Леди исчезает - Шеффилд Чарльз (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
- Бедные микропроцессоры! - Луиза обеими руками откинула волосы с лица. - При слишком высокой нагрузке они того и гляди выйдут из строя.
Она сняла с себя комбинезон: сначала спустила его на пояс, потом высвободила руки, в последнюю очередь - ноги. На ней оказались тонкое шелковое платье и легкие туфли на плоской подошве. Комбинезон превратился в ее руках в бело-серый комок. Она посмотрела на него.
- Требует доработки. Начать с того, что в нем страшно жарко.
- Поэтому я тебя и высмотрел. - Я показал ей свой прибор.- Не знал и не знаю до сих пор, как ты это делаешь, но нормальная температура тела у живого человека - девяносто восемь и шесть десятых градуса по Фаренгейту.
Этот инструмент реагирует на тепловые инфракрасные волны, поэтому он зафиксировал твой тепловой образ. В видимом спектре он ничего не показывает.
- Надев костюм, человек становится невидимым для волн длиной до одного микрона, то есть в нормальной и в ближней инфракрасной области. - Она подбросила «комок». - С другой стороны, это только первое поколение силиконовых сенсоров. Куда лучше было бы воспользоваться арсенидом галлия, но с выделением тепла все равно ничего нельзя поделать. Если двигаться слишком быстро или заниматься интенсивной работой, то процессоры не поспевают, и вся система выходит из строя.
- И еще: напрасно ты надушилась! Конечно, я догадался, кто сидит в машине. Не хочешь рассказать мне, как это получается? У меня есть догадки, но самого общего порядка.
- Сколько времени ты проработал с моими записями?
- Полдня.
- Еще пара дней - и ты бы сам до всего дошел. Ничего, я тебе помогу. - Она похлопала по «Человеку-невидимке». - Уэллс мог бы проявить больше проницательности, даже в тысяча девятисотом году. Он знал, что животные в природе делают все, чтобы стать невидимыми для жертв или хищников. Правда, они не меняют собственных оптических параметров, так как это все равно ничего не дало бы. Они «знают» другое: можно стать невидимым, если слиться с фоном. Правильно подходит к делу, скажем, хамелеон, но у него ограниченный запас возможностей, потому он способен только на скромный маневр окраской и рисунком. Я подумала, что человек просто обязан сделать несравненно больше. Ты следишь за мыслью?
- Вполне. - Я увидел, как рядом с нами притормаживает патрульная машина, и тронулся с места. - Костюм снимает то, что находится позади тебя, и передает данные по цветам и их насыщенности жидкокристаллическим дисплеям. Тот, кто идет тебе навстречу, видит с расстояния в пятнадцать-двадцать футов все, что ты закрываешь от него собой. И наоборот. Неразрешимая пока для меня проблема состоит в том, что система должна срабатывать с любою угла. Не пойму, как эту проблему решает пучок оптических волокон.
- Он ее и не решает. Я довольно долго шла этим путем, но ты совершенно прав, говоря, что оптические волокна лишены такой гибкости, чтобы по-разному выглядеть под разными углами. Я пользуюсь ими только для того, чтобы не терять зрение внутри помещения. Крохотные отверстия, усеивающие костюм, посылают по оптическим волокнам свет и создают на очках изображения. Все очень просто. Стать невидимкой гораздо труднее. Требуется голография, чтобы обработать отражения со множеством углов, а также большая компьютерная мощность, чтобы учитывать меняющуюся геометрию, в противном случае человек будет оставаться невидимым, только когда стоит неподвижно.- Луиза опять подбросила скомканный костюм. - Тут на каждом квадратном сантиметре по целой грозди микропроцессоров, соединенных в единую сеть. Полагаю, один этот костюм по суммарной компьютерной мощи превосходит все, что имеется в крупном банке. Однако он отказывает, если я чуть ускоряю шаг или попадаю в ситуацию со сложной игрой света и тени. Слабое однородное освещение и достаточно однородный фон - вот что подходит больше всего. Именно так получилось сегодня вечером. - Она вскинула голову и взглянула на меня как-то странно. - Вот так! Что скажешь, Джерри?
Я смотрел на нее с огромным уважением, мучась в то же время сразу пятью предчувствиями.
- По-моему, ты совершила настоящий научный подвиг. Ты - просто чудо! Но тебе все равно не спрятаться. Я опередил остальных на день-другой только потому, что знаю тебя лучше, чем другие.
- Нет, дело в ином. Ты умница, но дробление идей сводит тебя с ума, и ты отказываешься играть в эти игры. Пройдет не день-два, а еще несколько недель, Джерри. Только в мои планы не входит прятать свое открытие, иначе я не осталась бы в Вашингтоне. Завтра же явлюсь на работу, как обычно, и посмотрю на их физиономии.
- Но после того, что ты натворила…
Я запнулся. Что она, собственно, натворила? Не зарегистрировалась при выходе из здания, только и всего. Исчезла на неделю, не уведомив начальство. Вынесла собственность правительства из охраняемого помещения, не получив соответствующего разрешения. На все эти обвинения ей было очень просто возразить: нет лучшего способа проверить изобретение, чем самой стать невидимкой!
Начальство может устроить Луизе допрос и выволочку, а также сделать соответствующую запись в ее досье. Этим все и закончится. Она представляет для них слишком большую ценность, чтобы предпринять что-либо более серьезное. Луиза выйдет сухой из воды.
- А что ты будешь делать сейчас? - спросил я. - Ты не можешь вернуться к квартиру незамеченной, даже если наденешь костюм. В темноте дверь окажется закрытой, тебе придется ее открыть - и выдать себя.
- Что ты предлагаешь?
- Лучше поехали ко мне. Там ты будешь в безопасности. Наступила самая продолжительная пауза с тех пор, как
она, еще будучи невидимой, села ко мне в машину. Потом Луиза покачала головой.
- Я бы не возражала, но только не сегодня. Как-нибудь в другой день. Обещаю, что в следующий раз не откажусь.
- Куда ехать?
- Высади меня на ближайшем перекрестке и поезжай к себе домой.
Я хотел сказать, что ей нельзя появляться без костюма, но потом подумал, что жизнь в городе с полумиллионным населением - своеобразная форма утраты видимости. Если Луиза не будет пытаться вернуться к себе в квартиру, то шанс попасться на глаза знакомому практически равняется нулю. К тому же, если у нее возникнет желание снова воспользоваться костюмом, она это тут же сделает.
Я остановился на следующем же углу. Она вышла, прижимая к груди бесформенный комок, улыбнулась мне, помахала рукой и жестом приказала уезжать.
Утром, спустившись к себе в подвал, я позвонил Луизе, но на работе не застал. Я звонил ей каждые несколько минут, и все без толку. Она не пришла ни к полудню, ни во второй половине дня. Она вообще больше не появлялась.
На сей раз не было ни операций с банкоматами, по которым можно было выследить Луизу, ни вообще каких-либо признаков, что она находится где-то неподалеку. Один раз, невзирая на круглосуточную охрану здания в Рестоне, она побывала там среди ночи и забрала свои записи, оставив на их месте кусок белого картона, на котором было начертано: «Я знаю, почему поет птичка в клетке».
Эта строчка обсуждалась в течение нескольких недель на сотне совещаний. Ее подвергли текстологической экспертизе, всевозможным физическим и химическим анализам, доказавшим одно: надпись сделана на простой картонке. Смысла же не понял никто.
Кроме меня, разумеется. Послание Луизы было обращено ко мне одному и означало: «Вырваться можно! Путь на свободу существует всегда, даже для узника глубочайшего подземелья и высочайшей башни».
Я рассказал о костюме-невидимке все, что мог. Ученые с энтузиазмом принялись создавать его дубликат, я же вернулся в Отдел конечного хранения, к своей прежней рутине.
Однако различие есть, даже два. Во-первых, я работаю теперь упорнее, чем когда-либо в жизни, и стремлюсь к конкретной цели. Ведь выход существует. Луиза убедила меня, что и я сумею обрести свободу, иначе она не сказала бы: «В следующий раз не откажусь».
Второе различие - это перемена, происшедшая с Уол-кером Брайнтом. Он почти не загружает меня работой, зато часто спускается в подвал. Говорит он мало, а больше сидит и наблюдает, как я тружусь. Иногда я замечаю в его глазах странное, тоскливое выражение, которого не было раньше. Думаю, он догадывается, что моя встреча с Луизой не исчерпывалась тем, в чем я признался.
