Дозоры.Сборник. Книги 1-10 (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн .TXT) 📗
– Господи! – выдохнула Катерина, и ее ощутимо затрясло. – Да он же с Иркой хочет встретиться!
Денисов поднял с пола свою тень, погрузился в Сумрак, дотянулся до ауры дочери, «погладил» ее нежно, залатывая прорехи, вызванные стрессом, посылая успокаивающий импульс ей и ребенку. Плод был хорошо виден в Сумраке, и оказался он куда крупнее, чем предполагал маг. Стало быть, зачат был задолго до свадьбы. Неужели когда Николай восстанавливался в соседней комнате? Или еще раньше, еще до того, как из потенциального Иного Крюкова родился Темный? Скверно: односельчане складывать и вычитать умеют, а заводить ребеночка до свадьбы в здешних местах считается верхом неприличия. И пусть Катерина теперь уже вышла замуж – разговоров и пересудов не избежать. С другой стороны, это даже хорошо, что ребенок был зачат до того, как Николай стал Темным. То есть, по правде говоря, для будущего внука разницы никакой – у Иных редко рождаются дети-Иные. Но само то, что причиной близости стало не обаяние Темного, не внушение, не соблазнение девушки пусть слабеньким, но магом, а самая обычная, настоящая, человеческая любовь, не могло Денисова не радовать.
– Что ишшо за Ирка? – поинтересовался он.
– Я тебе говорила – эта, из промтоварного, бывшая Колькина неразделенная любовь!
После действий Светлого девушке стало полегче, но праведный гнев все еще полыхал в ее глазах. Федор Кузьмич понимал, что сейчас не поможет ни заботливый тон, ни уверения в том, что сказанное ею – глупость несусветная. Если она за минуту оказалась до предела измучена неожиданным подозрением – значит, это неспроста, значит, в один момент и не переубедишь. Надо принять как данность то, что ее внезапное недоверие к мужу имеет причину.
– И что энта Ирка натворила?
– Да не она! Он! Он натворил! – Катерина наконец не выдержала и разревелась.
Денисов дал ей немного поплакать, благодаря капли и нехитрое заклинание, из-за которых Людмила сейчас спала и не видела дочь в полном расстройстве чувств. Когда горькие рыдания перешли в тихие всхлипы, он шумно придвинул стул поближе и строгим отцовским тоном распорядился:
– Рассказывай!
Катя очень хотела коляску. В деревне ее наверняка сочли бы ненормальной – ну где здесь младенца катать? В доме – люлька, потом кроватка. Если нужно куда-то сходить с маленьким – его просто несли на руках или приматывали к себе большим платком. На дальних покосах или огромных колхозных полях этот платок расстилали на траве – и пусть мелюзга копошится себе, пока мамка занята! А научится ползать – так весь двор в его распоряжении, от ворот и собачьей конуры до огорода и курятника. Но Катерина, наезжая в юности в Томск, видела другое: дюжины счастливых родителей катили по аллеям городского парка разноцветные коляски, украшенные шариками или погремушками, весело агукали и умилялись, заглядывая внутрь, а оттуда им навстречу высовывались то пяточки, то животик, то смешная ладошка или плотно сжатый кулачок с ноготками настолько крошечными, что они казались нарисованными легким прикосновением тонкой кисточки. Коляски были разные – с марлевыми занавесочками от солнца и мух, с прозрачными целлофановыми чехлами от дождя, с большими дутыми или тонкими каучуковыми колесами, с боковыми окошечками и тисненым орнаментом. Катя мечтала, что однажды и они с Колей вот так пройдутся по Вьюшке: традиционная уже вечерняя прогулка, только с определенной поры не вдвоем, а втроем. Они будут важно раскланиваться с сидящими на лавках и завалинках односельчанами, со значением улыбаться всем встречным-поперечным, а те станут останавливать их и низко наклоняться, чтобы полюбоваться малышом, с комфортом путешествующим по родной деревне. И к реке его можно будет свозить, и по тропинке вдоль леса побродить, чтобы хвойный дух насквозь пропитал ребячий транспорт. В общем, Катерина коляску хотела очень-очень.
Проблема была в том, что ни во Вьюшке, ни в Светлом Клине, ни в других окрестных селах коляски не продавались. В райцентре, в детском отделе универмага, стояло всего две-три модели, но это было совсем не то – громоздкие, грубые, невообразимо унылых расцветок. Когда Катя показала продавцу фотографию в журнале – веселую, легкую, изящную конструкцию на колесах с блестящими спицами, – тот снисходительно улыбнулся:
– Это ж гэдээровская! Такие только в Москве купить можно. Ну, может, еще в Томске.
Катерина, конечно, расстроилась, но потом кто-то из односельчан ненароком подсказал ей выход. Когда она в очередной раз зашла в магазин, средних лет пара диктовала продавщице Ирине заказ – швейная машинка с ножным приводом, четыре мягких стула с высокими спинками и транзисторный приемник с хорошей антенной. Катя заинтересовалась, прислушалась.
– Ну, я этот заказ должна офо-ормить, отпра-авить, – с ленцой объясняла Ира, – а уж как быстро в Томске скомплектуют – это я сказать не могу. Машина может и через месяц прийти, и через два, и через три. Будете ждать?
Катерина быстренько прикинула: если она тоже закажет прямо сейчас, то даже через три месяца – это будет в самый раз. Дождавшись, пока пара обсудит с продавщицей детали, она решительно подошла к прилавку. Правда, школьная возлюбленная ее мужа смерила Катю таким взглядом, что решимости поубавилось. Тем не менее она все же смогла объяснить, что ей требуется. Ирина сначала таращила глаза, затем фыркнула и язвительно ответила:
– Нету там такого!
Катя знала, что есть. А если и нет – как об этом заранее могла знать местная продавщица, если никто во Вьюшке еще ни разу колясок не заказывал? Хоть бы пообещала для приличия, что позвонит, выяснит, пошлет запрос… Было обидно, но спорить и настаивать Катерина не стала.
Дома Николай, конечно же, заметил ее поджатые губы и рассеянный взгляд, и хотя Катя решила ни за что не рассказывать мужу об этом случае, он был так настойчив, что долго сопротивляться она не смогла. Выложила все и даже какое-то противненькое злорадство испытала – дескать, смотри, как мне приходится мучиться из-за твоих прежних подружек! Вроде всего лишь поделилась с супругом по его же настоянию, а вышло так, словно пожаловалась, наябедничала. Николай выслушал, пожал плечами, сказал, что случившееся – не повод портить себе настроение, а коляску они обязательно раздобудут, раз уж счастье его любимой без коляски невозможно. Посмеялись и забыли. Вернее, Катя думала, что муж забыл. Но однажды он вбежал в дом и с видом заговорщика предложил Катерине досчитать до тридцати, а потом выйти на крыльцо. Она догадывалась, что на улице ее ждет сюрприз, но и представить себе не могла, какой именно. Видимо, в тот день Ирка относила обед своему мужу, у которого во время посевной не было ни секундочки, чтобы оставить мехучасток и забежать домой перекусить. Теперь ее, возвращавшуюся оттуда, перехватил по дороге Николай. Выйдя на крыльцо, Катерина увидела его спину и коротко стриженный затылок. В его объятиях тихо млела продавщица промтоварного отдела, он что-то нежно шептал ей на ушко, а потом крепко прижался к ее накрашенным губам. Молодая Крюкова остолбенела. Ей даже в голову не пришло уйти с крыльца, сбежать, спрятаться, чтобы не видеть происходящего, чтобы не дотягивать ситуацию до того мига, когда придется посмотреть мужу в глаза. О том, чтобы начать скандалить, речи вообще не шло. Было невыносимо стыдно и больно. Сбилось дыхание, ноги стали тряпичными, Катерину качнуло, и в этот момент ее заметила Ирка. Только потом Катя осознала, какой ужас отразился в глазах соперницы при виде законной жены, стоящей в пяти шагах в домашнем халатике, с кухонным полотенчиком на плече. Тут, в палисаднике, обжимающуюся парочку трудно было заметить с улицы, но если хозяйка поднимет крик… Ирка шмыгнула наружу, словно кошка, не раз потрепанная собаками и обнаружившая в непосредственной близости от себя еще одну, уже скалящую зубы и готовую к прыжку. Нет, оттаскать шалаву за волосы и расцарапать ей лицо Катерина все равно бы не смогла – не так была воспитана, но бывшая Колькина одноклассница об этом не догадывалась. Николай обернулся, демонстрируя всему миру свою довольную физиономию, затем улыбка сменилась крайней степенью удивления:
