Последний берег - Баллард Джеймс Грэм (книги регистрация онлайн TXT) 📗

Отложив поиски, Травен отправился в путь на следующее утро. Он упрямо двигался мимо башен и блокгаузов, а над островом огромным удушливым покрывалом раскинулась жара. Время словно исчезло. И только сужающиеся контрольные площадки предупреждали его, что он входит во внутреннюю зону полигона.

Травен взобрался на холм – предельно дальнюю точку в его исследованиях острова: на равнине перед ним, словно обелиски, поднимались телеметрические башни. Не раздумывая, он двинулся к ним. На серых стенах башен остались бледные, как бы стилизованные очертания человеческих фигур в различных позах – тени сотрудников полигона, выжженные ядерной вспышкой на бетоне. То тут, то там висели в неподвижном воздухе над трещинами в бетоне кроны пальм. Контрольные водоемы здесь были меньше, зато больше стало в них сломанных пластиковых манекенов. В основном они лежали в мирных домашних позах, как и перед началом испытаний.

А за самой последней чередой дюн, где башни уже повернулись лицом к нему, показались крыши каких-то строений, похожих на стадо слонов с квадратными спинами. «Слоны» стояли рядами, словно в загоне с невысоким ограждением, и на их спинах поблескивало солнце.

Прихрамывая на больную ногу, Травен двинулся вперед. По обеим сторонам от него ветер подмыл дюны, и несколько блокгаузов завалились на бок. Равнина, утыканная бункерами, была примерно с полкилометра длиной и напоминала кладбище полузасыпанных песком судов, выброшенных взрывом на берег во время каких-то давних экспериментов, или гигантские панцири, оставленные стадом бетонных чудовищ, что расположились ровными рядами в низине.

Лабиринт (3)

Чтобы хоть в какой-то степени представить себе несметное количество, подавляющие размеры блоков и их воздействие на Травена, вообразите себя сидящим в тени одного из этих бетонных монстров или бредущим где-нибудь внутри огромного лабиринта, занимающего всю центральную часть острова. Их было ровно две тысячи – совершенно правильных кубов около пяти метров высотой на расстоянии десяти метров один от другого. Кубы стояли сходящимися в направлении эпицентра рядами, по двести штук в ряду. Годы, прошедшие с тех пор, как их построили, не оказали на них почти никакого воздействия, и голые силуэты кубов стояли как зубья гигантской штамповочной пластины, созданной, чтобы выдавить в воздухе прямоугольные формы, каждая размером с дом. Три стены были ровные и монолитные, а на четвертой, дальней от эпицентра, располагалась узкая дверь.

Именно эта деталь поразила Травена особенно сильно. Несмотря на столь значительное количество дверей, из-за странной игры перспективы из любой точки лабиринта можно было увидеть только двери, находящиеся в одном ряду. Когда Травен двигался от внешнего ограждения к центру лабиринта, маленькие металлические двери появлялись в поле зрения и исчезали ряд за рядом.

Штук двадцать кубов, ближайших к эпицентру, были из сплошного бетона, у остальных толщина стен зависела от расположения. Однако снаружи все они выглядели одинаково монолитно.

Оказавшись в первом проходе, Травен почувствовал, что хроническая усталость, мучившая его столько месяцев, начала проходить. Бетонные строения с их геометрически правильным расположением и строгостью форм, казалось, занимали гораздо больше места, чем на самом деле, отчего Травена охватило ощущение абсолютного покоя и порядка. Стремясь забыть поскорее, как выглядит весь остальной остров, он двигался дальше и дальше к центру лабиринта и, наконец, свернув несколько раз наугад то влево, то вправо, оказался совсем один – ни моря, ни залива, ни самого острова уже не было видно.

Травен сел спиной к одному из блоков, забыв даже о том, что пошел на поиски жены и сына. Впервые с тех пор, как он оказался на острове, чувство отчуждения, вызванное здешним запустением, начало отступать.

Близился вечер. Он вспомнил, что ему надо поесть, но вдруг понял, что заблудился, и это оказалось для него полной неожиданностью. Двигаясь по своим следам назад, сворачивая резко то влево, то вправо, ориентируясь по закатному солнцу и решительно шагая то на север, то на юг, он снова и снова возвращался к исходной точке. И только когда стало совсем темно, ему удалось выбраться из лабиринта.

Оставив свое прежнее жилище у кладбища самолетов, Травен собрал все консервы, что сумел отыскать в заброшенных башнях или в кабинах «летающих крепостей», и перетащил их на самодельных салазках через весь атолл. Он выбрал накренившийся бункер метрах в пятидесяти от внешней цепочки блоков и приколол выцветшую фотографию светловолосой девочки на стену у входа. Старая журнальная страница, вся покрытая трещинами, уже буквально разваливалась на куски и была похожа на отражение самого Травена в потускневшем, потрескавшемся зеркале. Обнаружив бетонные блоки, Травен превратился в существо, послушное лишь одним рефлексам, которые вызывались к жизни сигналами с каких-то неизвестных уровней его собственной нервной системы (Травен считал, что если над вегетативной нервной системой довлеет прошлое, то деятельность мозга определяет будущее). Просыпаясь по вечерам, он без аппетита ел и отправлялся бродить среди бетонных строений. Иногда Травен брал с собой фляжку воды и проводил там подряд два-три дня.

Стоянка подводных лодок

Эта призрачная жизнь длилась несколько недель. Однажды вечером, в очередной раз направляясь к лабиринту, Травен снова увидел жену и сына – они стояли среди дюн под одинокой телеметрической башней и с равнодушными лицами следили за его действиями. Травен догадался, что они последовали за ним через весь остров, оставив свое убежище среди высохших водоемов. Примерно в то же время он во второй раз заметил далекий свет и решил продолжить исследование острова.

Пройдя с километр, Травен обнаружил четыре причала для подводных лодок, построенных в пересохшем теперь заливе, что глубоко врезался в дюны. У причалов еще оставалось несколько футов воды, и там среди странных светящихся водорослей плавали не менее странные светящиеся рыбы. На вершине металлической мачты на берегу время от времени вспыхивал световой сигнал. Рядом, на пирсе, Травен обнаружил совсем недавно оставленный лагерь и с жадностью принялся перегружать продовольствие, сложенное в металлическом бараке, на свои салазки.

Еда стала разнообразнее, бери-бери отступила, и в последующие дни Травен возвращался в лагерь на пирсе довольно часто. Похоже было, здесь когда-то жили биологи. В строении, где размещался их штаб, ему попалась на глаза подборка схем мутировавших хромосом; Травен скатал их в трубку и забрал с собой в бункер. Абстрактные изображения ничего ему не говорили, но, выздоравливая, он развлекался тем, что придумывал для них названия. Позже, проходя как-то раз мимо знакомого кладбища самолетов, он снова наткнулся на полузасыпанный песком музыкальный автомат со списком пластинок на панели управления и решил, что лучше названий не выдумаешь, он оторвал список и прихватил с собой. Украшенные названиями песен, схемы сразу обрели некую многослойную ассоциативность.

Травен: вместо предисловия

Составляющие прерывистого мира:

Последний берег.

Последний бункер.

Лабиринт.

Этот ландшафт закодирован.

Входы в будущее – Уровни концентрического лабиринта – Зоны значимого времени.