Апокалиптическая фантастика - Эшли Майк (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Что тут за гвалт? Что происходит? Шум как при конце света!
В знаменательный день Канчи оделась очень тщательно. Поверх обычного хлопкового сари она повязала пушистую светло-голубую кашемировую шаль, которую Дженнифер привезла из Америки. Дженнифер, испытывавшая давнее мрачное и бесконечно глубокое отвращение к Непалу, служила в каком-то департаменте развития, где убеждала женщин делать прививки и хранить деньги в банках. Она частенько говаривала Канчи, что непальцы не способны понять, что для них лучше. Она бы гордилась, увидев, что Канчи воспользовалась голубой шалью в столь важный день.
Канчи работала на Дженнифер, когда та бывала в городе. Она готовила ей рис и овощи без всяких специй и резала гигантские огненно-красные перцы, которые Дженнифер любила есть сырыми, стоя перед телевизором в своих ярких обтягивающих нарядах и исполняя свои странные танцы. «Джейн Фонда, Джейн Фонда!» — вопила она Канчи, скача этаким безумным зеленющим кузнечиком вверх-вниз и жуя огромные перцы. Она не была слишком щедра на подарки, но каждую зиму вручала Канчи какую-нибудь одежду.
— Зачем тебе шаль в такую жарищу? — спросила Миттху, старая кухарка Шармасов, в чей дом Канчи ходила каждое утро стирать, пополняя тем самым свой нестабильный доход.
— А ты разве не слыхала? — ответила Канчи. — Все только об этом и говорят. Сегодня конец света. Великий садху предсказал. Муж не рядом со мной, дети не рядом, так, по крайней мере, со мной моя шаль.
— Какая чушь! — фыркнула Миттху; религиозная женщина, она скептически относилась к людям и событиям, о которых не слышала.
— Нет, ну а вдруг конец все-таки наступит? — настаивала Канчи.
На это Миттху твердо отрезала:
— Не наступит.
— Давай съедим рис сейчас, диди [9], — встревоженно предложила Канчи, когда небо потемнело, суля мелкий дождик. По подсчетам, конец света должен был наступить ровно в одиннадцать, и Канчи намеревалась встретить его на сытый желудок. — А то потом совсем кишки сведет.
— Это для твоего тела или для твоей души? — язвительно поинтересовалась Миттху, накладывая рис на тарелку Канчи. Язычок у нее всегда был ядовитый.
— Что душа, она улетит, как мелкая пташка. Улетит, проголодавшись, и добудет себе пищу в чужих домах. Пустой живот — вот что меня убивает.
— А твоя шаль согреет тебя на небесах или в аду? — Миттху посыпала рис щепоткой пряной томатной приправы.
— Шаль мне ни к чему ни в раю, ни в аду. Она на тот случай, если я выживу, а все остальные — нет и на земле не останется никого, кроме меня. Вот тогда-то у меня хотя бы найдется шаль, которая согреет меня.
Миттху, хотя она никогда бы не признала этого, высоко оценила замечательную предусмотрительность и здравый смысл подруги.
— Хм… — только и хмыкнула она, кинув взгляд на солнце, вполне ясное с виду, размышляя при этом, не стоит ли тоже сбегать за шалью, просто на всякий случай, но решила, что гордость превыше всего.
Раскат грома прокатился по чистому голубому небу, и Канчи в панике вскочила.
— Ну я и идиотка, нервы ни к черту, — выругала она себя.
— Ешь, Канчи. — Миттху постучала черпаком о горшок, раздосадованная собственным испугом.
— Утром я видела Шанту Баджай, несущуюся в свою контору. Она сказала, что явится на рабочее место, даже если никто больше не придет в офис, и, коли суждено, умрет в своем кресле.
— Так с чего бы вдруг случиться концу света? — полюбопытствовала Миттху.
Она не верила, что это произойдет. И в то же время ей было интересно.
