Другая сторона - Кубин Альфред (книги серии онлайн .TXT) 📗
Я снова пододвинул ему стул. Гость сел и очень вежливо произнес:
— Разумеется, я готов рассказать вам более подробно о царстве грез и его таинственном повелителе.
— О, я — весь внимание!
— Двенадцать лет тому назад мой нынешний принципал оказался в горах Тянь-Шаня — их еще называют Небесными, — что расположены в китайской части Центральной Азии. Он занимался там главным образом охотой на редких зверей, которые встречаются только в тех местах. Он мечтал добыть персидского тигра — причем тот его подвид, который отличается относительно небольшими размерами и длинной шерстью. Местные охотники указали ему следы, и как-то под вечер он начал преследовать зверя.
С помощью проводника-бурята ему вскоре удалось настичь тигра, но прежде чем Патера успел выстрелить, потревоженный хищник сам бросился на него. Азиат вовремя отскочил, а Патера был сбит с ног. К счастью, проводник, выстрелив почти в упор, разнес тигру голову. Патера был вынужден надолго задержаться в горах, залечивая израненную руку. За ним ухаживал некий старец, глава удивительного племени синеглазых горцев. Это племя — в нем насчитывалось не более сотни человек — отличалось от соседей намного более светлой кожей. Затерянные среди чисто монгольского населения, отрезанные горами от мира, они не смешивались с соседними племенами и сохранили странные, таинственные обычаи, о которых я, к сожалению, не могу рассказать вам подробнее. Как бы то ни было, достоверно известно, что Патера был принят у них и настолько заинтересовался этим племенем, что перед отъездом сделал им богатые подарки и пообещал как можно скорее вернуться. Старейшины сопровождали его на немалое расстояние, и, говорят, прощание было обставлено весьма торжественно. Наш господин был глубоко этим тронут. Через девять месяцев он снова приехал в эту местность — на этот раз навсегда. Среди сопровождавших его лиц находился знатный китайский мандарин и целая группа инженеров и геодезистов. Вблизи селения синеглазых друзей нашего господина разместился многолюдный лагерь. Местные жители встретили гостей с большой радостью. Я знаю это со слов одного своего знакомого инженера, который до сих нор живет в царстве грез. Развернулась бурная деятельность, в результате которой были установлены границы будущего владения и приобретена обширная территория. Царство грез раскинулось на нескольких тысячах квадратных километров. Досказать осталось немного. Целая армия рабочих-кули трудилась денно и нощно под руководством европейских специалистов. Господин Патера непрерывно подгонял их. Уже через два месяца прибыли первые дома из Европы, все — старинные и обжитые. Они поступили в разобранном виде; их собирали и устанавливали на подготовленных фундаментах. Конечно, многие недоуменно качали головами, глядя на потемневшие от времени и копоти стены… Но золото лилось рекой, и все делалось так, как того хотел господин. Все шло как по маслу. Спустя год Перле, столица нового государства, выглядела уже примерно так, как сегодня. Все племена, прежде заселявшие эту страну, подались в другие места; остались одни синеглазые.
Гауч сделал паузу, и я не удержался от вопроса:
— И все же я не понимаю — по какому принципу Патера подбирал дома?
— Я и сам этого не знаю, — продолжал он. — Но все это были старинные постройки, иные настолько ветхие, что, казалось, не могли иметь никакой ценности, в то время как другие выглядели почти как новые. Прежде они были разбросаны по всей Европе. Эти каменные и деревянные строения, свезенные отовсюду — повелитель заказывал каждое из них в отдельности — вероятно, обладают в его глазах какой-то особой ценностью, а иначе зачем бы он стал тратить такие сумасшедшие деньги на их перевозку?
— Но, во имя неба, сколько же денег у этого человека?!
— Если бы я знал! — меланхолично ответил Гауч. — Я служу у него десять лет и за это время отсчитал за покупки, компенсации, перевозки и прочие цели где-то около двухсот миллионов марок. Но такие же агенты, как я, живут во всех уголках света. И судить о богатстве Патеры сколько-нибудь точно не может никто, кроме него самого…
Я даже застонал:
— Милостивый государь, я верю вам, но ничего не понимаю. Все это так загадочно! Но рассказывайте, рассказывайте! Как там живут?
— Постараюсь вам кое-что объяснить. Рассказать обо всем, конечно, невозможно, у нас на это нет времени. Кроме того, я проживаю там не постоянно, но лишь от случая к случаю. О чем конкретно вы хотели бы услышать?
Меня, разумеется, интересовали эстетические вопросы, и Гауч поведал мне то немногое, что было ему известно об отношении к искусству в царстве грез.
— Музеев или картинных галерей как таковых у нас нет. Художественные сокровища не собираются в специально отведенных для них местах, зато по отдельности вы можете встретить ценнейшие произведения искусства. Они так сказать, составляют часть нашего повседневного обихода. При этом я не помню, чтобы была приобретена хотя бы одна картина, статуя или какой-либо иной предмет искусства, созданный после шестидесятых годов минувшего столетия. Попутно хочу заметить, что несколько лет назад я лично отправил туда целый ящик превосходных голландцев — в том числе два полотна Рембрандта. Сам Патера интересуется не столько искусством, сколько древностями вообще, хотя, разумеется, он знает толк в высоком стиле. Как вам известно, он даже приобретает целые архитектурные ансамбли. Но и это еще не все! Обладая невероятной памятью, он помнит почти все старинные предметы, находящиеся на территории Германии. И мы, его агенты, скупаем их по его поручению. Мы регулярно получаем списки требуемых вещей с подробнейшим описанием их внешнего вида, а также сведениями о том, где и у кого они находятся. Затем эти предметы — нередко приобретаемые за огромную цену — отправляются в Перле. Приходится много работать, — подчеркнул он. — Мне самому непонятно, откуда Патера черпает такие подробные сведения. Я состою у него на службе много лет и вроде бы уже должен был ко всему привыкнуть, и все-таки не перестаю удивляться… Он собирает с одинаковым упорством как действительно ценные вещи, так и явную рухлядь. Трудно сосчитать, сколько раз мне приходилось рыться в подвалах и кладовках почтенных бюргерских домов или одиноких горных хижин в поисках какого-нибудь старого хлама. Нередко хозяева даже не подозревали о том, что у них сохранилась та или иная вещь: колченогий стул, старое кресало, курительный прибор, часы-яйцо или что-нибудь в этом роде. Иногда вещица оказывалась настолько невзрачной, что мне отдавали ее задаром, еще и со смехом. Но порой приходилось попотеть, так как хозяева утверждали, что искомого у них нет. Потом, конечно, все находилось. Пройдошные крестьяне, как правило, имели с этого неплохую выгоду… Да, работы у меня по горло. Не далее как на минувшей неделе я отправил партию старинных клавиров. Некоторые из них были затерты до дыр.
— Ах, я так люблю старые вещи, — вставил я.
— Безусловно, тамошняя жизнь придется вам по душе. У нас есть все, что нужно для жизни: хорошая еда, никакого сравнения с той гадостью, которой обычно потчуют путешественников на Востоке; люди живут благоустроенно, нет недостатка в приятных и умных собеседниках. К вашим услугам всегда найдется хорошая кофейня. Чего еще можно пожелать?
— Вы правы! — с жаром откликнулся я. — Простой, налаженный быт — этого мне вполне достаточно. А народ? Что за люди там живут?
Агент прокашлялся, сверкнул стеклами пенсне и продолжил:
— Верно, я еще не рассказал вам о людях. Что ж, среди них, как и везде, встречаются замечательные личности!
— Например?
— Ну, во-первых, образованное, почтенное бюргерство, затем многочисленное чиновничество. Нельзя не упомянуть и военных: очень симпатичные, многие в офицерских званиях. Далее, чтобы не забыть, большое количество оригинальных ученых и, наконец, люди свободных профессий — художники, литераторы и так далее, как и везде…
— И прежде всего — мой друг, сам повелитель страны, — перебил я.
— О, с ним вы будете видеться не часто. Патера слишком занят, он перегружен работой. Вы же понимаете — такая ответственность! Разумеется, все это люди, которые хорошо вписываются в целое, — продолжил он прерванный мною рассказ. — На вас, насколько мне известно, выбор пал потому, что некоторые из ваших рисунков произвели впечатление на господина. Как видите, вас там уже знают… А упомянутая мной строгая изоляция от внешнего мира необходима, чтобы сохранить в должной чистоте образ нашей жизни, ее своеобразный стиль. Благодаря умной политике нашего повелителя до сих пор действительно удавалось не допускать в страну ничего чуждого…
