Мастер снов - Пехов Алексей Юрьевич (читаем книги .TXT) 📗
— Спасибо. Мне надо ехать. Присмотри за ней, хорошо?
— Конечно.
Он отступил в сторону, освобождая дорогу. Дверь беззвучно открылась, пропуская меня, и снова закрылась. На улице накрапывал дождь, погасив все краски утра, и только сныть вызывающе алела на фоне серой сырости.
Я спустился вниз, забрал машину со стоянки, сел за руль, увидел в зеркале заднего обзора свои настороженные глаза, вылинявшие до тускло-серого цвета, глубокую морщину между сведенных бровей. У дэймоса простая судьба: если он не может контролировать себя — его убивают, если может — оказывается под жестким контролем, если может и очень хочет — надзор чуть менее суровый. А если у него есть друг оракул — все принимают его за эпиоса, присматривают издали и готовы верить в полнейшее исправление.
Я забил адрес ближайшей станции городской Гиперпетли в навигатор, выпустил руль и откинулся на спинку кресла, рассеянно глядя на проносящиеся за окном картины верхних уровней Полиса. Раньше водителю приходилось постоянно внимательно следить за дорогой, переключать скорости и включать габаритные огни. Сейчас это делал компьютер, освобождая достаточно времени для размышлений. Порой совсем не веселых.
Слабых, неопытных дэймосов тянет к могущественным, как металлические стружки к магниту. Это стремление заложено в нашей природе, оно сильнее логики и здравого смысла. Тот, кто старше, будет искать неопытного, чтобы увеличить свою мощь, передать знания.
Герард говорил в шутку, что мы как бактерии. Бурно развиваемся в подходящей среде, питая друг друга. Становимся сильнее и, если нас не контролировать, можем легко заразить облако снов целиком.
И передохнем сами, вместе с «организмом» всего человечества, охваченным смертельной агонией.
Центр суперсовременных небоскребов из стекла с мрамором сменился районом Полиса, где стояли высотные дома, построенные лет тридцать назад. Тогда был в моде неогеометрический стиль. И здания здесь походили на кристаллы с острыми гранями. Ночью, когда включалась подсветка, все сияло, сверкало, переливалось и мерцало. Феерическое зрелище!
На втором уровне дороги, возвышающейся над первым на двадцать метров, были разбиты полосы скверов. Весной тут цвели вишни и сливы. Со стороны казалось, будто из белоснежной морской пены вырастают прозрачные айсберги. Сейчас кроны садов были зелеными, и ледяные глыбы плыли по малахитовому морю.
Серебряная спираль Гиперпетли смотрелась среди геометричных строений весьма органично. Я завел машину на пандус и занял последнее свободное место в челноке.
Всего двадцать минут — и вот он, нужный мне район Полиса.
Первое, что я увидел, выехав на станцию, было море. Темное, отсвечивающее тусклым опалом, мерно дышащее. Неспешно вздымающее покатые волны. Лигурийское побережье раскинулось передо мной во всем своем осеннем великолепии. Я двигался по дороге, тянущейся вдоль него к высотным домам, вплавленным в отвесные скалы. Здания поднимались над каменными уступами, почти сливаясь с ними цветом стен, а окна, ловящие отблески солнца, казались вкраплениями золотоносных жил, выступающих на поверхность песчаника.
Красивое место.
Я подъехал к жилому комплексу, оставил машину на крытой парковке — выстроенной в виде еще одной скалы, увитой диким виноградом. Захватил с заднего сиденья бутылку красного агрейского, коробку конфет и поднялся на двадцать третий этаж.
Широкий, плавно изгибающийся коридор был освещен ярким солнечным светом. Возле двери каждой квартиры стояли оливы в кадках, по деревянным решеткам на стенах карабкались плети вьюна. Но нигде не виднелось даже намека на сныть. Значит, настоящий дом сновидящей расположен не здесь. А это — временное пристанище.
Я подошел к входу в центральные апартаменты и нажал на медную кнопку звонка. В глубине квартиры прозвучал приглушенный перелив флейты-сиринги. А спустя несколько долгих минут — я уже подумывал, не позвонить ли еще раз, — дверь наконец открыли.
