Мир на продажу (СИ) - "Шлифовальщик" (полные книги TXT) 📗
- Чего мычишь? - спросил кто-то спокойным тоном.
Игнат проснулся и непонимающе оглядел сокамерников.
- Прикорнул малость? - спросил Николай Анатольевич, почёсывая бороду. - После сытного обеда самое оно!
И сокамерник невесело хохотнул. Да уж, обед здесь - одно название: бесцветное месиво без вкуса и запаха. Игнат слышал, что раньше в отстойниках водились странные абстрактные существа - абстры. Так вот они, наверное, питались подобной абстрактной едой.
Второй сокамерник, Иван Воробьёв, сочувствующе спросил проснувшегося:
- Что снилось-то, Игнат?
Дилапер замычал и жестами попытался объяснить, что его каждый раз мучает один и тот же кошмарный сон. Ему хотелось в красках расписать, как его полгода назад схватили местные нацисты - орбисты. Сгоряча молодчики хотели обессвойствить дилапера и отправить навечно в Отстойник, который с приходом к власти ультраправых опять заработал в полную мощь. Только теперь в нём содержались ни нищесвои, как в старые добрые времена, а земляне - банкиры, промышленники, менеджеры. Но потом в планах орбистов что-то поменялось, и его доставили сюда, в Институт пропистики. Зная об подвешенных языках землян, орбисты занемили Игната с помощью онематора, и вот уже полгода дилапер не мог воспользоваться своим главным оружием. Соседям по нарам повезло больше - Николая Анатольевича и Ивана не стали немить. Вероятно, институтское начальство посчитало языки коммерсантов менее опасными чем дилаперский. Игнат прекрасно знал их обоих, сталкивались ещё до Переворота.
Интеллигентный Николай Анатольевич был собственником залежей ценного природного ресурса - чёрной материи или, как её называли любящие сокращения земляне, черномата. По завершении дилаперского проекта Николай прибыл сюда с первой партией предпринимателей и приватизировал черноматные рудники. Чёрная материя - интереснейшая и невероятно дорогая субстанция, из которой местные умельцы изготавливают функи - материализованные функции в чистом виде. Например, вертило вертится в любых условиях при любых законах физики. С помощью хватала можно хватать всё на свете, а движило перемещает любой предмет. Да мало ли интересных функов можно изготовить из черномата: светило, симметряк, искач, следило, мешалка, леталово, связушка... Не зря эту материю прозвали чёрной - каждый функ представлял собой классический чёрный ящик: выполняет свою функцию, а внутренняя структура отсутствует. Функи полезны ещё и тем, что с помощью скреп, изготовленных из той же чёрной материи, можно собирать более сложные функциональные устройства.
Очень сильно черномат пригодился, когда катастрофически быстро начала расти Нелога. В ней не действовали ни онтроника, ни обонточенные вещи, ни обычная земная электроника. Зато устройства из чёрной материи функционировали прекрасно. Николай Анатольевич поставлял Игнатовым нелоголазам функи: противоиспарники, алогометры, направы, определы. Взамен дилапер продавал ему онтронику. Потом ушлый Николай нашёл новый рынок сбыта: недавно открытый межмирторговцами смежный мир, в котором законы физики постоянно менялись. Они были непостоянны как на Земле погода: сегодня закон Кулона отказал, завтра в первом законе Ньютона равномерное движение поменялось на равноускоренное, послезавтра законы Кеплера сменились какими-то другими. В том странном мире функи приняли на ура, ведь они выполняли свои задачи при любых физических законах. А вот что Николай Анатольевич ввозил из переменного мира взамен, он никогда никому не рассказывал.
Сокамерник Иван Воробьёв до Переворота занимался понятками. Это штуки серьёзные, не свойства и не действяки с навычками. Иван скупал у бедных счастье, везение, любовь и прочие интересные понятки и перепродавал их богатым. Своим бизнесом он не противоречил местной философии, которая постулировала закон сохранения поняток: количество, скажем, счастья или любви в мире есть величина постоянная. Правда, от такого бизнеса сильно страдало общество. Например, богатым везло всё больше и больше, зато бедные, продав везенье, попадали в разные катастрофы и переделки. Но Ивана это мало волновало. Помнится, Игнат шутил, что интеллект - это тоже понятка, и его количество в мире постоянно: если один умнеет, то окружающие должны поглупеть.