— Это все из-за Гириджи [10], — объяснила Канчи. — Все началось, когда он стал премьер-министром и принялся что ни день шастать в Америку. Я слышала, он ослаб, грохнулся в обморок и американский король дал ему денег на лекарства. Вот он вернулся, и все прахом пошло. Может, король Америки дал ему денег и Гириджа продал Непал, может, вот почему. И теперь, может, всё захватят коммунисты.
— Знаешь, Канчи, когда я жила в деревне, я чуть не стала коммунисткой. Звучит-то как хорошо — всем жить вместе, работать вместе, и не будет различий между большими и малыми. Мы бы убили всех богатеев, и наступил бы мир.
— А как же насчет еды? — спросила Канчи. — Тебе бы пришлось есть вместе со всеми, из одной общей тарелки. Как бы это тебе понравилось, тебе, бахуни [11]? Тебе, которая отказывается от пищи, если предполагает, что кто-либо взглянул на нее?
Миттху, привередливый брахман [12], не допускавшая в кухню тех, кого подозревала в употреблении говядины, поняла, что не учла этого момента.
— И они заставили бы тебя работать, пока ты не упадешь замертво, — продолжала Канчи. — И не говори, что я не размышляла над этим. Мне нравится жизнь, когда хотя бы сын рядом со мной по ночам. Но я слыхала, коммунисты забирают твоих детей и заставляют их и тебя работать в разных местах. Они дают тебе работу, с которой тебе не справиться, и когда ты не выполняешь ее, они тебя убивают — банг! — одной пулей. Какой тогда смысл жить?
— Ну… — Миттху не хотелось так легко отказываться от своих симпатий. Кроме того, ее муж умер, когда ей было девять. Вдовство длиной в жизнь позволяло ей не беспокоиться о разлуке с несуществующими детьми. — Что ж, поживем — увидим, не так ли?
— Это как с концом света, — заявила Канчи, придирчиво озирая небо. — Я слышала, великого садху, предсказавшего гибель мира, схватили и бросили в темницу Хануман Дхока [13]. Он кричал, что пускай его повесят, если конца света не будет. Потом кто-то посоветовал ему провести шанти-хом [14], и пламя поднялось так высоко, что садху обжегся, и его отвезли в больницу. Кто скажет, что может случиться?
Одиннадцать ноль-ноль. Мир сковывает напряженное молчание. Мир застывает в ожидании. И тут страшная какофония разбивает предполуденную тишину, надрывно мычат коровы, заунывно воют псы, и люди на рыночной площади кричат в один голос.
Но плоское серо-стальное небо по-прежнему висит над головами. Солнце светит ярко.
Общий вздох облегчения проносится над долиной Катманду, когда конец света подходит наконец к концу.
ДОМИНИК ГРИН
Атомная мина
Мир в любой момент может оказаться в опасности или на грани гибели в результате космической или человеческой катастрофы, и кто знает, сколько раз это уже происходило в прошлом и сколько раз произойдет в будущем.
Доминик Грин пока не опубликовал ни одной книги, однако несколько его романов можно найти на сайте http://homepage.ntlworid.com/himfylomax/
Начиная с 1996 года он пишет научно-фантастические рассказы, преимущественно для журнала «Interzone», а представленное ниже произведение в 2006 году вошло в шорт-лист престижной премии «Хьюго». Грин работал в области информационных технологий.
О себе автор рассказывает следующее: «Я рос на севере Англии до восьми лет и на юге Англии до восемнадцати. Это сделало меня культурно всеядным, способным наслаждаться как кровяной колбасой, так и заливным угрем. Я также окончил английскую частную школу и Кембриджский университет, что обеспечило мне карьеру безработного. Могу рекомендовать это всем, кто мечтает совместить удовольствие от стояния в очереди за пособием с трепетом от наличия долга в несколько тысяч фунтов. Как вы знаете, я пишу научную фантастику».
— Мистер, нам сюда.
Девочка потянула Мативи за рукав, и они свернули за угол. Улица, на которой они оказались, была изрыта воронками. Везде валялись мины величиной с ноготь и поражающей силой, достаточной для того, чтобы разнести их обоих на кусочки еще более скромных размеров. Эти мины могли ждать своего часа десятки лет.
