись прямо в них. Они что-то мычали, пускали слюни. Кто-то бился в припадках. Кто-то лежал без движения и напоминал мешок мяса. В одной из клеток лежал и Сид, — Н. вытирает глаза тыльной стороной ладони. — Я едва узнал. Его лицо было покрыто волдырями, которые лопались и истекали чем-то мутным. Его руки… они когда-то были руками, а теперь походили на увеличенные тараканьи лапы. Он перебирал ими, как будто ловил кого-то невидимого. Меня он не узнал…
— Морташ проводит эксперименты, — устало говорю я.
— Наверняка, — отвечает Н. — Но кто бы отчитывался перед васпой? Мне сразу сказали: или я молчу и получаю деньги, или окажусь на месте одного из них. Я смолчал и получил деньги. Но когда вернулся в казарму, понял, что оказаться на месте одного из них могу в любой момент. Независимо от того, насколько хорошо я буду служить пану Морташу. И насколько долго молчать, — Н. вскидывает влажные глаза и повторяет с отчаянием: — Понимаете? В любой момент! Я не хотел для себя такого будущего.
— А что хотел?
Н. снова отводит глаза. Его губы трясутся, плечи горбятся, взгляд блуждает по бункеру.
— Хотел жить, — отвечает он. — И сейчас хочу. Поэтому сбежал на следующем же задании. И пришел сюда.
Н. тяжело дышит. Я знаю, о чем он думает. На что надеется. Он хочет сладкой и беззаботной жизни под пятой нового Короля. Он мечтает о новых набегах на деревни, о женщинах, покорных его воле, о крови, омывающей раны. Он ждет этого от меня… и ошибается.
— В Поморе больше не действуют прежние правила, — произношу вслух.
— Я знаю, — шепотом откликается Н.
Конечно, знает. Иначе бы его не привели с мобильного пункта на основную базу. Если бы дежурный усомнился в его честности — рядового Н. расстреляли бы на месте. И я повторяю то, что уже говорил ему дежурный. Говорю о первом законе Устава. Говорю о том, что наряду с убийством теперь запрещено и всякое насилие, в том числе, и над женщинами.
Н. слушает, дрожит, и кивает при каждом моем слове. И когда я спрашиваю, готов ли он к этому, его лицо становится серым, как тающий снег, а гимнастерка промокает насквозь. Но Н. собирается с духом и шепчет:
