Долина Новой жизни - Ильин Федор Николаевич (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗

Я молча выслушал объяснения Шервуда. Конечно, я не передаю здесь всех деталей, на которых он останавливался в подробностях.

Я увидел, что мне предстоит более интересная работа, чем моя прежняя, и был рад этой перемене, так как меня постоянно угнетала какая-то тоска. Я старался как можно больше работать и развлекаться. Я посетил несколько собраний, где выслушал отчеты и различные рассуждения. Я смотрел кинематографические представления, демонстрировавшие всегда природу и служившие для воспитания толпы. Часто я отодвигал кнопку на своем предохранителе, и теперь знал, что внушением пользуются не только для того, чтобы передавать людям ощущение веселья и радости, но и для внушения им определенных идей, составляющих основу морали и верований здешнего народонаселения.

Я сам иногда начинал чувствовать сомнение в том, что наша европейская культура при всем ее развитии может дать когда-либо людям счастье. Мне начинало казаться, что это может быть достигнуто только тем путем, который проделан здесь.

Иногда на меня нападало уныние, и я с ужасом думал, что навсегда расстался с Францией, которую я любил и в которой вырос. Тогда я спешил к домашнему очагу Фишера. Здесь я находил успокоение от всех тревог и мучений.

Обыкновенно я заставал Фишера и его семейство за большим столом в столовой. Эта комната выглядела удивительно уютной. Цвет обоев, мягкий ковер, электрический свет, смягченный темным абажуром, цветы на столе и у окон, удобная мебель – все оказывало успокаивающее, примиряющее действие.

Сам Фишер сидел за одним концом стола и, попивая пиво из большой кружки, читал; на другом конце сидела его жена, занимаясь рукоделием и тихонько мурлыкая про себя немецкую песенку, которую она пела еще тогда, наверно, когда была ребенком. Посреди, за столом, на высоких стульях восседали остальные члены семьи, два сына и две дочери – в возрасте от трех до девяти лет.

Старшие что-нибудь клеили или красили, а младший вел себя буйно, так что мать должна была зорко присматривать за ним, чтобы он не упал со своего стула, хотя был закреплен в нем особым приспособлением.

Я удивился, как можно заниматься серьезной работой в такой обстановке, но Фишер уверял меня, что он не признает лучших условий и не променял бы данную обстановку на тишину кабинета. Фишер рано ложился и рано вставал и всегда работал в столовой.

Фрау Фишер, высокая костлявая блондинка с очень большими ногами и бесцветным лицом, была образцовой женой и матерью. За десять лет замужества она подарила своему мужу четырех детей и теперь готовилась произвести на свет пятого. Она была удивительно заботливой, доброй и любвеобильной.

Участь мадам Гаро произвела на нее сильное впечатление, и она при каждой встрече со мной старалась выразить мне свое участие, как будто я был близким родственником мадам Гаро.

Фишер отзывался о своей жизни здесь всегда очень спокойно и в общем был ею доволен. Однажды, когда я говорил о своей тоске по Парижу, Фишер сказал:

– Мы, немцы, уживаемся везде. Англичане тоже живут везде, но они требуют особенного комфорта и приносят всюду свои обычаи и привычки; мы же быстро ассимилируемся, приспособляемся и удовлетворяемся своей семьей и домом. Конечно, – прибавил он мечтательно, – я хотел бы побывать в Германии, посетить Мюнхен, побродить вечерком, когда сгущаются сумерки, по Английскому саду, на берегу Изара, прогуляться в долину. Но что об этом думать! И в нашей Колонии можно жить отлично.

Я любил этот дом и в минуты тревоги, тоски и одиночества приходил сюда, чтобы немного отдохнуть.

Как-то раз, в конце января, я особенно засиделся у Фишера. Он рассказал мне, каким образом попал сюда.

– Вы приехали ради спасения своей жизни, я же – по договору, прельстившись хорошим окладом, хорошими условиями. Срок договора – двадцать лет, целая вечность. Но мы плохо верим, что нас и тогда выпустят отсюда, разве что Ворота откроются, – как говорят здесь.

– Знаете ли вы, – поинтересовался я, – как попал сюда Карно?

