Если замерзнет ад - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
— Мистер Кармайкл, я не писала диссертацию на тему металлургии. Это роман о великих людях, титанах мысли, — с пафосом произнесла Розенберг, и голос с сильным акцентом зазвучал, будто скрип железа по стеклу. — Это Библия предпринимательства! Основная идея моего романа в том, что капиталистический строй, является не только строем наивысшей справедливости, но и наивысшей морали. Разве вы не согласны с этим, мистер Кармайкл? Или вы считаете, что высшим строем является коммунизм? — спросила она саркастически.
— Я не располагаю временем для ведения философских дискуссий, — холодно проронил Фрэнк. — Вы прекрасно знаете, что я не разделяю вашу теорию. Обратитесь к мистеру Райзену. Уверен, он поддержит вас. Ваши мысли о том, что благотворительность — это зло, очень созвучны его принципам эгоизма и индивидуализма.
— Не эгоизма, а разумного эгоизма! Основная идея моей книги в том, что никто не должен жертвовать ради других своей жизнью, и не заставлять жертвовать ради себя. Я доказала, что альтруизм — это моральный кодекс диктатур! — выпалила Розенберг.
— Да при чем тут политический строй?! У вас извращённое понимание этой идеи! — разозлился Фрэнк. — Альтруизм — желание бескорыстно творить добро, которое идёт от сердца, из души. И не имеет ни малейшего значения, при каком строе живут люди! Ваши отрицательные персонажи используют гуманную идею, чтобы грабить других людей.
— Именно это я видела в России! — возбуждённо оборвала его Розенберг. — Я показала всему миру гибельность коммунизма и социализма, в основе которых лежит коллективизм и требование жертвовать всем ради общественного блага! — затараторила она.
— Вы подменили законы рыночной экономики действиями отдельных личностей с прекрасными идеалами. Исключили реальные механизмы, регулирующие рынок. Прославляете анархию.
— Я должна отметить, что вы ничего не поняли в моей философской системе, — произнесла Розенберг, скривившись в презрительной гримасе. — Рыночная экономика, свободный рынок — саморегулирующаяся система. Моя книга доказывает, если государство вмешивается в экономику, это приводит к её разрушению. Государство с помощью насильственных методов отнимает у производителей плоды их труда, чтобы тратить на огромное количество бездельников, сидящих на шее тех, кто умеет работать. Это путь к гибели!
— Мисс Розенберг, вы создали такой же миф, как большевики в России, — устало проронил Фрэнк, чувствуя, как дамочка все-таки завлекла его в бесполезную дискуссию. — Только, коммунисты ставили во главу угла якобы интересы общества, которые на самом деле были интересами кучки партийных бонз. А вы — эгоистичные желания одного индивидуума. С помощью прописных истин, которые знает и ребёнок, протаскиваете социал-дарвинизм, безжалостную, антигуманную теорию
— Разве вас не убедила история о претворении в жизнь принципа уравниловки? — настаивала она, совершенно не прислушиваясь к тому, что говорит собеседник. — Вот яркий пример к чему приводит распределение общественного богатства, созданного талантливыми людьми, по принципу потребностей каждого паразита.
— У вас вульгарное понимание этой идеи. Применять на одном предприятии, как вы представили в вашей книге, подобный принцип — абсурдно. Маркс называл это «казарменным коммунизмом», и резко критиковал. Это не имеет ничего общего с тем коммунизмом, о котором он писал. Напомню, как звучит основной принцип коммунизма на самом деле: «когда вместе со всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, — лишь тогда общество сможет написать на своём знамени: от каждого по способностям, каждому — по потребностям». Где в вашей книге говорится о всестороннем развитии индивидуумов и источниках общественного богатства, которые льются полным потоком? — насмешливо спросил Фрэнк — Вы описываете жуткое, нищее общество.
— Вы читали Маркса, — с нескрываемым омерзением протянула Розенберг. — Я прихожу к выводу, что вы не просто человек левых, а ультралевых взглядов.
— Я бы вам посоветовал вначале читать то, что вы критикуете, а потом только это осуждать. А вы постоянно низвергаете то, в чем не смыслите, — спокойно возразил Фрэнк.
