Катастрофа - Скобелев Эдуард Мартинович (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Я понял, кого он имеет в виду.
— Сотни людей арестованы, десятки уже погибли на допросах. Теряя реальную власть, а вместе с ней и расположение иностранных друзей, Такибае не способен понять, что Атанга уничтожает прежде всего его сторонников. Такибае назначил Атангу своим преемником. Теперь все зависит от Атанги. Он казнит без суда и следствия, распоряжается валютой, разрешает или запрещает выезды из страны…
Последнее особенно покоробило меня.
— Атанга — неудачный выбор.
— А я что говорю? За Атангой все поползет влево. Но кто переубедит Сэлмона?..
Кажется, я улавливал кое-какие связи, впрочем, не имевшие теперь для меня ни малейшего значения. Макилви, спохватившись, на миг умолк, но тем решительней потом махнул рукою.
— Здесь раскладывают старый пасьянс, не думая ни о ком из нас, старина. Сэлмон обещает Атанге финансовую помощь и новые контингенты наемников. Следующим его ходом будет обещание крови наших солдат, которым внушат, что они и на Атенаите отстаивают дело мира и свободы, пресекая террор и козни Москвы. Но кого мы защищаем? Мы защищаем проказу, чахотку, нищету. Защищаем то, что нужно банде!..
Проводив Макилви, я заперся на все запоры и тотчас лег спать. Но среди ночи прохватился в страхе — показалось, что и меня собираются убрать как свидетеля. И не важно, что сам я не представлял, против кого могу свидетельствовать…
Утром, позеленевший и слабый, я позвонил в канцелярию Такибае. Вскоре мне ответили, что адмирал ожидает меня к обеду.
Осмотрев себя в зеркало, я решил, что мой немощный и невзрачный вид подкрепит просьбу об отъезде. Однако я не выдержал, плотно позавтракал, лег отдыхать и продремал до самого звонка в дверь, — неглубоко, нервно, пугаясь кошмарных видений.
Как я и ожидал, за мной прибыл м-р Куина. На этот раз он держал себя гораздо уверенней.
— А что, — спросил я, проверяя свою догадку, — правду говорят, что вы родственник полковнику Атанге?
Куина широко заулыбался.
— Мы с ним из одного поселка… Клан Оренго скомпрометировал себя действиями Асирае и Око-Омо. Все они заклятые враги демократии…
Паршивец хотел со вкусом развернуть эту тему, но я перебил его:
— Что сейчас поделывает адмирал?
— Боюсь, что он крепко-таки нализался. Он вряд ли уже способен держать себя в руках.
Осмелел, осмелел ничтожный раб!
— Насколько я знаю, он не злоупотребляет без причины.
— Вы угадали! Представитель Атенаиты в ООН, посол Укеле, заявил, что не может более представлять режим, который не пользуется поддержкой народа… Не знаю, сможет ли теперь адмирал присутствовать на торжествах, посвященных пятилетию его президентской власти… Сегодня ведь большой праздник!
— Тяжелое время для праздника.
— Полковник Атанга настоятельно советовал отменить торжества. Но Такибае настоял на выступлении перед членами государственного совета и парламента и на народных гуляниях с факелами и фейерверками… Разве вы не слыхали по радио его речь?
Пришлось признаться, что я продремал всю первую половину дня.
— В таком случае советую ознакомиться, — многозначительно сказал Куина. — Вот специальный выпуск газеты…
Я пробежал речь. Несвязность ее отдельных частей была поразительна — шутовство, нагромождение глупости. Отчего никто из советников не остановил оратора? Может, и не хотел останавливать? Или Такибае стал совсем неуправляем?
«Мы привыкли к тому, что все у нас ненормально: жена не живет с мужем, по постели бегают насекомые, дети все более враждебны родителям, участия в политических манифестациях мы не принимаем и разучились бить в большой барабан…» Потом шли лозунги, причем не уточнялось, пожелания ли это, наподобие новогодних, или программа правительственной политики: «На каждом столе должна быть хорошая закуска!.. В каждом кармане недурно иметь увесистый кошелек!.. И вообще, братья, надо жить счастливо!..» В заключение цитировался апостол Павел: «Любовь никогда не прекратится, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».
Я возвратил газету. Куина усмехнулся.
— Когда просвистывают дело, толпу называют «братьями»… А вообще, кто не чувствует своей боли, не поймет, что болит у ближнего…
Лукавый блюдолиз мог оказаться провокатором.
— Я далек от политики. Вам, меланезийцам, все здесь гораздо понятнее. — И добавил, меняя русло разговора: — Теперь, кажется, поворот налево!
Куина зловеще рассмеялся:
— Откуда вы знаете, куда я вас везу? Может, к адмиралу Такибае, может, совсем в другое место… Слыхали, что произошло с Асирае?
— Слыхал, — я вновь наполнился страхом, как пипетка чернилами. — Видимо, чужие дела его интересовали больше, чем свои?
— Ухо держать надо сейчас востро, — назидательно сказал Куина. — Когда в стране беспорядки, гибнут и неповинные…
Мы приехали к резиденции. На нижней площадке перед каменной лестницей топталось десятка два полицейских. Глядя на их сытые, самоуверенные лица, мне подумалось, что Атанга захватит власть тотчас, как посчитает это необходимым. Обвинит во всех бедах Такибае, объявит «принципиально новый курс», призовет к решительному отпору «врагам государства»…
Помещения на сей раз были тщательно приготовлены к приему гостей. Блестел на паркете свежий лак.
— Вечером предстоит пирушка, — подтвердил Куина. — Приглашен узкий круг лиц. Я буду в их числе…
В расстегнутом белом кителе со всеми адмиральскими регалиями Такибае сидел у камина. Возле решетки лежала горка сухих поленьев, и он бросал их в огонь, наблюдая за языками пламени. На меня взглянул исподлобья без интереса. Лицо было помятым. За эти дни он сильно постарел.
— Все бегут с корабля, — проговорил Такибае, будто продолжая прерванный разговор. — Какой смысл заниматься теперь государственными делами?.. Но все они будут наказаны. Они не хотят умирать за Такибае — Такибае уйдет в отставку. Они не вылезут из грязи. — Он долго смотрел в огонь. — Этот сукин сын, мой посол в Нью-Йорке, ограбил республику на целый миллион: украл картины, вазы, перевел на свой счет наличные деньги… Подонок отцепил хрустальную люстру, уволок посуду и серебряный сервиз на двадцать шесть персон… Позор, позор! Только сознание того, что я нужен народу, удерживает меня от рокового шага… Между прочим, он родственник Атанге…
