Жизнь Кости Жмуркина - Чадович Николай Трофимович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Стоило мальчишке взять в руки вилку, и ее зубцы превращались в нечто напоминающее штопор. Газовая плита, на которой он пытался разогреть чай, взрывалась. Миски и чашки норовили обратиться в осколки. У книг отрывались обложки. Дверные ручки, которых он касался, отваливались. Ключи терялись. Замки ломались. Часы останавливались, и их потом не мог отремонтировать самый опытный мастер.
Ботинок ему хватало на две-три прогулки. Штаны расползались через неделю. Зимой и летом Жмуркин-младший гулял с непокрытой головой, потому что постоянно терял шапку. Если ему приходилось проходить мимо автомобильных стоянок, во всех машинах срабатывала сигнализация.
В травматологическое отделение мальчишка попадал не реже двух-трех раз в год. Его знали в лицо почти все хирурги. К четырнадцати годам по числу шрамов на теле он мог сравниться с гладиатором-ветераном. Хорошо хоть, что глаза и конечности остались в целости и сохранности.
Одно время Костя даже собирался пристроить столь необычайно одаренного парня в какую-нибудь секретную спецшколу, где готовят диверсантов для будущей войны. У него не было сомнений в том, что по приказу родины сынок безо всяких вспомогательных средств сумеет разрушить любую базу возможного противника, а в случае особой необходимости голыми руками выведет из строя стратегически важный для империалистов Панамский канал.
Правда, старания его успехом не увенчались. То ли таких школ в нашей стране не было, то ли их руководство не посмело рисковать собственной безопасностью…
С миром отпустив добровольца-гинеколога, Костя запер свой стол и устремился в зал заседаний. Занять место в престижных последних рядах ему, как всегда, не удалось и пришлось устраиваться впереди, в насквозь прожигаемом начальственными взглядами пространстве, где нельзя было ни покемарить, ни газетку почитать.
Собрание проводил сам генерал. Как-никак тема обязывала. Перестройка – это вам не фунт изюма.
Быкодеров уже подрастерял свой прежний молодцеватый вид. Его голый череп, неравномерно покрытый пятнами пигментации, напоминал глобус неизвестной планеты, а шея походила на шею игуаны. Украшенный фальшивым золотом мундир отнюдь не компенсировал утрату мужественности и стати. Через равные промежутки времени он резко дергал головой (попеременно то влево, то вправо) и производил челюстями хватательное движение, словно ловил невидимых мух. Кроме генерала и его замов, в президиуме также присутствовали гости – представитель министерства, куратор из обкома партии и председатель недавно созданного городского общества трезвости.
Скривившись так, словно во рту его таяла хинная таблетка, Быкодеров охарактеризовал текущий момент как новый этап торжества социализма, шаг вперед на пути в светлое будущее, очередной удар не только по прямому врагу, но и по нытикам, разгильдяям и тунеядцам, заполнившим страну и даже пробравшимся в органы внутренних дел.
– Вот вам типичный пример, товарищи, – сел на своего любимого конька Быкодеров, – инспектор отдела кадров и спецработы лейтенант Жмуркин. Заметьте, человеку скоро на пенсию, а он все еще лейтенант. Случай уникальный, если не сказать больше. Эффективность его работы равна нулю. Внешний вид как у пастуха. В общественной жизни не участвует. Подчеркнуто аполитичен. В семье разлад. Игнорирует известные постановления партии и правительства. Употребляет спиртные напитки. Вот мы его сейчас и призовем к ответу. Вот мы его сейчас и спросим. Встань, Жмуркин. Как ты понимаешь перестройку? Объясни присутствующим свою точку зрения.
Костя, привычно сутулясь, встал и откашлялся в кулак, словно и в самом деле собираясь говорить. Тактика такая была у него в последнее время – встать, покашлять, может быть, даже пробормотать что-то маловразумительное, выдержать град нареканий и упреков, изобразить раскаяние и, дождавшись, когда гнев начальства разрядится, снова сесть на свое место. Ну что взять с дурачка, кроме анализов?
– Докладывай, – настаивал Быкодеров. – Язык, что ли, прикусил? Когда думаешь перестраиваться?
– Уже, – ляпнул Костя.
– Что – уже?
– Уже перестроился.
– Поглядите-ка, товарищи. – Быкодеров сделал рукой широкий жест, призывая всех присутствующих к вниманию. – Страна еще только ищет пути перестройки. Гласность и ускорение едва-едва дали первые всходы, а лейтенант Жмуркин – уже! Уже перестроился. Столько лет дурака валял, а тут рванул впереди всех. Ну, расскажи поподробнее. Интересно послушать.
– Во-первых, я свой стол в другой угол передвинул. – Костя вдруг ощутил какую-то странную невесомость, отстраняющую его от этого суетного и злобствующего мира. – Во-вторых, я бумаги из левой тумбы в правую переложил, а из правой соответственно в левую. И еще… это… обещаю впредь экономить по одному шариковому стержню в квартал.
Задние ряды смеяться не стали – только захрюкали, опустив головы ниже спинок кресел. Передние ценой неимоверных усилий хранили ледяное молчание. Президиум уставился на Костю, словно суд инквизиции на Джордано Бруно. Шея генерала задергалась и раздулась – старая игуана приняла угрожающую позу.
– Ты что, Жмуркин, пьян?
– Никак нет, товарищ генерал.
– Значит, ты трезвым такую ахинею несешь?
– Разве это ахинея, товарищ генерал? Я перестроился, а вы говорите – ахинея. – И тут Костю понесло. – Ведь я хоть что-то сделал! А другие? Плакат повесили «Идеи перестройки – одобряем». Так ведь на нем раньше было написано «Решения XXV съезда КПСС – одобряем». Если присмотреться, замазанный текст очень хорошо читается. Вот и все. Напиши завтра «Деятельность опричнины – одобряем», и тоже ничего не изменится. Только, может быть, мотопатрулям прикажут собачьи головы и метла к седлам привязать. Кто чем занимался, тот тем и занимается. Кто воровал, тот и ворует. Кто пил – продолжает, хоть и в общество трезвости вступил. Кто избивал задержанных, бьет по-прежнему. И так еще долго будет. Пока таким, как вы, товарищ генерал, перестройка доверена, никакой перестройки не будет. Это то же самое, что хорьку цыплят высиживать. Дров наломаете, это точно. Но лучше не станет. Попомните мои слова.
На Костю зашикали, но Быкодеров царственным жестом вновь навел тишину.
– Пусть говорит. Гласность, может, тем и хороша, что способствует выявлению скрытых врагов. Мы, значит, все подлецы, а ты, Жмуркин, хороший?
– В том-то и дело, что я, наверное, хуже всех. Если кто-то на человека топором замахнулся, он или палач, или разбойник. А кто тогда я, коль вижу это, но глаза закрываю? Да я в сто раз горше его. Дай вам сейчас приказ с верхов, вы сколько угодно людей в землю загоните. И сделаете это с превеликим удовольствием. А я по долгу службы буду на мертвецов бирочки цеплять. Душой надорвусь, а противиться не посмею.
– Ты эту достоевщину брось. – Генерал передернул плечами и в очередной раз лязгнул челюстями. – Умник нашелся. По существу говори.
– По существу… да… сбился… Простите. Значит, по существу. Когда-то очень давно в этих краях уже жили люди. Бродячие охотники на мамонтов. И очень неплохо по тем временам жили. Брали у мамонта и мясо, и жир, и шкуру, и кость. Всего хватало. Живи и радуйся хоть еще миллион лет. Да только наступил такой момент, когда они последнего мамонта съели. И пришел этим людям конец. Из тысячи, может быть, только один выжил. Да и тот – гол как сокол. Пришлось ему и его детям учиться землю пахать, коз доить, шерсть прясть. И через тысячи лет жизнь куда как краше стала. Телевизор смотрим. На машинах ездим. Все благодаря тому, что та культура погибла, очистив дорогу к новой жизни. Нам суждено повторить судьбу этих самых несчастных охотников. И никакая перестройка тут ничего не изменит. Это только начало конца. Вы надеетесь, что скоро станет лучше? Нет, будет все хуже и хуже, пусть даже иногда покажется, что стало лучше. Возродиться нашей стране можно только через крах и гибель. Охотник на мамонтов никогда не станет ткачом или пастухом. Никто из нас не дождется лучшей доли. Впереди только мрак. Свет увидят совсем другие поколения. Если увидят…