— Почему же вы можете печатать стишки продажной шлюхи о цветочках и птичках, и не хотите печатать серьёзную литературу? Пронизанную мудрыми, философскими мыслями? — с металлом в голосе изрекла Розенберг.
— Мисс, сборник стихов Симоны Бонье разошёлся мгновенно, — с гордостью сказал Фрэнк. — Мы сейчас готовим переиздание, которое выйдет большим тиражом. Я печатаю лишь то, что мне выгодно. Разве не этому учит ваша теория? — насмешливо добавил он — Вы должны радоваться, что я следую ей, хотя бы в чем-то.
— Вы сильно пожалеете, мистер Кармайкл, что отказали мне, — процедила она, сквозь зубы.
Фрэнк вздохнул с облегчением, провожая взглядом гордо удаляющуюся писательницу.
— Миссис Леман, принесите, пожалуйста, кофе и что-нибудь от головной боли, — нажав кнопку селекторной связи, проговорил он. — Да, позовите Мэллори. И ещё. Больше никогда не пускайте ко мне эту даму.
Открыв папку, которую взял у миссис Леман, пролистал её и довольно улыбнулся. Откинулся на спинку кресла, и, закрыв глаза, представил нежный овал лица Ирэн, лебединую шею, пышную грудь с очаровательной родинкой, подумав с удовольствием, что вечером опять заедет к ней, обязательно с роскошным букетом белых роз. Самых лучших, только что срезанных. Благоухание которых напоминало о возбуждающем, свежем аромате её духов. «Ну вот, котёнок, для тебя будет ещё один подарок», — подумал он, улыбаясь.
От приятных размышлений его отвлёк Мэлори. Он пришёл вместе с Питермэном, мастером цеха и главным инженером Бертраном.
— Ну что скажите о моем проекте? — спросил Фрэнк.
— Мы провели расчёты, мистер Кармайкл, и пришли к выводу, что это совершенно невыгодно, — сухо сказал Мэллори. — Это приведёт к огромным убыткам. Совершенно бессмысленным.
Фрэнк в недоумении взглянул на него и попросил:
— Дайте мне расчёты.
Пролистав папку, нахмурился и сказал:
— Мистер Мэллори. Мы потеряем вначале, но потом приобретём. Вы думаете только о сиюминутной выгоде, а я о будущем. Вы сами работали на конвейере?
— Работал. Два года.
— И вам понравилось?
— Если бы мы всегда делали работу, которая нам нравится, — усмехнулся Мэллори.
— Вы знаете, какой это монотонный, сводящий с ума труд? Почему вы против замены? — мрачно поинтересовался Фрэнк. — Люди начнут работать с большим интересом, мы получим прирост производительности труда. В дальнейшем.
— Людей надо обучить. На это уйдёт время и средства. По крайней мере, полгода, — возразил Питермэн. — Эффект этого нововведения эфемерен. Я не понимаю, мистер Кармайкл. Мы работает в соответствии с методами Генри Форда, который первым применил конвейер. Зачем что-то ломать?
Фрэнк помолчал, сказать, что на заводах Форда первыми смогли отказались от конвейера, он не мог. Перед мысленным взором опять возникла лупоглазая, оскаленная морда Понтиака, Фрэнк нахмурился, подумав, что полгода в Сан-Франциско, и полгода в этом городе совершенно не равнозначны. Если Райзен все-таки расправиться с ним, все нововведения заморозятся. Он разрушит созданный порядок, и не сможет довести до конца свой проект.
— Хорошо. Но хотя бы на пару операций можно перевести на модульный тип? Для эксперимента? — спросил Фрэнк, уже совершенно разуверившись в своих идеях.
— Конечно, мистер Кармайкл, — обрадовано воскликнул Мэллори. — Мы так и сделали. Здесь и здесь, — добавил он, показывая на схеме.
Фрэнк облегчённо вздохнул и спросил уже более доброжелательно:
— Ну, расскажите мне, как продвигаются дела с моделью Т-1908.
Фрэнк назвал так новый турбодизель в честь первой модели автомобиля, выпущенной в 1908 году Генри Фордом.
Фрэнк обвёл глазами присутствующих и недовольно нахмурился, заметив, что все молчат и отводят глаза. Наконец, Питермэн тихо пробормотал:
