Через вселенную - Рэвис Бет (книги онлайн TXT) 📗
— Погоди, эта штука, — говорит Эми, указывая на пленку, — может отслеживать людей только через кнопки за ухом, так?
Я киваю.
— Меня на ней не видно, так?
Качаю головой.
— А что Орион? Это ведь он принес мне картину. Значит, он должен был спускаться туда и, значит, у него нет такой кнопки, так? Я видела у него на шее шрам. Хоть он и закрывает его волосами, все равно видно. У него точно нет этой вашей штуки. Значит, карта его не покажет.
И — ох! — она права.
Орион.
71
Дверь в конце коридора заперта.
— Как нам…? — запинаюсь я. — Что нам делать?
Старший выбивает дверь ногой.
Прикладывает большой палец к сканеру. Лифт едет вниз мучительно медленно.
Я тру мизинец, пока он не начинает болеть, и думаю обо всех обещаниях, что мы с папой давали друг другу.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, когда мы проезжаем первый этаж.
— Проверяю биометрические сканеры, — отвечает Старший, стуча по пленке. — Вчера днем пришел Харли. Я спустился после заката. Утром появились Док со Старейшиной, и, кажется, они все еще тут, в той, другой лаборатории. Но смотри — записи об Орионе нет — есть только еще одна о Старейшине, хотя он в тот момент уже был в лаборатории.
Он передает пленку мне. И вправду, сразу после Дока идет запись Старейшина/Старший, а потом, через пять минут, еще одна такая же.
— Он придумал, как обмануть сканер, — предполагаю я. Ну почему этот лифт еле тащится?!
— Невозможно, — мычит Старший, засовывая пленку в карман. — Он сканирует ДНК. Его невозможно обмануть.
Двери разъезжаются в стороны.
Нас, словно взрывной волной, окатывает холодом.
Десятки и десятки замороженных выставлены на обозрение, вынуты из камер, и хрустальные гробы уже начинают запотевать, скрывая застывшие внутри тела. На всех открытых дверцах горят свеженарисованные кресты. Старший был прав. Это убийца помечал своих жертв, готовился к последнему убийству, массированному удару по всем замороженным военным.
У меня в голове пульсирует лишь одна мысль.
— ПАПА! — кричу я, протискиваясь мимо Старшего, и бросаюсь к контейнерам. Сворачиваю к сороковым — да, вот оно, замороженное тело моего отца. Протерев стекло от конденсата, мгновение вглядываюсь в его лицо.
В крови у меня довольно адреналина для того, чтобы поднять холодную стеклянную крышку и швырнуть на цементный пол. Я так этого хочу. Хочу, чтобы он проснулся, разорвал ледяные кандалы, прижал меня к себе и согрел.
Я хочу этого.
Бросаю взгляд на ящичек у него над головой. Огонек горит зеленый, не красный. Орион только вытащил их из камер, но не отключил, как меня.
Вокруг раздается треск и грохот. Старший носится туда-сюда по проходам, запихивая на место остальных замороженных и закрывая дверцы камер. Я заталкиваю папин замороженный контейнер в криокамеру и закрываю дверцу, Красный крест на двери словно издевается надо мной. Поворачиваю ручку и запираю замок. Подарив себе последний взгляд на дверь с номером сорок один, я бросаюсь вдоль по проходу к следующему вытащенному контейнеру.
Мы управляемся довольно быстро. Все дверцы заперты, все замороженные благополучно вернулись в замороженное состояние.
Ориона нигде не видно.
— Зачем он это сделал? — спрашиваю я сквозь одышку.
Изо рта Старшего вырываются облачка пара.
— Я ему мешал, — тянет он задумчиво, говоря и осознавая в одно и то же время. — Начни он открывать двери, пока я был тут… я бы проснулся — от этого куда больше шума, чем от краски. А когда он их пометил… естественно, я, увидев, побежал бы к тебе, давая ему кучу времени вытащить тех, кого он заранее пометил…
— Но зачем? — недоумеваю я. — Зачем столько труда? Он ведь понимал, что мы тут же вернемся и все увидим… Он ведь их даже не отключил, просто вынул из камер.
Старший медлит.
— Такое ощущение, словно это испытание.
— В каком смысле?
— Он объявил, что собирается делать. И ждал, чем ответим мы. Позволим мы им растаять или засунем обратно.
— Естественно, я бы не дала растаять своему отцу!
Старший поднимает на меня взгляд.
— Не думаю, что испытание предназначалось для тебя.
72
— Шшш! — шикаю я на Эми. — Слышишь?
— Что? — шепчет она, но я делаю ей знак молчать.
Тихое, но отчетливое «жжж, бам, жжж» вызывает у меня в памяти картины машинного отделения. Но это невозможно — мы ведь в двух уровнях под двигателем.
— Это из лаборатории.
Я веду Эми через криоуровень. Она нервно оглядывается назад.
— Мы оставим дверь открытой, — успокаивающе говорю я, понимая, как ей не хочется бросать отца.
— Что это за лаборатория? — спрашивает Эми, когда мы входим. Она говорит шепотом, и мне едва слышно ее из-за усилившегося жужжания.
— Просто лаборатория, — шепчу я в ответ. Здесь царит атмосфера секретности, к тому же я не забыл, что Док со Старейшиной все еще внутри, если верить карте вай-комов. Мы держимся поближе к стенам.
— Я такие уже видела, — Эми указывает на большие шприцы с отметками о способностях которые Старейшина раздает детям на корабле по своему усмотрению.
— Вот этим тут и занимаются.
— Что это? — она указывает на широкую колбу длиной от пола до потолка, где в янтарной жидкости плавают маленькие пузырьки. — Похоже на… — Она склоняет голову вбок. — Это эмбрионы?
Вообще-то, глядя на кусочки плоти в янтарной жидкости, я не вижу никакого сходства. Мне только один раз в жизни пришлось увидеть плод — когда у одной из коров случился выкидыш, и он был куда больше и весь в крови, ничего общего с этими малюсенькими круглыми пузырьками.
Я веду Эми в дальнюю часть лаборатории. Там, надежно укрытый изгибом стены, располагается насос, который Старейшина показал мне в прошлый раз. Отсюда-то и доносится «жжж, бам, жжж»; насос включен, и механизм с жалобным треском льет в нашу систему водоснабжения фидус и одним звездам известно, что еще.
У насоса стоит Старейшина с ведерком вязкой прозрачной жидкости в руках.
Напротив него стоит Док.
Хватаю Эми за руку, и мы кидаемся обратно в укрытие стены. Они нас не заметили — пока что. Прикладываю палец к губам, и Эми кивает. Пригнувшись, мы выглядываем из-за угла. Стул заслоняет нам обзор, но и кое-как укрывает от взгляда нас самих.
— Прости! — Док старается перекричать шум насоса.
— Нельзя было ей показывать! — бушует Старейшина. Из-за хромоты ведро у него в руках качается. Док нервно следит за ним взглядом.
— Я думал, это заставит ее вести себя как полагается.
— Ничего, кроме фидуса, с ней не справится. Зачем ты дал ей ингибиторы?
Старейшина ставит ведро на пол.
— Про меня, — выдыхает Эми мне в ухо.
Док говорит что-то еще, но он стоит к нам спиной, поэтому услышать не получается.
— Значит, мы просто отведем ее сегодня же вечером на четвертый этаж, — подытоживает Старейшина, снова поднимая ведро и поднеся его к насосу.
— Мне не кажется…
Старейшина грохает ведерко об пол. Прозрачная жидкость внутри прыгает, но из-за густоты — она похожа на сироп — не выплескивается через бортик.
— Знаешь, что? — кричит он, шагая к Доку. — Если честно, мне глубоко плевать, что тебе там кажется. Если бы ты послушался меня в первый раз, с тем, другим, ничего бы не случилось.
— О чем ты…
— Ты знаешь, о чем я! — ревет Старейшина. — О Старшем! Ты оставил его в живых!
Эми ловит меня за руку. Пытаясь разобрать их разговор, я слишком близко, опасно близко подался вперед.
— А что не так со Старшим?
— Да не этого. Прежнего Старшего.
Док смотрит на Старейшину холодно и бесстрастно, но я чувствую, что он едва сдерживается. Губы его сжаты так плотно, что кожа побелела, на скулах ходят желваки.
Старейшина не замечает его ярости.
