СССР - Идиатуллин Шамиль (книги полностью txt) 📗
Элька, топоча и пританцовывая, убежала за второй сменой салатов. Двенадцатижильный все-таки народ тетеньки – полночи салаты резали, с утра на работу, плановая смена с авральным довеском, потом стол накрыли, мужей до смерти заплясали – о, Ленка Баранова в записях роется, сейчас русский ответ последует, копец тебе, Славка. А я, пыхтя и отлепляя рубашку от пылающего тулова, побрел к столу – по дуге, чтобы и за братский народ отдуваться не заставили.
Дорогу мне заступили.
Даша.
Ёлки, случилось что-то? Сейчас выяснится, что все мы здесь собрались здорово, но совершенно зря, потому что на каком-нибудь километре Колпашевской нитки вылетел костыль, или что там у высокоскоростных ниток бывает. И пойдет завершение строительства и монтажа первого и второго участков ниже копчика, без пусконаладочной оснастки-то.
– Галиакбар Амирович, научите меня танцевать, – сказала Даша.
Веки у меня, наверное, издали дробный лязг. Даша мелодично засмеялась и сказала:
– Вы здорово танцуете, я тоже так хочу. Научите?
Посмотрела в сторону беседки и грациозно уплыла к столу.
От беседки шла Элька, эквилибрируя стопой блестящих судков. Я метнулся к ней, перехватил ношу и спросил:
– В центр стола?
– К Дашеньке своей ненаглядной тащи, – распорядилась Элька.
– А что с ней, кстати? – игнорируя тон, спросил я. – Вроде раньше поспокойней девушка была. На шапку с тобой поспорила, что ли?
– А меньше надо было своей красотой перед девушкой трясти. Впечатлил статями, по всему. Она с тех пор в открытую вздыхает, при живой, можно сказать, коллеге.
Я сперва не понял, потом вспомнил и аж остановился от возмущения:
– Во-первых, я почти и не тряс – так, пару раз буквально. Во-вторых, я, между прочим, вас, веселых банщиц, спасал.
Элька чмокнула меня в щеку.
– Спаситель ты наш. Пошли-пошли, народ ждет. Я тебе, кстати, один умный вещь попозже скажу.
– Сказала уже, – недовольно сказал я, раскидал судки по ответственным и пошел на свое место, подальше от тетенек, у которых все-таки переизбыток жил вытесняет из организма способности к человеческому мышлению.
Место было свободным, и два стула справа тоже были свободными.
– Серый, Бравин или Рычев не звонили? – спросил я Кузнецова.
Кузнецов тщательно дожевал и сказал:
– Я думал, один Нуреев летающий плясун, – нет, оказывается, все вы из энтих. Респект. Позвонили, встретились, говорят, едут к нам.
– Болтай, завистник, – сказал я, присаживаясь. – Гнусных намеков и ахтунга мы не боимся. Служба безопасности бдит.
– А на фига вообще служба безопасности? – поинтересовался Серега, добив оливье и принявшись чиркать по столу тревожным взглядом.
– Под Игорька теперь копаешь? – осведомился я. – Будешь валить всех, кто чуть поднялся?
Я понимал, что Каменщикова Кузнецову не простят очень многие, и он казался мне первым из этих многих. Поэтому я, едва оформив некоторые виды на кузнецовскую карьеру, принялся беспощадными подначками и гнусными провокациями наращивать слой брони на Серегином темпераменте. В принципе, преуспел и градус слегка опустил, но совсем сворачивать программу занятий не собирался – следовало поддерживать тонус. В любом случае резкой или сколь-нибудь адекватной реакции на несправедливые выпады я не опасался. И правильно делал.
– Ага и тебя свалю, дай только срок. И никакой Игорек не поможет. – Серега нашел две неразведанные салатницы, густо черпанул из обеих и принялся вглядываться в добычу.
– Почему?
– Он пацан, конечно, невероятно прекрасный, мне больше, чем родня, и ел с ладони у меня, и народ у него вроде подбирается соответствующий. Но лично я вот совсем не вижу ситуации, при которой эта служба может, а главное, должна сработать. Крыша у нас о-го-го, внешних угроз можно не опасаться. Кадровая текучка под систему выстроилась, тут тоже проблем не ожидается. С уродами типа Клима вроде сами «союзники» справятся, не будем о присутствующих, как говорится. Ну, и от милиции мы рано или поздно не уйдем, заводить придется. Технические или экономические траблы Игорек и его команда не отловят, хоть на сегментики порвутся. Так что – на фига? Большую зарплату проедать?
