Обитаемый остров (Восстановленный полный вариант 1992 года) - Стругацкие Аркадий и Борис (книги онлайн полные версии .txt) 📗
В дальнем углу он увидел большой красочный плакат, красивый плакат, в три краски… правда, плесенью тронулся… На плакате было синее море, из моря выходил, наступив одной ногой на черный берег, оранжевый красавец в незнакомой форме, очень мускулистый и с непропорционально маленькой головой, состоящей наполовину из мощной шеи. В одной руке богатырь сжимал свиток с непонятной надписью, а другой – вонзал в сушу пылающий факел. От пламени факела занимался пожаром какой-то город, в огне корчились гнусного вида уродцы, и еще дюжина уродцев окарачь разбегалась в стороны. В верхней части плаката было что-то написано большими оранжевыми буквами. Буквы были знакомые, наши, но слова из них складывались совершенно непроизносимые.
Чем дольше Гай смотрел на плакат, тем меньше плакат ему нравился. Он почему-то вспомнил плакат в казарме: тем изображался черный орел-гвардеец (тоже с очень маленькой головой и могучими мышцами), смело отстригающий гигантскими ножницами голову гнусному оранжевому змею, высунувшемуся из моря. На лезвиях ножниц было, помнится, написано: на одном – «Боевая Гвардия», на другом – «Наша славная армия». «Ага, – сказал про себя Гай, в последний раз бросая взгляд на плакат. – Это мы еще посмотрим… Посмотрим мы еще, кто кого прижгет, массаракш!» Он отвернулся от плаката и остолбенел.
С изящной лакированной полки глядело на него стеклянными глазами знакомое лицо, квадратное, с русой челкой над бровями, с приметным шрамом на правой щека… Ротмистр Пудураш, национальный герой, командир роты в Бригаде Мертвых-но-Незабвенный, потопитель одиннадцати белых субмарин, погибший в неравном бою. Его портрет, увенчанный букетом бессмертника, висел в каждой казарме, его бюст красовался на каждом плацу… а голова его, ссохшаяся, с желтой мертвой кожей была почему-то здесь. Гай отступил. Да, это самая настоящая голова. А вон еще голова – незнакомое острое лицо… И еще голова… и еще…
– Мак! – сказал Гай. – Ты видел?
– Да, – сказал Максим.
– Это головы! – сказал Гай. – Настоящие головы…
– Посмотри альбомы на столе, – сказал Максим.
Гай с трудом оторвал взгляд от жуткой коллекции, повернулся и нерешительно подошел к столу. Приемник что-то кричал на незнакомом языке, раздавалась музыка, тарахтели разряды, и снова кто-то говорил – вкрадчиво, бархатным значительным голосом…
Гай наугад взял один из альбомов и откинул твердую, оклеенную кожей обложку. Портрет. Странное длинное лицо с пушистыми бакенбардами, свисающими со щек на плечи, волосы надо лбом выбриты, нос крючком, разрез глаз непривычный. Неприятное лицо, невозможно представить его себе улыбающимся. Незнакомый мундир, какие-то значки или медали в два ряда… Ну и тип… Наверное, какая-нибудь шишка. Гай перекинул страницу. Тот же тип в компании с другими типами на мостике белой субмарины, по-прежнему угрюмый, хотя остальные скалят зубы. На заднем плане, не в фокусе, – что-то вроде набережной, какие-то незнакомые постройки, мутные силуэты не то пальм, не то кактусов… Следующая страница. У Гая захватило дух: горящий «дракон» со свернутой набок башней, из открытого люка свисает тело гвардейца-танкиста, и еще два тела, одно на другом, в сторонке, а над ними, расставив ноги, все тот же тип – с пистолетом в опущенной руке, в шапке, похожей на остроконечный колпак. Дым от «дракона» густой, черный, но места знакомые – этот самый берег, песчаный пляж и дюны позади… Гай весь напрягся, переворачивая страницу, и не зря. Толпа мутантов, человек двадцать, все голые, целая куча уродов, стянутых одной веревкой. Несколько деловитых пиратов в колпаках, с дымящими факелами, а сбоку опять этот тип – что-то, видимо, приказывает, протянув правую руку, а левая рука лежит на рукоятке кортика. До чего же жуткие эти уроды, смотреть страшно… Но дальше пошло еще страшнее.
Та же куча мутантов, но уже сгоревшая. Тип – поодаль, нюхает цветочек, беседует с другим типом, повернувшись к трупам спиной…
Огромное дерево в лесу, сплошь увешанное телами. Висят кто за руки, кто за ноги, и уже не уроды – на одном клетчатый комбинезон воспитуемого, на другом черная куртка гвардейца.
Горящая улица, женщина с младенцем валяется на мостовой…
Старик, привязанный к столбу. Лицо искажено, кричит, зажмурившись. Тип тут как тут – с озабоченным видом проверяет медицинский шприц…
Потом опять повешенные, горящие, сгоревшие, мутанты, воспитуемые, гвардейцы, рыбаки, крестьяне, мужчины, женщины, старики, детишки… целый пляж детишек и тип на корточках за тяжелым пулеметом, здесь он улыбается… панорамный снимок: линия пляжа, на дюнах – четыре танка, все горят, на переднем плане две черные фигурки с поднятыми руками… Хватит. Гай захлопнул и отшвырнул альбом, посидел несколько секунд, потом с проклятием сбросил все альбомы на пол.
– Это ты с ними хочешь договариваться? – заорал он Максиму в спину. – Хочешь их привести к нам?! Этого палача!? – Он подскочил к альбомам и пнул их ногой.
Максим выключил приемник.
– Не бесись, – сказал он. – Ничего я уже больше не хочу. И нечего на меня орать, сами вы виноваты, проспали свой мир, массаракш, разорили все, разграбили, оскотинели, как последнее зверье! Что теперь с вами делать? – Он вдруг оказался возле Гая, схватил его за грудь. – Что мне теперь делать с вами? – гаркнул он. – Что? Что? Не знаешь? Ну, говори!
Гай молча ворочал шеей, слабо отпихиваясь. Максим отпустил его.
– Сам знаю, – сказал он угрюмо. – Никого нельзя приводить. Кругом зверье… на них самих насылать нужно… – Он подхватил с пола один из альбомов и стал рывками переворачивать листы. – Какой мир загадили, – говорил он – Какой мир! Ты посмотри, какой мир!…
Гай глядел ему через руку. В этом альбоме не было никаких ужасов, просто пейзажи разных мест, удивительной красоты и четкости цветные фотографии – синие бухты, окаймленные пышной зеленью, ослепительной белизны города над морем, водопад в горном ущелье, какая-то великолепная автострада и поток разноцветных автомобилей на ней, и какие-то древние замки, и снежные вершины над облаками, и кто-то весело мчится по снежному склону горы на лыжах, и смеющиеся девушки играют в морском прибое…
– Где это все теперь? – говорил Максим. – Куда вы все это девали, проклятые дети проклятых отцов? Разгромили, изгадили, разменяли на железо… Эх, вы… человечки… – Он бросил альбом на стол. – Пошли.
Он с яростью навалился на дверь, со скрежетом и визгом распахнул ее настежь и зашагал по коридору.
На палубе он спросил:
– Есть хочешь?
– Угу… – ответил Гай.
– Ладно, – сказал Максим. – Сейчас будем есть. Поплыли.
Гай выбрался на берег первым, сразу же снял сапог, разделся и разложил одежду на просушку. Максим все еще плавал, и Гай не без тревоги следил за ним: очень уж глубоко нырял друг Мак и очень уж подолгу оставался под водой. Нельзя так, опасно так, как ему воздуху хватает?… Наконец, Максим все-таки вышел, волоча за жабры огромную мощную рыбину. У рыбины был обалделый вид, никак она понять не могла, как же это ее словили голыми руками. Максим отшвырнул ее подальше в песок и сказал:
– По-моему, эта годится. Почти неактивна. Тоже, наверное, мутант. Прими таблетки, а я ее сейчас приготовлю. Ее можно сырой есть, я тебя научу, – сасими называется. Не ел? Давай нож…
Потом, когда они наелись сасими – ничего не скажешь, оказалось вполне съедобно, – и улеглись нагишом на горячем песке, Максим после долгого молчания спросил:
– Если бы мы попали в руки патрулей, сдались бы, куда бы они нас отправили?
– Как – куда? Тебя – по месту воспитания, меня – по месту службы… А что?
– Это точно?
– Куда уж точнее… Инструкция самого генерал-коменданта. А почему ты спрашиваешь?
– Сейчас пойдем искать гвардейцев, – сказал Максим.
– Танк захватывать?
– Нет. По твоей легенде. Ты похищен выродками, а воспитуемый тебя спас.
– Сдаваться? – Гай сел. – Как же так?… И мне тоже? Обратно под излучение?
Максим молчал.
– Я же опять болванчиком заделаюсь… – беспомощно сказал Гай.
