Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт (читать книги без сокращений txt) 📗
Четверг ушел на подготовку к назначенному дню, а в полночь князь отправился в столицу, приняв от Хайшен пожелания удачи. И в пятницу утром для одного большого торгового дела по обе стороны от звезд настали дурные дни. Для большей части участников этой торговли события были еще и унизительны. Досточтимых в новой колонии арестовывали гвардейцы наместника, даже не легионеры империи. А в Исанисе знать из старых семей отдавала оружие и протягивала руки под ремень капитанам и шкиперам из братства вольных охотников моря, что вообще не лезло ни в какие ворота. В крае мрачно вздыхали судьи, заседатели и работники прокуратуры, возвращенные с каникул.
В четверг наместник прибыл из "неожиданной краткой деловой поездки", как это определила его пресс-служба, и отказался встречаться с журналистами самое меньшее до двадцатого числа. Календарь показывал восьмое июля. Город тихо гудел. Следователи, кривясь, доставали из архивов заявления о пропавших без вести девушках. За ними наблюдали люди графа да Айгита, уже успевшие переговорить с родителями пропавших. Шла скучная работа по сличению фотографий, дат и протоколов. Ее было примерно воз и тележка, и наместник требовал закончить все к первому августа. Полицейские грустили и привыкали ночевать в отделах. Большинство арестованных в крае представляли досточтимые, и князь знал почему. Значительная часть светской знати и их партнеров попроще происхождением кончили свою жизнь в девятнадцатом году на Сенной площади, на колу или в петле. Самых отличившихся из местных участников схемы князь, в то время еще легат, тогда же приказал расстрелять. Так что за комментариями журналисты вполне закономерно пришли к Вейлину. Вейлин пообещал ответить на все вопросы - и ушел в Приозерск по порталу. Пресса напрасно прождала его до вечера. Разумеется, ему это запомнили. Конечно, он об этом не подумал. Журналисты очень сосредоточенно ждали двадцатого числа.
Хайшен, передав арестованных следствию, приступила к выполнению своих обязательств перед Алисой. С Сержантом настоятельница успела переговорить сразу после обеда. Он не сказал ни одного плохого слова про Алису и даже отметил, что девочка молодец и не виновата, что вляпалась в слизь и получила прививку, она рисковала в меру, занимая более выгодную позицию для стрельбы. Учитывая, насколько с Алисой все непросто, ранее принятое на такой случай решение отправить ее за прививкой в Приозерск, под присмотр врачей и подальше от сослуживцев, тоже обернулось благом для подразделения. Буквально за час до выхода на точку один из сослуживцев Алисы был легко ранен фавном, получил вакцину и выдал на нее одну из возможных побочных реакций, выразившуюся в ускорении процессов мутации. Агнис, маг подразделения, приняла положенные меры безопасности.
Свою подопечную настоятельница нашла в больнице при резиденции наместника. Алиса была ожидаемо грустна и остро переживала, что она не Охотник, а какое-то неуклюжее недоразумение, что сидит в карантине в разгар сезона, как дура, и даже прививку ей делали не как всем, а сперва переправили по порталу в Адмиралтейство, а потом уже и в Приозерск. И за всем этим потоком слов Хайшен видела горе от гибели товарища и невысказанную надежду, что прививка в больнице могла бы спасти ему жизнь. Она спросила и с удивлением услышала, что дело было не только в этом. На взгляд Алисы, с парнем обошлись недолжным образом вовсе не потому, что проявили к нему меньше внимания, чем к ней. Об этом она вообще не думала, считая, что последнее милосердие, как Алиса определила произошедшее, вполне адекватно ситуации. Она сочла, что отряд плохо позаботился о сохранении памяти о бойце и его гибели. И это открывало досточтимой новые, незнакомые грани местной культуры.
- Место его смерти не было помечено? - удивилась досточтимая. - Должны были оставить пирамидку из камней.
- Она распадется и ничего не останется. Хоть бы дерево посадили, что ли.
- Разве ему не сложили песню? - спросила Хайшен. - Или его имя не прозвучит в общей песне этого года?
- Песня - это же вообще ничего, - пожала плечами Алиса. - Песня, подумаешь. По Второй мировой песен три толстых сборника, фильмов не один десяток, про книги уж и не упоминаю. И толку? "Никто не забыт, ничто не забыто", - похоже, девушка цитировала одну из таких песен, хорошо известную местным, - а безымянные герои до сих пор по косточкам рассыпаны по всем тутошним буеракам, вместе с агрессорами. Теперь найденных даже похоронить по-человечески нельзя.