– Ну, зарплата у них не самая большая, так что сильно так не переживай.
– Да я и не переживаю, завидую только немного, – сказал Кузнецов и наконец приступил к внедрению в пестрые курганы.
– И не завидуй. Ребятишки свои деньги отрабатывают с таким КПД, который твоим только по средам на горизонте показывается.
– О. Вот это спасибо и зашибись. Аргументируй.
– Пытаюсь. Понимаешь, почти все, что ты сказал, – крыша, экономические аспекты, кадровая текучка, – это дилетантщина и ошибка. Служба персонала занимается всеми этими направлениями, днем и ночью, рьяно и по-честному, до стертых ног и мозолей на глазах.
– Кровавого поноса и раннего простатита.
– Тебе это тоже близко? Но даже не в этом дело, а в том, что мы очень литературоцентричная страна, а «Союз» – самый и невозможно литературный проект из всех, что когда-либо возникали. Ну вот любой дурак же согласится: пока у нас история полностью соответствует классическим советским «здесь будет город-сад». Ясенский, Кочетов, Журбины там всякие и так далее – плохо знаю, если честно, но вот фантастику всякую в детстве любил. Казанцев там, «Купол Надежды» какой-нибудь. Не читал? Просто в ноль, честно говоря. Даже страшно. Зато поначалу смириться вот со всей этой сказкой помогало – пока не втянулся.
– Знать, ненужные книги ты в детстве читал. За фантастикой тебе к Егоршеву. Он мне уже полмозга вынес своими, я даже запомнил, Спинрадами, Мирерами, Рыбаковыми – корпорация «Красная звезда», мост там какой-то, атлант, полынь... Ну и что?
– Ну и то, – объяснил я, наваливая себе всяких овощей и маринованной оленины. – В этих историях обязательно объявляется шпион-вредитель, который перегрызает главный кабель и минирует шахты радиоактивной бомбой. Вы мне скажете: таков классовый недостаток и дисквалифицирующий порок остросюжетного соцреализма. А я вам скажу: а вот ни фига. Мы что думаем, что Апанасенко до двадцать восьмого века продержится? Или что он всю дорогу будет нам в попу дышать? Или что все в мире производители электромобилей и биопроцессоров уже сейчас готовы нам рукоплескать и отдаваться всеми доступными способами, а когда мы всерьез развернемся, дружно объявят о самоликвидации в связи с собственной жалкостью и недостойнос... недостоинством? Причем я даже не столько забугорных инсургентов имею в виду, а отечественных, которым многое давалось куда большими усилиями, чем Союзу, и которые имеют все основания и обижаться, и сопротивляться.
– А люди справедливости хотят. Мы в очереди первые стояли, а те, кто сзади нас, – уже едят, – старательно проговорил Серега сквозь салат.
– Оно и видно. Вот в таких условиях и должны, не могут не возникнуть различные контуры противодействия нашему проекту и его подрыва, снаружи и изнутри, любыми способами – политическими, экономическими, техническими, эксплозионными, блин. Вдруг возникнет такой вот глубоко советский человек из застенок сигуранцы и китайской беспеки, внедрится нам в доверие, а сам примется стружку в газовый концентрат сыпать или контейнеры местами менять. Или вдруг в тундре повыскакивает из-под сопок полк симпатичных рейдеров на боевых оленях – и помчится со свистом и под страшное улюлюкание. Вот тогда наша доблестная служба безопасности и выйдет с уро-маваши наперевес.
– Гы. И перевес одержит сокрушительную победу.
– Перевес ничто против каратэ, – важно процитировал я нечто из детства, допускаю, что неточно.
– Фуфло ваше каратэ, – пренебрежительно ответил Кузнецов, – любой мухач-перворазрядник хоть троих черных поясов на раз сделает.
– Ой, – сказал я и даже вилку отложил, чтобы не мешать обонятельно-осязательное удовольствие со слуховым.
– Вот ой. Видел я каратистов всяких, и в зале, и на улице. Ногами дрыгают, как нормальный человек, это самое, рукой не махнет. А толку-то.