Всех троих по расписанию вывели на вечернюю прогулку. Четвёртым на прогулке был Гусаров, которого содержали в одиночной камере. Дерзкий оперативник, видать, снова повздорил с охранниками института: у него была разбита губа, которую он постоянно облизывал, сплёвывая себе под ноги.
- Здравствуйте, господа жулики и прохвосты! - вежливо поздоровался он с земляками и кивнул в сторону сетки, огораживающей прогулочный дворик. - Видели, какие люди к нам пожаловали?
За сеткой стояла директор института Леда, полковник Бурой гвардии. Возле рыжеволосой директрисы тёрся атлетического сложения заместитель, майор Лим. Он глядел на свою начальницу и постоянно кивал головой, соглашаясь с каждым её словом. Гостей было двое, оба - хорошие знакомые Игната. Лар, давешний экскурсовод с выставки онтроники, и хвостатый суфлёр Павел, молча стоящий в сторонке. Леда и Лар о чём-то горячо спорили.
- Коля, ты ведь по-ихнему сечёшь. Давай, переводи, - приказным тоном обратился оперативник к Николаю Анатольевичу.
Тот послушно прислушался к беседующим:
- Гости хотят тебя и Игната с собой забрать, - сообщил переводчик. - Для какой-то экспедиции. А Рыжая сопротивляется.
На худом лице Гусарова не отразилось никаких эмоций, только глаза заблестели сильнее.
- И чего она упирается?
- Она говорит, что Игнат и ты - особо ценные особи, - перевёл Николай. - Мы, говорит, снимаем слепки характеров забредышей для изучения. И твой характерский слепок, Василий, их интересует больше всего. Они, говорит, хотят изучить сочетание твоих свойств, чтобы потом в таких же пропорциях накачать своих солдат. Идеально сбалансированный, говорит, у него подбор бойцовых качеств: мужество, смекалка, изворотливость... За полгода, говорит, эти качества нисколько не уменьшились, а некоторые даже увеличились...
Гусаров едва заметно расправил плечи.
- ...Ещё, говорит Рыжая, у него интеллекта маловато, что для солдата очень важно. И ум, говорит, не гибкий.
Оперативник, покраснев, перебил Николая Анатольевича:
- Ничего. В народе говорят, отсутствие гибкого ума компенсируется гибким позвоночником. А про экспедицию ты что-нибудь успел услышать?
- Пока ничего не говорят. Рыжая насчёт пропистики разглагольствует. Мол, это серьёзная наука, изучающая свойства, их взаимное влияние друг на друга, а также всевозможные их сочетания. И ещё она не хочет тебя отпускать, потому что сбежать можешь. А отнять у тебя решительность боится. Говорит, что забредыши плохо переносят изменение свойств, да и слепок характера повредить не хочет...
- Это и без неё ясно! - проворчал Василий, пристально глядя на беседующих за сеткой людей. - Интересно, почему наш умник с ними ошивается? Он, как и мы, подопытный?
- Возможно, - подал голос Иван. - Только в другом месте. В нашем институте нас, земных особей, только четверо.
- Экспедиция... - задумчиво произнёс Гусаров. - Интересно, в какую ещё клоаку нас с дилапером хотят сунуть? Как думаешь, болтун?
Игнат замычал, разводя руками. Затем, подняв с земли щепочку, нацарапал на песке: "Знать бы".
- Вот именно, знать бы не помешало. Может, ещё хуже будет, чем здесь. Хотя куда уж хуже...
Потом заговорил Лар. Он так яростно доказывал рыжей Леде необходимость экспедиции, что Николай не успевал переводить. Павел тоже поддакивал, постоянно вворачивая фразы, переведённые понимальником, которых никто, кроме Николая, не понимал. Видя дружескую беседу земляка с аборигенами, Гусаров мрачнел всё сильнее и сильнее.
- Предатель! - цедил он сквозь зубы. - Подстилка фашистская! Ползать перед ними готов за миску похлёбки!
- Зачем ты так, Василий? - упрекнул оперативника вежливый Николай Анатольевич. - Он просто доказывает, что экспедиция необходима, что вы с Игнатом там тоже нужны...
