Противостояние. Том I - Кинг Стивен (электронная книга TXT) 📗
Перед лифтом лежало с десяток тел. Старки осторожно пробирался между ними, боясь наступить на разлагающуюся восковую руку или споткнуться о вытянутую ногу. Тогда бы он закричал, а ему очень не хотелось этого делать. Вам не хочется кричать в могиле, потому что от этого звука вы можете сойти с ума. А то место, где он сейчас находился, как раз и было могилой, хотя выглядела она как хорошо оснащенная научно-исследовательская экспериментальная лаборатория.
Двери лифта тихо закрылись, и, жужжа, он автоматически пошел обратно вверх. Старки знал, что лифт не спустится, пока кто-нибудь наверху не вставит в него ключ. После аварии компьютеры подключили все лифты к общей программе блокирования. Почему эти несчастные лежат тут? Очевидно, они надеялись, что компьютеры пошлют к черту этот переход на чрезвычайный режим. А почему бы нет? В этом даже была определенная логика. Ведь все остальное действительно пошло к черту.
Старки, гулко цокая каблуками, двинулся по коридору, ведущему в кафетерий. Флюоресцентные лампы, тянувшиеся длинным рядом у него над головой, отбрасывали холодный ровный спет. Здесь было значительно больше тел. Обнаженные мужчина и женщина с простреленными головами. Они трахнулись, подумал Старки, и потом он сначала застрелил ее, а следом себя. Любовь посреди вирусов. Мужчина сжимал в руке армейский пистолет 45-го калибра. Кафельный пол был заляпан кровью и мозгами, напоминавшими овсяную кашу. Он почувствовал чудовищное, но, к счастью, минутное желание нагнуться и потрогать грудь мертвой женщины, чтобы узнать, твердая она или обмякшая.
Дальше по коридору, привалившись к закрытой двери, сидел мужчина. К его шее шнурком от ботинка был привязан лист бумаги с какой-то надписью. Подбородок его упал на грудь, и Старки не мог разобрать, что же там написано. Пальцами он осторожно откинул голову мертвого мужчины назад. Глаза того с тихим чмокающим звуком глубоко запали в глазницы, на бумаге толстым красным фломастером было выведено: ТЕПЕРЬ ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЭТО РАБОТАЕТ. ВОПРОСЫ ЕСТЬ?
Старки отнял руку от подбородка мужчины. Его голова так и застыла в поднятом положении, и темные глазницы сосредоточенно смотрели вверх. Старки отступил назад и опять заплакал. Он подозревал, что плачет, потому что у него нет вопросов.
Двери кафетерия были открыты. Перед ними висела огромная доска объявлений. На одном сообщалось, что 20 июня должен состояться матч по футболу в рамках чемпионата лаборатории. Другое гласило, что Анна Флосс собирается 9 июля поехать в Денвер или Боулдер и не хочет ли кто-нибудь разделить с ней дорогу и расходы. Ричард Беттс желал раздать очаровательных щенков от сенбернара и колли. Еще было извещение об еженедельных несектантских религиозных службах в кафетерии.
Старки прочел все объявления и только тогда вошел внутрь.
Здесь запах был сильнее — смесь протухшей пищи и разлагающихся тел. Старки с ужасом огляделся вокруг.
Ему казалось, что некоторые из мертвецов внимательно смотрят на него.
— Люди… — сказал Старки и замолчал. Он не нашелся что сказать.
Он медленно подошел к Фрэнку Д. Брюсу, уткнувшемуся лицом в суп. Несколько секунд Старки смотрел на него, потом потянул за волосы. Тарелка поднялась со стола вместе с головой Фрэнка Д. Брюса, потому что его лицо накрепко прилипло к ней из-за сгустившегося супа. Старки, содрогаясь от ужаса, ладонью сбил тарелку. Она упала на пол вверх дном. Большая часть супа, теперь похожего на желе, осталась на лице Фрэнка Д. Брюса. Старки вынул свой носовой платок и, как мог, обтер лицо Фрэнка, но его залепленные супом глаза очистить так и не решился. Он боялся, что они провалятся внутрь черепа, как глаза того мужчины с листком на шее. Еще больше он боялся, что освобожденные от клейстера веки поднимутся, как экраны на окнах. Но самым страшным для него было бы увидеть выражение, застывшее в глазах Фрэнка Д. Брюса.
— Рядовой Брюс, — мягко сказал Старки, — вольно.
