Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви (др. изд.) - Чадович Николай Трофимович (книги хорошего качества .TXT) 📗
Через полгода Лариса, на которую уже начали действовать губительные флюиды Костиной любви, следствием чего явились обильные прыщи, еще более обильные тройки, полный провал спортивной карьеры и даже, по слухам, прерванная на восьмой неделе беременность, отбыла вместе с семьей к новому месту отцовской службы. Костя так с ней ни разу и не переговорил, но запомнил навсегда.
Встретил он ее снова только лет через двадцать. Изменилась Лариса мало, не располнела, не похудела и для своих лет выглядела вполне товарно. Удивило Костю только то, что рукав ее шубки был надорван по шву от плеча до локтя и из него торчала пестрая подкладка. Паче чаяния, своего одноклассника она сразу узнала и несказанно обрадовалась встрече.
Лариса сама предложила отметить это событие и привела Костю на какие-то задворки, где в дощатой продовольственной палатке только что начали давать дефицитную «Старку».
«Сколько возьмем?» – поинтересовался он, стоя в конце весьма внушительной по размерам и крайне агрессивно настроенной очереди. «Три штуки, – рассудительно ответила она. – Одну ты выпьешь, другую я, а третья пусть будет дежурной».
В толпе мужиков, изнывающих от нетерпения и особой, сжигающей сразу и мозги и нутро жажды, Лариса вела себя столь уверенно и достойно, что даже заматерелые завсегдатаи вытрезвителя скоро стали поглядывать на нее с уважением.
Все три бутылки были опорожнены в подсобке больничной столовки, где, как выяснилось, Лариса работала посудомойкой. Закусывали они несоленой перловой кашей и столь же пресными паровыми котлетами.
«Диета номер один, – словно оправдываясь, объяснила Лариса. – Для доходяг готовят. Всегда лишняк остается».
Принятая внутрь жидкость очень скоро стала изливаться из нее в виде обильных слез. Утираясь кулаками и полой шубы, Лариса жаловалась на скаредного и неверного мужа, на бессердечного судью, засадившего за решетку сына, всего-навсего ограбившего какого-то заезжего барыгу, на приятелей, употреблявших ее цветущее тело только в гаражах и автомашинах, и вообще на злосчастную судьбу, заставившую ее в этом году поменять уже третье место работы.
Он нежно, но решительно пресек все ее довольно жалкие попытки к физическому сближению и ретировался, теша себя мыслью, что в дальнейшей жизни Ларисе должно повезти значительно больше. Ведь она только что благополучно освободилась от каиновой печати Костиной любви.
Однако вернемся к нашему потрясенному и униженному герою.
Пятнадцатилетний паренек, поздней мартовской ночью явившийся домой (а жили Жмуркины сейчас уже в другом бараке, кирпичном и двухэтажном), был только оболочкой прежнего Кости, и под этой оболочкой, в питательной среде глубочайшего к себе самому отвращения, уже зарождалось новое существо, для которого путь достижения жизненного успеха был очевиден: сила, наглость, обман, подлость.
За самосовершенствование Костя взялся с азартом и настойчивостью юной души, пребывающей в плену иллюзорной идеи о возможности как-то изменить эту жизнь. Понимая, что безнаказанно наглеть или подличать можно, только имея физическое превосходство над супротивной стороной, он первым делом занялся наращиванием силы. На этот раз страсть к чтению принесла определенную пользу. Костя уже давно приметил на дальней полке библиотеки пособие по атлетической гимнастике (понятие «культуризм» в ту пору было чуть ли не под запретом). Проблема состояла в том, что книги выдавались на срок не больше семи дней, а Костины планы простирались на годы вперед. Дабы устранить это досадное несоответствие между мечтой и реальностью, он совершил первую в жизни кражу. Далось это Косте, надо заметить, совсем не легко. Все семь дней он пугался каждого стука в дверь и каждого ночного шороха (ему почему-то казалось, что с обыском придут непременно ночью). Успокоился он только при очередном посещении библиотеки, уловив в глазах Баси Соломоновны полное равнодушие к своей невзрачной особе. Так Костя убедился, что пословица про веревочку, которая как ни вьется, а все равно конец имеет, не всегда соответствует действительности. Дабы закрепить благоприобретенные навыки, он спер еще одну книгу – совершенно не нужный ему «Эпос о Гильгамеше» (более или менее читабельная литература, как всегда, была на руках).
Под гантели Костя приспособил якоря движков постоянного тока, формой похожие на противотанковые гранаты. Для удобства их пришлось связать попарно, обмотками в разные стороны. Изъятие этих якорей с территории завода «Красный энергетик» нельзя было назвать кражей в прямом смысле этого слова – там такое добро валялось повсюду, постепенно превращаясь в один из компонентов почвенного слоя. Вес каждого такого самодельного снаряда приближался к полупуду. Во время упражнений они извлекали из Костиных суставов мелодичные звуки, похожие на похрустывание свежего ледка. Задыхаясь и потея, он таскал железо по часу ежедневно и очень скоро возненавидел это тоскливое самоистязание. Возможно, именно поэтому ему сопутствовал успех, каждый раз бесстрастно подтверждаемый клеенчатым портновским сантиметром, – бицепсы, трицепсы и прочие мышцы неуклонно увеличивались в объеме. В июле он впервые подтянулся десять раз подряд, а в августе на вытянутых в сторону руках пронес от водозаборной колонки до дома два полнехоньких ведра воды.
Глава 6
Битва в пути
Первого сентября, замирая от нехорошего предчувствия, но изо всех сил крепясь, Костя уселся за самую престижную в классе последнюю парту, на которую не имел даже чисто теоретических прав. Общее недоумение перешло в плохо скрываемое злорадство, когда непосредственно перед звонком появился бесспорный хозяин этой парты – плотный и белобрысый второгодник Сенька Махорка. Без всяких церемоний он ухватил Костю за шкирку и, скалясь прокуренной пастью, поволок на лобное место – к доске.
Костя дергался и брыкался, как изловленный волком заяц, впрочем, примерно с тем же успехом. Гантели и перекладина не в состоянии были одарить его даже частью той силы, которой обладал юный богатырь Махорка, с семи лет таскавший навоз, с десяти коловший дрова, а в четырнадцать уже попадавший за драки в милицию. Широкое рябое лицо сытого, незлобивого хищника (пахло от Саньки тоже, как от зверя – кисло и остро) внезапно оказалось совсем рядом, и тогда Костя, действуя скорее по наитию, чем по велению рассудка, резко откинул назад голову и лбом трахнул в эту ненавистную морду, трахнул тем самым местом, из которого у парнокопытных растут рога.
Хотя нокаут и не состоялся, Костина победа была очевидна. Пропустив столь сокрушительный удар, бой не смог бы продолжать даже олимпийский чемпион Попенченко. Кровь текла у Махорки не только из пасти, но также из шнобеля, а урон, причиненный верхним резцам, мог быть устранен только с помощью стоматолога-ортопеда.
Звонок, раздавшийся сразу после этого происшествия, как бы подтвердил исход поединка. Дрожа от всего пережитого, Костя как в тумане добрался до отвоеванной парты. Его новый сосед, приятель Махорки и тоже драчун не из последних, опасливо отодвинулся подальше. На опустевшем ристалище осталась лужица крови, в центре которой, словно жемчуг на сафьяновой подушечке, поблескивал выбитый зуб.
Первый урок, как назло, проводила их классная руководительница. В борьбе с молодым поколением она настолько поднаторела, что ныне могла бы служить даже старшиной в дисбате. Ей не составило особого труда вычислить жертву – Махорка, пристроившийся где-то в передних рядах, среди девчонок, громко отхаркивал в мусорницу кровавые сгустки.
«Кто это сделал?» – холодно осведомилась она, не надеясь, впрочем, на немедленный, а тем более правдивый ответ. Ябеду ожидала участь куда более печальная, чем пресловутую белую ворону.
«Я», – ответил Костя, глядя в сторону.
Классная уже собралась было обрушить на смутьяна обычный набор воспитательных мер – удаление из класса, «неуд» по поведению, карикатуру в стенгазете, письма по месту работы родителей, – но, наглядно сравнив незавидное Костино телосложение с богатырской комплекцией Махорки, сказала только: «Садись. Дежурные, уберите помещение».