На пороге стояла немолодая, крепкая женщина с тенью усталости на суровом лице. Было видно, что еще совсем недавно она была красива, но теперь эта красота смялась, выцвела. Темные волосы с легкими проблесками седины разделены прямым пробором и собраны на затылке тяжелым узлом, бледно-зеленые глаза, окруженные лучиками морщин, бесцветные губы. Домашнее платье серо-гранитного цвета, облегающее тяжеловатое тело, придавало ей еще больше внушительности, создавая отдаленное сходство со скалой, способной выдержать множество ударов волн.
— Добрый день, — улыбнулся я одной из самых своих теплых улыбок. — Меня зовут Мэтт. Я друг Эйнем.
— Проходите, — обронила она коротко и посторонилась.
Я вошел в прихожую, стены которой до половины были облицованы мрамором с серыми прожилками. Несколько светильников в виде чаш освещали просторное помещение. Четыре коридора вели в разные части дома. Из одного, самого левого, тянуло аппетитным запахом только что испеченного хлеба. Женщина, встретившая меня, закрыла дверь, и я увидел тяжелый кованый засов, внушительно лязгнувший о петли. Он больше подходил для музея, чем для современного жилья, даже у меня в доме не было такого.
— Мэтт! — прозвучал одновременно с быстрыми легкими шагами знакомый голос.
И в коридор вышла девушка лет двадцати пяти. Изящная, стремительная, тонкая, в облаке золотистых волос и белом платье.
— Здравствуй, Эйни, — сказал я.
— Как же я рада тебя видеть. — Она едва прикоснулась к моей щеке теплыми губами и отпрянула.
На самом деле целительница не выглядела ни радостной, ни довольной, в глубине ее голубых глаз мелькал огонек беспокойства. Хотя она старалась казаться естественной и веселой.
— Я тоже рад тебя видеть, — ответил я, глядя поверх ее плеча.
В центральном коридоре стояла девушка лет на восемь младше сновидящей. Очень на нее похожая. Только волосы потемнее и покороче, а лицо покруглее. Она смотрела на меня с жарким любопытством и дружеской симпатией.
— Мэтт, познакомься, — Эйни посмотрела на женщину в сером платье. — Барбара — моя старшая дочь.
Я быстро взглянул на них обеих по очереди. Одна — юна и прекрасна, вторая — сурова и немолода. Забавное смешение ролей. Чего только не увидишь в семьях мастеров снов.
— А это Ирис. — Сновидящая улыбнулась второй девушке. — Моя младшая дочь.
Вот, значит, кто вытащил Эйнем из ее кошмара. Я с большим вниманием стал разглядывать потенциальную целительницу.
— Значит, это ты помогла Эйни выбраться? Похоже, у тебя выдающиеся способности эпиоса. Настоящий талант. Уже начала обучение?
В ответ на мои слова Ирис слегка покраснела, метнула растерянный взгляд на сестру, а затем сказала:
— Давайте я помогу. — Порывисто подошла, забрала у меня из рук бутылку с вином и конфеты, а ее взгляд нетерпеливо-любознательно скользнул по моему лицу. — Спасибо.
Это была благодарность не за мой небольшой презент к столу, а за мою столь высокую оценку ее дарований.
— Отнеси на кухню, — сухо велела Барбара и удалилась по коридору, наполненному ароматами горячей сдобы. Ее прямая спина выражала суровое неодобрение.
Младшая сестра пошла следом.
— Хорошо, что ты приехал, — сказала Эйнем, глядя куда-то мимо моего плеча.
— Ты уверена, что это была разумная идея? — спросил я тихо.
— Проходи, пожалуйста.
Она указала в сторону правого коридора. Я прошел следом за ней и оказался в просторной столовой. За большим панорамным окном виднелся кусочек балкона, мощенного терракотовой плиткой, а еще дальше — море. Бескрайнее и безграничное, с серо-зелеными бусинами островов, разбросанных по синему бархату, смятому легкими складками. Я с трудом отвел от него взгляд, чтобы продолжить наблюдения.
В центре комнаты с белыми стенами, расписанными растительным орнаментом, стоял массивный дубовый стол, на нем блюда, тарелки и кувшины. Вокруг — пять кресел. Одно немного сдвинуто в сторону. В нем сидел мужчина и смотрел новости на планшете, небрежно прислоненном к кувшину.
