Град огненный (СИ) - Ершова Елена (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Отчего же нет? Я слышал о таких случаях.
— Никто не захочет иметь в родне монстра! — обрываю я.
И сам вспоминаю, как три года назад искал родную сестру. Но лишь для того, чтобы превратить ее в новую Королеву и превратиться в зверя самому. Был бы я счастлив, узнав, что Лиза действительно моя сестра? Была бы счастлива она?
— О, смотри! — взволнованный голос Расса выдергивает меня из невеселых раздумий. — Это она!
— Кто?
— Жанна! — громким шепотом произносит Расс.
И я вижу, как на сцену поднимается темноволосая скрипачка. Подтруниваю:
— Твоя муза?
— Шш! — одергивает меня Расс и подается к сцене. Его глаза горят фанатичным огнем. Наверное, на аудиенции у самой Королевы он не был бы столь взволнован. На меня внимания он больше не обращает, поэтому оставляю друга наедине с его мечтой и отступаю в тень.
Какое-то время я подумываю, не пойти ли за Хлоей на аукцион (вот будет потеха, если они выставят на продажу моего 'Висельника'!). Какое-то время я пью вино и заедаю его пирожными, слушая щемящие звуки скрипки, рассматривая людей, разодетых и важных, всем своим видом показывающих — вот, мы не гнушаемся обществом чудовищ. Мы такие же — но все же чуть-чуть лучше, поэтому можем позволить себе дорогую одежду и красивых женщин. Смотрю на васпов: в простеньких костюмчиках не по росту, жмущихся по углам, как стайки жуков. Что бы ни говорила Хлоя, и Торий, и доктор с непроизносимым именем, какими бы хорошими не казались некоторые дни — правыми все-таки оказываются деятели Си-Вай. Васпы всегда останутся здесь чужаками. А место чужаков — в тени.
Но люди не учитывают одного: находясь в тени, проще наблюдать за теми, кто на свету. И манипулировать ими.
21 апреля (вторник)
Тень — это не мрак и не бездна. Это место, где можно затаиться. Откуда можно наблюдать и не быть замеченным самому.
Таким местом и стал для нас Помор.
Подавленные, растерявшие треть роя, мы покидаем деревню Есенка. Торий остается с людьми.
— Вы получил второй шанс, — говорит он на прощанье. — Используйте его с умом. Я же сделаю все возможное, чтобы деятельность Шестого отдела признали преступной, а васпов реабилитировали как жертв эксперимента.
— Разве это возможно? — спрашиваю я.
И думаю о Буне. Об отсутствующих пальцах на его руках. О Донне, целующей его в щеку. О старшей Василинке с веснушчатыми плечами. Думаю об изнасилованной и убитой девушке. О зверином блеске в глазах ныне мертвого сержанта Рода. И понимаю: те, кто остался со мной, сделали свой окончательный выбор. Сделал его и я сам. От этого становится тревожно. Это как всю жить прожить в темной комнате без окон, а потом — обрести свободу, шагнуть за порог и увидеть солнце. И остановиться в дверях. Потому что не знаешь — что делать с этим теперь?
— Мы создадим общественные движения, — тем временем рассказывает Торий. — Осветим проблему в СМИ. Пригласим специалистов, профессоров и очевидцев. Всех, кто знает о Дарском эксперименте. От вас потребуется одно, — он ухмыляется и, выдержав паузу, коварно заканчивает: — не пытать журналистов, когда они приедут брать у вас интервью.
В отличие от него, мне совсем не смешно.
— Почему ты помогаешь? — хмуро интересуюсь я и смотрю на него в упор. Я пытаюсь увидеть скрытое презрение в его глазах. Уловить в голосе нотку фальши. Но Торий выдерживает взгляд, вздыхает и отвечает спокойно:
— Когда-то ты просил у меня помощи. А я отказал. И совершил крупную ошибку.
— Не вини себя. Я лгал, — перебиваю его.
Торий пожимает плечами.
— Возможно. Но сейчас все изменилось. А еще я научился читать между строк.
Я киваю. Смотрю, как солдаты сворачивают последние палатки и кидают припасы на грузовики. Впервые за последние дождливые дни сквозь тучи пробиваются тусклые солнечные лучи. День обещает быть сухим и теплым. Если такая погода продержится на некоторое время — переход до Помора не будет таким уж трудным.
— И последнее, — говорит Торий. — Новая жизнь должна строиться по новым правилам. Ты ведь понимаешь, что старые методы больше не действуют. От них больше вреда, чем пользы. Ты должен придумать новые законы.
— Я никогда не делал этого раньше, — признаюсь я, и тревога удваивается, холодком пробирает под ложечкой. — Устав существовал задолго до меня. Его придумали люди. Не васпы.
— Что ж, — беспечно отвечает Торий, — однажды настает момент, когда дети взрослеют и им приходится жить своим умом, — потом он снисходительно улыбается и добавляет: — Хотя я могу указать тебе направление.
Он достает из кармана блокнот и карандаш, пишет что-то на листке, затем отрывает и протягивает мне.
— Первая заповедь новой жизни васпов, — серьезно комментирует Торий.
Я беру листок и читаю. На нем написано только два слова:
'Не убивай'.
Конечно, мне пришлось внести в первую заповедь некоторые коррективы.
Люди воюют с не меньшим усердием, чем васпы. И убивают тоже. 'Война' — слово, оправдывающее любое убийство. И если ты убиваешь на войне — ты герой. Это почетно и правильно. Но почему нас в таком случае называют захватчиками и врагами? Нас, в которых изначально вложена программа уничтожения?
Иногда мне кажется, что создавая васпов, люди не думали о последствиях. Никто не подумал, как идеальное оружие будет существовать в мирное время. Возможно, это вовсе не входило в планы людей. И, выполнив свою миссию, мы были бы утилизированы, как отработанные механизмы.
Никто не подумал, что механизмы захотят иной судьбы.
Но пока идет война, пока тайгу прочесывают охотники за головами, пока Шестой отдел продолжает Дарский эксперимент — мы не можем сложить оружие. Поэтому первый закон нового Устава гласит:
'Не убивай без нужды. Не убивай беззащитного. И не превышай пределов допустимой самообороны'.
Итак, мы приходим в Помор.
Люди называют его 'город-призрак'. И, увидев воочию, понимаю, почему.
Тайга сожрала город, разрастаясь и уничтожая все, когда-то созданное человеком. Асфальтовое покрытые дороги взломал можжевельник. Бетонные коробки зданий просели и обрушились, поросли мхом. Черные провалы окон — как глазницы в черепе, — глядят на непрошеных гостей бесстрастно и слепо. И не обрушенная сосна преграждает дорогу — караульная вышка.
Мы идем осторожно, вслушиваясь в тишину вокруг, не нарушаемую ни трелями птиц, ни шорохом под лапами зверя. Наверное, не только люди, но и животные обходят его стороной. И первым делом я думаю о радиации, но не пугаюсь: васпы отчасти мертвы, а потому достаточно спокойно переносят воздействие радиоактивных частиц на организм. Но от тишины и пустоты все равно становится не по себе. Солнце настырно пробивается сквозь грязную вату облаков, но этот свет искусственный и стерильный. Оттого весь окружающий пейзаж кажется картонным макетом, выставленным на витрине игрушечного магазина, виденного мной в Дербенде.
На всякий случай я держу палец на спусковом крючке.
Нам хватает дня, чтобы прочесать весь город с юга на север и с востока на запад. Разведка доносит: все чисто. Торий не врал: люди покинули этот объект давно, и селиться снова не планировали. И только в одном месте, ближе к северо-востоку, мы обнаруживаем следы огромных лапищ — каждый величиной в руку от плеча до запястья. Следы подсохли и тоже поросли мхом, а значит — зверь прошел здесь достаточно давно. И я переглядываюсь с Полом.
— Рованьский, — равнодушно говорит тот.
Я не отвечаю ему: Рованьский зверь остался далеко позади, его ареал обитания — болота. Ему нечего делать в заброшенном городе, вероятно, подвергшемуся радиоактивному заражению. Но свои мысли я оставляю при себе.
Так мертвый город встречает своих мертвых жителей.
И становится нашим домом на ближайшие полгода.
Мы не восстанавливаем здания, не вырубаем лес. Последнее, чего мы хотим — это быть обнаруженными с воздуха разведывательными вертолетами Шестого отдела. Мы находим разветвленную и хорошо сохранившуюся сеть подземных коммуникаций. Старые бомбоубежища и бункеры. Запасные и все еще работающие генераторы. Мы уходим под землю, как муравьи. И строим планы. И наблюдаем.