- Почему нельзя?
- Достопочтенный Вейлин пусть рассказывает, - криво усмехнулась Алиса. - Это ему чем-то братские могилы помешали. Как карьер по могилам разрабатывать, так это ничего такого, хозяйственная деятельность и мысли о будущем. А как перезахоронить до того, как экскаватор запустить, сразу страшная некромантия, губящая душу и грозящая живым. Он придумал, он пусть тебе и объясняет, почему ковшом кости теребить можно, а хоронить заново - нет.
Хайшен видела, что Алиса действительно переживала и из-за безымянных героев, с которыми по попустительству достопочтенного Вейлина недолжным образом обошлись ее же соотечественники, и из-за судьбы бойца из саалан, которому не оказали посмертных почестей его сослуживцы. Но понять причин досточтимая не могла. В словах девушки ничто не указывало на страх за посмертную судьбу этих людей. Хайшен ушла от Алисы с очередным вопросом, на который не было ответа.
Похищения на Стрелке оказались вершиной айсберга. Участники торговли живым товаром, начав с разовой "охоты на говорящую дичь" для своих покровителей, включились во вполне земной траффикинг. И именно с этого жили, утешая себя тем, что тут это нормально и вообще часть культуры. Дружно приводя в примеры фильм "Красотка", пару повестей и журналистское расследование некоего москвича, состоящее из двух частей, объединяющихся одной темой, граждане империи, в которой торговля людьми преследовалась по закону, доказывали, что они не делают ничего предосудительного. Достопочтенный Вейлин, в ужасе от размаха преступного сговора, требовал самых суровых мер к предавшим Путь и преступившим закон. Пресс-служба наместника с тоскливыми лицами объяснялась с прессой, говоря, что значительная часть фигурантов дел о похищениях людей была казнена князем еще в девятнадцатом году за другие преступления. Это же подтверждали Скольян да Онгай и городские бароны, повторяя, что на испорченном фрукте никогда не бывает только одно пятно, их всегда много. И все соглашались с тем, что не поспеши тогда князь, все это обнаружилось бы раньше.
Вейен да Шайни добавлял досточтимым хлопот, постоянно справляясь о судьбе внука. Кто-то из связанных с кланом особенно тесно рискнул сунуться к Хайшен с вопросом о молодом маркизе. Она ответила: "Я его видела, он жив, и о нем заботятся". Вейен и его дети, заподозрив худшее, попытались воспользоваться своими связями в Новом мире, чтобы забрать родича домой. Лучше бы им было этого не делать, потому что едва подводные течения зашевелились, всплыло совсем неприятное. Как выяснилось, сам Унриаль к торговле "золотым мясом" и "говорящим скотом" не имел отношения и даже вряд ли знал о происходящем, но еще несколько высокопоставленных участников торговых схем в империи попались и были переданы под стражу морским братством, оценившим развлечение. Попавшихся тоже переправили в Озерный край люди князя. Тогда-то и всплыл снова вопрос о девушках, похищенных ночью после выпуска.
На десятое июля наместник назначил совещание в Адмиралтействе с участием глав всех служб края, уже задействованных в разборе этих правонарушений, и прочих, обязанных участвовать в процессе. Присутствовали полиция, представители прокуратуры, судебного корпуса, службы безопасности края, досточтимые, все графы и герцоги, командиры имперских легионов и личных гвардий наместника и его заместителей. Разумеется, достопочтенный тоже присутствовал, как и дознаватель, вызванная наместником из империи. Вейлин повторял и повторял требование применить самые суровые меры и выявить всех, до последнего, участников преступных схем. На этом совещании Димитри объявил свое решение по формату суда. Он потребовал разделения закона в соответствии с гражданством, чтобы местных судили по местным законам, а саалан - по законам империи, и распорядился отправить в столицу вызов для пяти судей и десяти помощников, по двое для каждого судьи. Хайшен согласилась с этой идеей сразу, а Вейлин, вспомнив дело да Фаллэ, выпучил глаза и начал многословно и бессвязно возражать. Димитри в ответ улыбнулся змеиной улыбкой и сказал, что на этом процессе адвокаты тоже будут, а если в крае не найдется тех, кто возьмется защищать эти порождения грязи и мрака, то он напишет президенту Московии и попросит прислать специалистов. Было принято решение не ждать конца судебных каникул и начинать процесс немедленно по окончании следствия.
