Джампер. История Гриффина - Гулд Стивен (полная версия книги .TXT) 📗
У нас было четыре дня.
А у Гарольда были четыре спальни в сером каменном коттедже с широкой шиферной крышей и обнесенный стеной сад. Все в саду выглядело бурым и пожухлым, но чистым, а клумбы аккуратно укрыты мульчей. В Портсмуте лежал туман, но к тому времени, как мы припарковали наш «Ситроен», солнце разогнало даже легкую дымку, и небо стало ярко-голубым.
Как мамины глаза.
Его дом находился не совсем в деревне. До нее еще минут пятнадцать топать. Я подумал, что можно было бы и пообедать. А Гарольд сказал:
– Вы только что пересекли границу с Нормандией.
– Она проходит не по реке? – Мост все еще виднелся впереди.
– Она была там в древние времена, а сейчас – на запад от реки. Здесь есть поговорка: Куэнон сошел с ума, вот почему Мон-Сен-Мишель оказался в Нормандии. Но в наше время Франция не зависит от капризов рек.
Он накормил нас рыбным супом и картофелем с салатом, и даже налил по полбокала белого «Мускаде».
– Ну все, теперь проваливайте, а я вздремну. Чай в пять?
Мы гуляли вокруг деревни, и Генри показал нам большой трехэтажный дом с мансардными окнами, выглядывающими из шиферной крыши. Дом был обнесен стеной из камня и кованого железа.
– Тут водятся привидения, кстати!
– Да? Рассказывай!
– А что, разве не похоже?
– Согласен, согласен! Это похоже на декорации Как дом с привидениями в Диснейленде. В Евродиснее тоже такой?
– Вроде бы. Называется «Усадьба призраков».
Мы обошли дом и двинулись дальше к реке, а затем – по прогулочной дорожке, которая тянулась до монастыря.
Благодаря солнцу все вокруг выглядело чудесно – и воздух был чистым и теплым, так что я снял куртку и обвязал вокруг пояса. На железнодорожной станции продавалось множество маленьких моделей аббатства, и я спросил продавщицу, скучающую молодую женщину, какую лучше купить – чтобы потренироваться в разговоре на французском. Она смотрела на меня как на сумасшедшего, но на вопросы отвечала охотно. А я тем временем спрашивал: «А вот если мне нужно кого-нибудь стукнуть, какая подойдет? А чтобы в кого-то запустить, какую посоветуете? А какую впарить нелюбимым родственникам?…»
Беседа заняла полчаса, и я даже почувствовал, как улучшается мое произношение. Она спросила, откуда я родом, и, к счастью, не перешла на английский, когда я ответил. Потом из аббатства приехал туристический автобус с кучей людей, которым нужно было чем-нибудь себя занять до отправления поезда. Они заполонили весь магазинчик. Я купил латунную модель монастыря среднего размера и открытку, и мы убрались подальше от толпы.
– Нет, твой акцент все еще отвратителен, – привередничал Генри.
– Но она меня прекрасно поняла.
– Торжество содержания над стилем. Твой словарный запас все еще больше моего. Я половины не понял.
– Я думал, ты учил французский в школе.
– Было время. В этом году я хожу на арабский.
– Ах, вот как!
– Выходит так, что родители специализируются на Среднем Востоке, ну и…
– И?
– Триша тоже. Она очень бегло говорит.
Я долго смеялся, пока он не побагровел и не пихнул меня в бок.
– Мы должны говорить исключительно по-французски, пока мы здесь.
Он заставил меня повторить медленнее и наконец понял.
Отныне мы говорили по-французски – до самого конца поездки. Кузена Гарольда это устраивало. Он говорил на языке свободно уже много лет, а Генри лишился возможности много болтать, хотя мы с кузеном Гарольдом и старались подключать его к нашим беседам.
На следующий день мы с Генри прошли пешком десять километров до замка и провели весь день, гуляя от террасы Готье до башни Габриэля, затем топтались на илистом берегу, хоть и старались держаться подальше от табличек с надписью «Осторожно зыбучие пески!».
Я обсудил это с Генри, конечно же – по-французски. Он схватил камень, швырнул его на мокрый песок, и – блуп! – его засосало. Весьма быстродействующий зыбучий песок.
