Противостояние. Том II - Кинг Стивен (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
К удовольствию Глена, Стю и в самом деле достал из кармана джинсов блокнот и записал все сказанное.
— Мне что-то с трудом верится, — сказал Стю. — Мы протащились через полстраны и не повстречали даже сотни людей.
— Да, но они прибывают, не так ли?
— Да… в час по чайной ложке.
— В час по… чему? — переспросил Глен, ухмыльнувшись.
— По чайной ложке. Так говорила моя мать. Ты будешь издеваться над манерой речи моей старухи?
— Никогда не настанет тот день, когда я утрачу к себе уважение настолько, чтобы издеваться над матерью техасца, Стюарт.
— Что ж, они и впрямь прибывают. Ральф сейчас держит связь с пятью или шестью группами, а значит, к концу недели нас станет около пяти сотен.
Глен снова улыбнулся.
— Да, а Матушка Абагейл сидит прямо там, на его «радиостанции», но не говорит по рации. Боится, что ее ударит током.
— Фрэнни любит эту старуху, — сказал Стю. — Отчасти потому, что та хорошо разбирается в родах, но еще и… Ну просто любит, и все. Понимаешь?
— Да. Почти все испытывают то же самое.
— Восемь тысяч — к зиме, — задумчиво произнес Стю, возвращаясь к первоначальной теме. — Чуть больше или чуть меньше…
— Это простая арифметика. Предположим, грипп унес с собой девяносто девять процентов населения. Может, и меньше, но давай возьмем эту цифру, просто чтобы было, от чего оттолкнуться. Коль скоро грипп оказался смертелен для девяноста девяти, значит, он подмел около двухсот восемнадцати миллионов только в этой стране. — Он глянул на вытянувшееся лицо Стю и мрачно кивнул. — Может, все и не так скверно, но у нас есть все основания предполагать, что эта цифра близка к реальности. По сравнению с этим нацисты просто мелкие хулиганы, а?
— Бог ты мой, — хрипло выдавил Стю.
— Но все равно и при таком раскладе в живых осталось больше двух миллионов — одна пятая населения Токио до эпидемии, одна четвертая населения Нью-Йорка. Причем только в этой стране. Идем дальше: я полагаю, десять процентов из этих двух миллионов могли не пережить последствий гриппа. Это жертвы того, что я называю послешоковым синдромом. Люди вроде бедняги Марка Браддока с его разорвавшимся аппендиксом, но еще и самоубийцы, да-да, а также погибшие от рук убийц и от несчастных случаев. Это сводит нашу цифру к одному миллиону восьмистам тысячам. Но мы подозреваем, что у нас есть Противник, так? Тот темный человек, который нам снился. Где-то к западу от нас. И там семь штатов, которые можно условно назвать его территорией… если он на самом деле существует.
— Думаю, существует. И еще как, — сказал Стю.
— Мне тоже так кажется. Но владычествует ли он над всеми людьми там? Я лично не думаю, точно так же, как Матушка Абагейл не владычествует над всеми оставшимися в сорока одном континентальном штате Америки. Я полагаю, все находится в состоянии медленного перемещения, но такое положение вещей начинает подходить к концу. Люди группируются. Когда мы с тобой впервые обсуждали это в Нью-Хэмпшире, я рисовал картину дюжин крошечных сообществ. Чего я не учел, поскольку просто не знал, так это того, что всех, кроме совсем уж невосприимчивых, притягивали эти два противоположных сна. Это стало новым фактором, которого никто не мог предвидеть.
— Ты хочешь сказать, что в конечном счете у нас будет девятьсот тысяч и у него — девятьсот?
— Нет. Прежде всего грядущая зима внесет свою лепту. Она внесет ее здесь, и маленьким группам, не сумевшим добраться сюда до первого снега, станет еще тяжелее. Ты осознаешь, что у нас в Свободной Зоне еще нет ни одного врача? Наш медицинский персонал состоит из ветеринара и самой Матушки Абагейл, которая позабыла больше премудростей народной медицины, чем ты или я когда-либо могли выучить. И они будут очень забавно выглядеть, когда попытаются вставить стальную пластинку тебе в череп, если ты ненароком брякнешься затылком о камень, как по-твоему?
Стю тихо хохотнул.
— Тогда тот парнишка, Ролф Даннемонт, вытащит, наверное, свой «ремингтон» и отправит меня на тот свет.