– Нет, – отвечал Фишер. – У нас не принято расспрашивать.

В это время в комнату вошел Мартини. Наш разговор прекратился. Мартини поздоровался со всеми и, посмотрев на меня особенно выразительным взглядом, тихо проговорил:

– Филиппе Мартини передает вам приглашение Тардье побывать у него завтра около пяти часов.

Потом многозначительно добавил:

– Я думаю, это приглашение доставит вам удовольствие, но в то же время и печаль. Прошу не расспрашивать.

Заметив, что я был серьезно обеспокоен его словами, он прибавил:

– Лично для вас ничего скверного, да и вообще, я думаю, все к лучшему.

Я не мог дождаться пяти часов.

Весь день я провел во дворце Куинслея. Собрание, устроенное в кабинете Вильяма, было посвящено постройке шлюзов. Старик имел очень утомленный вид и председательствовал с трудом, полулежа в кресле. Рядом с ним занял место Макс, а вокруг стола разместилось около двадцати инженеров и техников, из которых, кроме Шервуда и его помощника, я знал пока еще очень немногих.

Сооружение шлюзов и водоотводных труб через хребет с технической стороны представлялось делом весьма трудным, но интересным. Эксплуатация их требовала громадной затраты энергии и могла быть осуществлена только здесь, где, как уже читатель знает, не могло быть недостатка в ней.

Хотя Макс не был инженером, фактически он председательствовал, и надо сказать, что и в этой области проявил себя вполне знающим и опытным человеком. Энергия его, сила воли, страстность проявлялись в каждом слове. Он настаивал на ускорении работ.

– Все недостатки должны быть немедленно исправлены, – говорил он, отчеканивая слова и постукивая пальцем по столу. – Количество рабочих должно быть удвоено. Производительность механизмов повышена. Все имеющиеся в нашем распоряжении усовершенствования и новые приспособления должны быть пущены в ход. Все, на что способен человеческий гений, должно быть использовано. Дело идет не о том, чтобы пропустить то количество воды, которое получает Долина через канал и от таяния выпавших снегов. Задачи наши значительно шире. Я не буду на них здесь останавливаться, скажу только, что народонаселение Долины, по нашим заданиям, через пять лет должно равняться пятнадцати миллионам. Сообразно с этим должно быть приготовлено соответствующее количество запасов одежды, оружия и амуниции. Все это вызывает необходимость расширить площадь земли, открыть доступ в соседние долины, что повлечет за собой приток новых вод в озеро. Вот почему требуется увеличение пропускной способности шлюзов.

Я слушал эту речь, смотрел на решительную жестикулирующую фигуру Куинслея и представлял себе, какой ужас распространится по свету, когда пятнадцать миллионов людей, выдрессированных, вооруженных самыми усовершенствованными орудиями смерти и послушных единой воле этого человека, может быть, сумасшедшего, внезапно грозным потоком польются отсюда через открытые Ворота из одной страны в другую. Это будет более грозное нашествие, чем нашествие орд Тамерлана и других диких народов.

Я был рад, когда заседание кончилось. Было уже четыре часа.

Прогулявшись по Центральной улице, чтобы как-нибудь убить время, я сел в вагон электрической подземной дороги и ровно в пять вошел в квартиру Тардье.

В первой комнате я увидел самого хозяина и мисс Смит, сидящих на маленьком диванчике у окна. При моем появлении они быстро изменили позу и несколько отодвинулись друг от друга, а лица их заметно покраснели. Я чувствовал себя смущенным, но они быстро оправились и весело смеялись над моим внезапным испугом.

Тардье любезно встретил меня.

– Я очень извиняюсь, что подвел вас… Нельзя сомневаться, что аббат выследил нас в Женском сеттльменте, когда мы садились в автомобиль. А может быть, он знал о вашем прибытии в дом миссис Смит еще накануне.

Мисс Смит была очень весела. Она приветливо мне улыбалась и, когда Тардье кончил, сказала:

– Зато мы хотим загладить свою ошибку. Мы привезли мадам Гаро сюда, и вы сможете переговорить ней. Времени будет достаточно. Мсье Тардье обещал отвезти нас домой в девять часов.