Т. 14 Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Начальник, — оборвала его Энн, — ну как можно было готовить, если ты весь день продержал нас в своем кабинете?
— Ваши проблемы, — капризно сморщился Джубал. — Да пусть тут хоть Армагеддон начнется — все равно еда должна подаваться горячая и вовремя. И так — вплоть до последнего трубного гласа. Кроме того…
— Кроме того, — снова оборвала его Энн, — сейчас еще только семь сорок, а ужин в восемь. Осталась еще уйма времени. Так что утри сопли и не хныкай. Нюня несчастный.
— Что, еще только без двадцати восемь? А кажется, словно после обеда неделя прошла. Двадцать минут, это ведь даже выпить толком перед ужином не успеешь.
— Бедняжка!
— Так даст мне кто-нибудь выпить, или нет? Давайте выпьем все — и на фиг тот ужин. Я хочу набраться до полного посинения, что твой баклажан. Энн, как у нас со шведским столом?
— Всего, чего угодно.
— Ну так разморозим десятка два закусок, и пусть каждый берет, что хочет. Возражения есть?
— Сейчас сделаю, — откликнулась Джилл.
Проходившая мимо Энн остановилась и чмокнула Джубала в плешивую макушку.
— Вы начальник, очень великодушны. За это мы вас накормим, напоим — возможно, даже до посинения — и уложим в кроватку. Подожди, Джилл, я сейчас помогу.
— А можно и я тоже помогу, — подал голос Смит.
— Конечно, Майк. Бери поднос и неси. Начальник, ужин накрываем у бассейна — очень уж жарко.
— А где же еще?
Выждав, пока кухонная команда уберется на кухню, Джубал повернулся к Дюку.
— Где это тебя черти носили?
— Думал.
— Глупое занятие. Только голова зря болит и мысли в ней заводятся. Ну и придумал ты что?
— Да, — кивнул Дюк. — Я решил, что диета Майка ни с какой стороны меня не касается.
— С чем вас и поздравляю. Не нужно совать свой нос в чужие дела — это простое правило составляет восемьдесят процентов всей земной мудрости.
— Но ты-то суешь.
— А кто тебе сказал, что я — мудрый?
— Джубал, а если я предложу Майку стакан воды, он не откажется проделать все эти масонские ритуалы?
— Думаю не откажется. Дюк, у Майка есть одна-единственная истинно человеческая черта характера — он хочет нравиться окружающим и готов для этого на все что угодно. Но я еще раз подчеркиваю: все это очень и очень серьезно. Я побратался с Майком, не успев еще ни в чем разобраться, не понимая, какую взваливаю на себя ответственность, — и увяз по это самое место. Ты возьмешь на себя обязательство никогда ему не врать, никогда его не обманывать, поддерживать его при любых, абсолютно любых обстоятельствах. Так что ты подумай.
— Думал я уже, и очень много. Не понимаю, как уж это получается, но о Майке просто хочется заботиться, есть в нем что-то такое.
— Знаю. Скорее всего, прежде ты не сталкивался с кристальной честностью. С непорочностью. Майк никогда не вкушал плодов Древа познания добра и зла — потому-то мы и не понимаем его поступков, не понимаем, что им движет. Ладно, надеюсь, ты никогда об этом не пожалеешь.
Джубал поднял глаза на подошедшего Ларри.
— А тебя только за смертью посылать. Ты что там, самогонный аппарат налаживал?
— Штопор куда-то делся.
— Ну вот, опять техника. Дюк, стаканы вон на той полке, за «Анатомией меланхолии»… {49}
— Да знаю я, где ты их прячешь.
— …мы быстренько пропустим по одной, а уж потом будем пить со всей подобающей этому делу серьезностью.
Дюк достал стаканы, Ларри откупорил бутылку, Джубал разлил и поднял свой стакан.
— За алкоголическое братство, невидимый союз, объединяющий лучших представителей рода человеческого.
— За ваше.
— Будем.
Джубал вылил свою дозу прямо в горло, блаженно вздохнул и тут же слегка рыгнул.
— Ты бы, Дюк, привлек к этому занятию и Майка, пусть узнает, как это хорошо — быть человеком. У меня вот всегда возникает творческий порыв. К ноге! Ну почему, когда мне нужны эти девицы, их обязательно черти где-то носят? К ноге!
— Вообще-то «к ноге» сейчас я, — с порога откликнулась Мириам, — только…
— Я говорил: «…какую странную — горькую, но в то же время и счастливую — судьбу пророчит мне детское мое увлечение».
— Это я уже написала, пока ты любезничал с Генеральным секретарем.
— Тогда ты больше не «к ноге». Отсылай.
— А ты что, и читать не будешь? Да и вообще после поцелуя с Майком многое там придется переделать.
— Читать? — содрогнулся Джубал. — Боже спаси и сохрани. Хватит и того, что я их пишу. Ничего там не изменяй, и уж во всяком случае — не старайся следовать фактам. Дитя мое, настоящий исповедальный рассказ не должен быть загрязнен ни единой крупицей правды.
— О'кей, начальник. Энн зовет к бассейну перекусить перед едой.
— Самое время. Ну так что, джентльмены, объявляем заседание закрытым?
Слово «перекусить» оказалось не совсем точным — продукт за столом употреблялся почти исключительно жидкий, под очень небольшое количество рыбы и прочего скандинавского продовольствия. Послушавшись Джубала, Майкл тоже попробовал бренди и почувствовал себя не очень хорошо. Тогда он проанализировал причину беспокойства и добавил к этиловому спирту кислород, превратив его в глюкозу и воду.
Джубал увидел, как Смит сперва быстро опьянел, а затем — еще быстрее — протрезвел. Ничего не понимая, смелый экспериментатор налил своему подопытному кролику еще одну порцию бренди, затем еще и еще; тот беспрекословно подчинялся — ведь предложение исходило от брата по воде. Когда количество спиртного, потребленное Майклом, перешло все разумные пределы, Джубал был вынужден признать, что напоить его невозможно.
К самому доктору Харшоу это не относилось — попытки пить с Майком более-менее вровень притупили его способность ясно выражать свои мысли, не помог и многолетний опыт тщательного проспиртовывания. Услышав «А как у тебя это получилось?», Майк решил, что вопрос относится к сегодняшнему уничтожению полицейского отряда, — и снова почувствовал некоторую вину. Он попытался объяснить происшедшее и даже начал было просить прощение.
— Сынок, — прервал его Джубал, сообразивший наконец, о чем идет речь, — я ничего такого и знать не желаю. Ты сделал, что надо, — и все сделал потрясно. Но только… — он тупо поморгал и предостерегающе покачал пальцем… — только ничего мне не рассказывай. И никому ничего не рассказывай.
— Не рассказывать?
— Не рассказывай. Самая потрясная штука, какую я видел, — если не считать того раза, когда мой двухголовый дядя сам с собой поспорил про свободное серебро, сам себя расколошматил в пух и прах и сам с собой отметил это выдающееся событие. Объяснение только все испортит.
— Я не грокаю этого.
— И я тоже. Давай лучше выпьем.
Начали прибывать репортеры; каждую новую группу гостеприимный Джубал встречал сообщением, что они могут делать что угодно — есть, пить, отдыхать, развлекаться, — но только не лезть ни с какими расспросами ни к нему самому, ни к Майклу.
Ослушников закидывали в бассейн.
Обряд совершали Ларри и Дюк, которых Джубал все время держал под рукой на этот самый случай. Кое-кто из окрещенных приходил в ярость, другие же, напротив, с фанатическим энтузиазмом прозелитов присоединялись к крестильной команде. Только своевременное вмешательство Джубала помешало им окунуть ведущего липпмена «Нью-Йорк Таймс» по третьему разу.
Время шло уже к полуночи, когда Доркас отыскала посреди всего этого мокрого безобразия Джубала и шепнула:
— Начальник, к телефону.
— Спроси, чего надо, и запиши куда-нибудь.
— Нет, тебе нужно подойти.
— Уговорила. Вот возьму сейчас топор и подойду. Давно хотел посчитаться с этой железной девой, а сейчас самое подходящее настроение. Дюк, тащи топор.
— Начальник, это тот самый человек, с которым ты сегодня долго разговаривал.
— Во как. Чего же ты сразу-то не сказала?
Джубал поковылял наверх, запер за собой дверь кабинета и подошел к телефону.
На экране красовался какой-то очередной секретарь, но его тут же сменил сам Дуглас.