Я очень много рисовал, надоедая Генри, который снимал на камеру, и у меня получился неплохой набросок резной лестницы и статуи Святого Михаила, побеждающего дракона. Пока я рисовал, Генри надоело снимать, и он начал меня поторапливать, но я выиграл время, послав его в магазин за провизией.
Решив, что достаточно нагулялись, мы сели в автобус на железнодорожной станции и отправились обратно в Понторсон.
На следующий день мы помогали кузену Гарольду счищать листья с крыши. Я рисовал, а потом мы смотрели по телеку матч «Манчестер Юнайтед». И все по-прежнему говорили только на французском.
К тому времени, как «MB Бретань» вошел в Портсмут (кузен Гарольд приехал с нами, чтобы посмотреть, как мы пройдем паспортный контроль, и сделать кое-какие покупки), мое произношение намного улучшилось, а лексикон Генри расширился не менее чем на пятьдесят новых слов.
– Приедешь ко мне летом, и мы совершим настоящий прорыв – будешь разговаривать, как Грифф, – сказал кузен Гарольд, переходя наконец на английский, когда мы стояли в окошко для граждан Великобритании.
Пограничники сканировали штрих-код на паспортах, бросали взгляд на фотографии и говорили: «Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожа…» – терминал запищал, и два скучающих таможенника, прислонившиеся было к стене, неожиданно преградили мне выход к парковке, такси и автобусам.
– Мистер О'Коннер, боюсь, вам придется пройти с этими господами.
Черт!
– А что не так? – спросил я. – Мой паспорт просрочен?
Он покачал головой.
– Нет.
Кузен Гарольд и Генри были уже далеко впереди, но Генри дернул Гарольда за локоть, и они вернулись.
– В чем дело, офицер?
– Вы путешествуете с этим мальчиком, сэр?
– Именно. В качестве родителя, так сказать. А вы решили, что у него нет сопровождения?
– Нет, сэр. Мы получили распоряжение. Ему необходимо дать показания.
– Показания? Какие показания? Тогда мне придется позвонить его родителям!
– Я был бы удивлен, если бы вам удалось это сделать, сэр. Судя по информации в полученной нами ориентировке, их убили шесть лет назад. Мальчик исчез и с тех пор находился в розыске.
Генри хмурился, но когда все это услышал, его глаза полезли на лоб.
– Чушь! Папа Гриффа преподает информатику, а мама – французскую литературу.
Сотрудник иммиграционного контроля прищурился и с интересом посмотрел на Генри.
– Это он тебе сказал, да?
– Перестань! – сказал я Генри. – Они действительно этим занимались. До… – голос мне изменил, и я закрыл рот.
Кузен Гарольд посмотрел на меня и нахмурился.
– Вы, конечно же, не думаете, что мальчик имел отношение к этому преступлению?
Полицейский пожал плечами.
– В распоряжении говорится «должен быть задержан для дачи показаний». Четыре дня назад его считали мертвым. – У него зазвонил телефон, он взял трубку. – Да, сэр. Мы его задержали. В ваш офис? Да, сэр. – Он положил трубку и заговорил с пограничниками. – Его требует к себе шеф. – И передал им мой паспорт.
От взгляда Генри у меня защемило в груди.
– Они нашли нас в Калифорнии, – сказал я. – Я бежал, но папа и мама… – Я вдохнул поглубже. – В любом случае, это единственное, в чем я погрешил против истины, если хочешь знать.
– Дай-ка, мальчик, я это понесу, – сказал один из пограничников, беря мою сумку. Другой, у которого был мой паспорт, крепко взял меня под руку. Вцепился так же крепко, как тот, второй, в мой чемодан.
– Пройдите, пожалуйста, сюда! – обратился онк кузену Гарольду.
Генри сказал:
– Кто-то убил твоих родителей? Кто это сделал?
Я покачал головой.
– Это очень сложно.
Они провели нас через дверь с кодовым замком, затем вниз по коридору понаправлению к лифтам. Впереди справа я увидел ряд двойных дверей с обозначениями на разных языках.
Я показал на них.
– Мне нужно в туалет!
Пограничники переглянулись, и тот, что держал меня, пожал плечами.
– Ладно. – Он толкнул дверь и сказал: – Сними пальто и выверни карманы. Кузен Гарольд и Генри остались в холле с другим пограничником.