Старки осторожно закрыл платком лицо Фрэнка Д. Брюса, потом повернулся и вышел из кафетерия чеканным, почти как на параде, ровным шагом.
На полпути к лифту он поравнялся с мужчиной, на шее которого висел листок с надписью. Старки опустился рядом с ним, вынул из кобуры свой пистолет и вставил дуло себе в рот.
Выстрел прозвучал приглушенно и совсем не драматично. Никто из трупов не обратил на него ни малейшего внимания. Зато очистители воздуха быстро ликвидировали дымок. В недрах базы «Блю» стояла мертвая тишина. В кафетерии платок Старки слетел с лица рядового Фрэнка Д. Брюса и опустился на пол. Фрэнк Д. Брюс, похоже, не возражал, но Лен Крейтон все чаще и чаще смотрел именно на этот монитор с Брюсом на экране и думал, какого черта Билли не стер суп у него с бровей, раз уж занимался этим. Скоро, очень скоро ему предстоит встретиться с президентом Соединенных Штатов, но суп, застывший на бровях Фрэнка Д. Брюса, волновал его больше. Гораздо больше.
Глава 23
Темный человек Рэндалл Флагг шел по федеральному шоссе 51, прислушиваясь к ночным звукам, раздававшимся по обе стороны этой узкой дороги, которая рано или поздно должна была привести его из Айдахо в Неваду. Из Невады он мог отправиться куда угодно. Из Нового Орлеана — в Ногалес, из Портленда, штат Орегон, — в Портленд, штат Мэн. Это была его страна, и ни один человек не знал и не любил ее больше, чем он. Он знал, куда ведут все дороги, и двигался по ним ночью. Сейчас, за час до рассвета, он находился где-то между Грасмером и Риддлом, к западу от Гунн-Фолс, но все еще севернее резервации Дак-Валли, раскинувшейся на территории двух штатов. И разве это не прекрасно?
Он шел быстрым шагом, клацая своими стоптанными каблуками по дорожному покрытию, и, если вдали появлялись огни машины, быстро сходил с дороги, скрываясь в высокой мягкой траве, где устроили себе жилище ночные жуки… Машина проезжала мимо, водитель, возможно, чувствовал легкий холодок, словно попал в воздушную яму, а на заднем сиденье начинали беспокойно ворочаться во сне жена и дети, как будто им всем одновременно приснился какой-то дурной сон.
Он шел по 51-му шоссе на юг, клацая стоптанными каблуками своих остроносых ковбойских сапог по дорожному покрытию, высокий мужчина неопределенного возраста в вылинявших, потертых джинсах и грубой куртке из хлопка. Его карманы были набиты разного рода полемической литературой — памфлетами на любую тему, риторикой по всевозможным поводам. Если этот человек протягивал вам брошюру, вы обязательно брали ее независимо от содержания: будь она об опасностях, исходящих от атомных станций, о роли Международного еврейского объединения в свержении дружественных правительств, о связи ЦРУ с контрас в сбыте кокаина, о союзах сельских рабочих, о секте Свидетелей Иеговы («Если вы можете ответить „да“ на все десять вопросов, то вы СПАСЕНЫ!»), о борьбе чернокожих за равенство в армии, или будь она Уставом ку-клукс-клана. Все они у него имелись, как и множество других. На нагрудных карманах его куртки торчало по пуговице. На правой была изображена желтая ухмыляющаяся физиономия, на левой — свинья в полицейской фуражке, а под ней красными буквами, которые словно бы сочились кровью, было написано: КАК ПОЖИВАЕТ ТВОЯ ОТБИВНАЯ?
Он двигался, не останавливаясь, не сбавляя скорости, но только по ночам. Глаза его прекрасно видели в темноте. На спине висел старый, потертый бойскаутский рюкзак. На лице его застыло выражение мрачной веселости. Вы не ошиблись бы, если бы решили, что и сердце его переполнено тем же чувством. Это было лицо счастливого от злорадства человека, лицо, излучающее ужасное притягательное тепло, лицо, взглянув на которое усталые официантки в придорожных закусочных роняли из рук стаканы — и те вдребезги разбивались, лицо, при виде которого маленькие дети врезались на своих трехколесных велосипедах в дощатые заборы и с воплями неслись к мамочкам, а из их маленьких коленок торчали острые занозы. Это было лицо, служившее гарантией того, что пьяные споры в барах непременно закончатся кровавыми разборками.
