Мягкие зеркала (полная версия) - Павлов Сергей Иванович (лучшие книги .TXT) 📗

— Район А, — уточнил Михайлов, — Кстати, на однообразных просторах тарелки Ледовой Плеши этот район, по-моему, решительно ничем не выделялся. Те же светлые желваки надпанцирных наледей, тот же обломочный материал…

— Увы, все мы были загипнотизированы однообразием. Сравнивая переданную с борта «Леопарда» видеозапись Ледовой Плеши с оригиналом, я так и полагал, что разглядываю оригинал и его портрет. Это была моя первая и, очевидно, главная оплошность. Нельзя сказать, чтобы я совсем не уловил некоторой разницы в мелких деталях, но ничтоже сумняшеся отнес это на счет иного ракурса обзора, иных условий освещения… Словом, мне изменила моя интуиция.

— Неубедительно, — сказал Джанелла.

— Почему?

— Все мы видели эту видеозапись. Уж и не знаю, какого класса интуицией надо было тебе обладать, чтобы действительно уловить «разницу в мелких деталях» между портретом и оригиналом.

— И я так думаю, — сказал Накаяма. — Качество «портрета» оставляло желать лучшего.

— То же самое можно сказать и о качестве моего анализа видеозаписи, — рассеянно заметил командор. — И поскольку главное осталось для меня в тени, я так или иначе не мог уверенно контролировать оперативный механизм экспедиции. Дела, стало быть, шли самотеком, а мне мерещилось, что ситуация у меня в руках… Я был убежден, что «Леопард» не садился на Оберон, и ожидал, от десанта лишь подтверждения этого. Предусмотрительности и чутья мне хватило только на то, чтобы заставить вас до начала основной десантной операции пощупать Ледовую Плешь ступоходами «Казаранга». Да еще удалось навязать участникам первой разведпосадки — Бакулину и Аганну — два непременных условия: ни при каких обстоятельствах не покидать кабину драккара одновременно и стартовать при малейшем намеке на… пусть даже кажущуюся опасность. Разведавангарду Элдер не придавал большого значения и, к сожалению, оказался прав.

Все невольно повернули головы в сторону Элдера.

— Нет, командор, — подал голос Бакулин, — условий было три. Ты забыл сказать, что запретил нам обследовать Кратер. Пренебреги мы запретом — многое наверняка прояснилось бы.

— Ценою двух человеческих жизней, — заметил Асеев. — Наверняка.

— Двух, — согласился Бакулин. — Не шести, а только двух. И в этом все дело.

— А я… — проговорил Накаяма, сдвинув к переносице брови, — я имел неосторожность думать, что камикадзе давно успели выплатить свой варварский долг. По крайней мере, очень на это надеялся.

— Правильно, Аб, — сказал Элдер. — Мстиславу следовало бы немедленно извиниться перед Асеевым.

Мстислав подумал и выдал свой вариант извинения:

— Извини, командор. Я, вероятно, не прав, но остаюсь при своем… пусть даже ошибочном мнении.

Элдер нахмурился, но промолчал. Остальные тоже молчали.

— Протестую! — спохватился Рамон. — Бакулин становится в позу героя.

— Неправда, — сказал Мстислав. — Я ничего не имею против героики, но сегодня мы обсуждаем профессиональные ошибки.

— Не надо, — возразил Михайлов, — не передергивай. Профессиональная ошибка — далеко не то же самое, что оплошность. Как профессионалы мы действовали грамотно. Другое дело — много ли было от этого проку. Никто ведь не виноват, что на Обероне прошлый опыт нам не пригодился и что действовали мы там практически вслепую. По-моему, тот, кто расшибает себе лоб в темноте, не восклицает: «Виноват, это профессиональная ошибка!» Уж скорее: «Ах, чтоб тебе провалиться!!!»

— …И в специальных случаях проклятие тут же сбывается, — не преминул дополнить Джанелла.

Оценивая реплику, Леонид показал Рамону поднятый над кулаком большой палец. Ни на кого не глядя и словно бы нехотя (так умел беседовать только он) продолжил:

— Профессиональных ошибок не было, и копий по этому поводу ломать не надо. А разговоры на уровне «чутье обмануло, интуиция подвела» лично меня угнетают. Есть в них этакая поэтическая неподвластность здравому смыслу. Я понимаю, Коля, зачем ты сочиняешь сказки про свою должность, но ведь на самом-то деле поэзии в ней с гулькин нос, а остальное — суровая проза. Должность начальника рейда на спецкораблях нужна УОКСу для того в основном, чтоб было с кого спустить шкуру за неудачную экспедицию, и это для нас не секрет. И никто из нас всерьез не поверит, будто мы вляпались в оберонскую западню потому, что на проклятущем том планетоиде ты не сумел быть «чувствительнее» меня или «интуитивнее», скажем, Рамона. Дело-то совсем в другом!..

— И ты, конечно, знаешь в чем, — вставил Бакулин.

— Представь себе, знаю. Это несложно. Мы вляпались потому, что не могли не вляпаться.

— Всех удовлетворяет мнение Михайлова? — спросил Бакулин.

— Да, — ответил за всех Накаяма. — Леонид прав, это действительно просто. Мы угодили в оберонскую западню именно потому, что за этим туда и пришли. Кому в самом деле нужны десантники, которые отсиживались бы на орбите в комфортабельных каютах «Лунной радуги»?..

— А вот кстати, — сказал Леонид, — вырваться из западни без потерь нам помешала смелость. Будь у нас повадки пугливых газелей — все обошлось бы как нельзя лучше. Потому что спастись можно было только немедленным бегством. Паническим, если хотите. Дело решали секунды. Но нот, десантник так не умеет. Сразу бежать без оглядки его не заставит никакая дьявольщина — сперва он должен взглянуть ей в лицо. Годы тренировок и приобретенный опыт научили нас быстро ориентироваться в любой обстановке и молниеносно парировать внезапные удары — если их вообще можно парировать. Одному мы не научились: молниеносно драпать. Вдобавок Асеев и Элдер не могли себе позволить драпать впереди всех, и выдержка командиров соответственно подействовала на подчиненных. Пяти упущенных минут оказалось достаточно. — Михайлов развел руками. — Ведь никто не ожидал никакого подвоха от заурядного планетоида. Особенно после того, как разведавангард в шагающей соковыжималке под названием «Казаранг» безнаказанно попирал ступоходами зловредное ледорадо…

— Ты прав, Леонид, — прошептал Меф бесчувственными губами, не слыша себя и не надеясь, что его услышат другие. — Но прав и Мстислав: лучше бы мы с ним погибли в разведавангарде.