— Я думаю, все население Америки сведется к одному миллиону шестистам тысячам человек к будущей весне — и это еще очень оптимистичный прогноз. Я сильно надеюсь, что из них миллион сосредоточится у нас.
— Миллион, — со страхом в голосе повторил Стю. Он взглянул на раскинувшийся внизу почти пустынный город Боулдер, начинавший светлеть под медленно выползавшим на плоский восточный горизонт солнцем. — Не могу это себе представить. Этот городок треснет по швам.
— Боулдер их не выдержит. Я знаю, это не укладывается в голове, когда бродишь по пустым улицам центра, а потом идешь к Тейбл-Меса, но… Город просто не выдержит. Придется располагать поселения вокруг него. Ситуация возникнет такая: одно громадное поселение образуется здесь, а остальная часть страны к востоку отсюда абсолютно обезлюдеет.
— Почему ты считаешь, что мы соберем большинство людей?
— По очень ненаучной причине, — ответил Глен, взъерошив ладонью волосы вокруг лысины на макушке. — Мне хочется верить, что хороших людей больше. И я верю в то, что, кто бы ни правил бал там, на западе, он по-настоящему плохой. Но у меня есть предчувствие… — Он запнулся.
— Давай выкладывай.
— Выложу, потому что я пьян. Но только это между нами, Стю.
— Ладно.
— Даешь слово?
— Даю слово, — сказал Стю.
— Я думаю… он заполучит большую часть технарей, — в конце концов вымолвил Глен. — Не спрашивай меня почему, это просто предчувствие. Разве что технари в большинстве своем любят работать в атмосфере строгой дисциплины и четких целей. Они любят, когда поезда ходят вовремя. У нас в Боулдере сейчас полная неразбериха, каждый болтается без дела и предоставлен самому себе… и нам нужно предпринять то, что мои студенты определили бы как «свалить все дерьмо в одну кучу». Но тот парень… Ручаюсь, у него поезда ходят по расписанию и все систематизировано. А технари — такие же люди, как и все остальные, они поищут туда, где они больше нужны. У меня есть подозрение, что наш Противник хочет набрать их как можно больше. Хрен с ними, с фермерами, ему важнее заманить к себе тех, кто сможет разобраться с ракетными установками в Айдахо и заставить их снова работать. А еще обзавестись танками и вертолетами и, быть может, бомбардировщиком Б-52, а то и парочкой, для смеха. Я сомневаюсь, что он уже добился этого, по правде говоря, я уверен, что пока нет. Иначе мы бы знали. Сейчас он, по всей видимости; сосредоточен на том, чтобы восстановить энергоснабжение, связь… Может, ему даже приходится заниматься чисткой своих рядов от малодушных. Рим не в один день строился, и ему это известно. У него есть время. Но, когда я вижу заход солнца — это не бред, Стюарт, — мне страшно. Мне больше не нужны сны, чтобы бояться, — стоит лишь подумать о тех, кто сейчас там, по другую сторону Скалистых гор, трудолюбивых и исполнительных, как маленькие пчелки.
— Что же нам делать?
— Набросать тебе список? — ухмыльнувшись, спросил Глен.
Стю кивнул на свой блокнот, где на ярко-розовом переплете сплелись силуэты двух танцующих, а под ними было написано ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ, и сказал:
— Ага.
— Ты шутишь.
— Нет, не шучу. Ты сам сказал, Глен, нам пора начинать взвалить наше дерьмо в одну кучу. Я тоже это чувствую. Мы опаздываем с каждым днем все больше. Нельзя сидеть здесь просто так и слушать рацию. В одно прекрасное утро мы можем проснуться и обнаружить, что бандюга в ритме вальса входит в Боулдер во главе вооруженной колонны, да еще при поддержке с воздуха.
— Не жди его завтра, — сказал Глен.
— Не буду. Но как насчет мая месяца?
— Возможно, — тихо произнес Глен. — Да, вполне возможно.
— И что, по-твоему, случится с нами?
Глен не стал тратить слов. Указательным пальцем он сделал красноречивый жест — словно нажимал на курок, а потом торопливо допил остатки вина.
— Ага, — сказал Стю. — Так давай же начнем собирать нашу кучу. Излагай.
Глен прикрыл глаза. Лучи раннего солнца коснулись его морщинистых щек и лба.
