УАЗДАО или ДАО, выраженное руками (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Прежде всего, сужается поле выбора, хотя бы по принципу «цветовой дифференциации штанов», сиречь социальному фактору. Вот, к примеру, человек, с которым вы прекрасно дружили в годы студенчества, жили в одной комнате общаги, вместе таскались на концерты и к девкам, отбивались от гопников, вытаскивали друг друга из ментовки и вообще были «неразлейвода», как говорится. Однако потом ты стал каким-нибудь менеджером-инженером-журналистом, а он — владельцем заводов-газет-пароходов и вообще неприлично разбогатевшим типом. Это вовсе не значит, что он от избытка денег «скурвился», хотя такое тоже бывает. Просто ваша дружба стала сложна, скажем так, технически. Вы теперь пьёте разные напитки, по-разному проводите досуг и у вас очень разный график жизни. Он больше не пьёт дешёвый вискарь, а уж тем более водку, а тебе не по карману элитные коньяки, да и не понимаешь ты в этих буржуйских напитках ни черта. А значит, либо он давится твоим поганым керосином, либо вынужден поить тебя за свой счёт, что создаёт некую неловкость. Ресторан, в котором ты можешь оплатить свою долю счёта, для него паршивая забегаловка, а туда, где ужинает он, тебя не пустят в джинсах... Тут много чего ещё можно вспомнить технического, ну да пустое — сами додумаете. В общем, это всё как бы мелочи, но все они вместе складываются в постоянный дискомфорт отношений. Да и о чём, вам, собственно, говорить-то за этой чёртовой бутылкой? Тебе непонятны его фьючерсы, а ему твои задержки зарплаты. Вот тебе и первый путь ухода друзей из твоей жизни — одни вверх, к финансовым вершинам, другие вниз — в дворники и алкоголизм. И те, и другие выпадают из вашего жизненного круга.
Вторая причина потери друзей — образование, так сказать, прочной ячейки общества вокруг себя. Большинство людей к определённому возрасту женятся или выходят замуж — соответственно полу. Этот процесс, безусловно, положительный для человечества в целом и для вас лично, но на дружеских отношениях сказывается, увы, не лучшим образом. Холостым плохо дружится с семейными, а двум семьям подружиться уже вчетверо тяжелее. Уж очень часто возникает ситуация «он-то по-прежнему отличный мужик, но жена его...» В общем, супруг/супруга частенько не вписывается в компанию. И вроде бы ничего не мешает по-прежнему дружить, но сепаратно — исключая из процесса супруга/супругу, а это опять же неудобно технически. Если твоя жена/муж на дух не переносит твоего друга/подругу, то не посидишь уже на кухне за полночь в душевном комфорте. Да и, как говорится, своя семья ближе к телу. А когда появляются дети — просто катастрофа. Бездетные пары с детными вообще коммуницировать почти не могут — одни всё о пелёнках и режущихся зубках, а других моментально тошнит от всего этого слюнявого маразма. Пока своего не заведёшь, вся эта эйфория вызывает тяжёлое недоумение, и хочется немедленно записаться в чайлдфри, чтобы избежать такого же безумия. В общем, на этом жизненном этапе мы тоже активно теряем друзей. Иногда насовсем.
Следующий этап потерь — разводы. Только вроде бы всё утряслось вокруг ячейки общества, сформировался какой-никакой круг общения семьями, и тут ячейка сия с громким треском распадается, разнося привычный мир в клочья. И начинается: кто за одну сторону конфликта болеет, кто за другую... Одни радостно выслушивают, какой он «козёл и молодую жизнь твою заел», а другие с неменьшим смаком согласно кивают над стаканами по поводу «этой тупой стервы». Причём линия раздела болельщиков чаще всего проходит посередине семей — по принципу гендерной солидарности. А в результате обе стороны начинают избегать дружеского контакта с тобой, дабы избежать повторения истории в собственной ячейке. А потом либо новая ячейка и очередной виток перераспределения отношений, либо, если жизненный опыт тебя чему-то научил, свободное холостяцкое бытие, закономерно исключающее тебя из круга общения всё ещё семейных друзей, ибо зависть — нехорошее чувство.
Иногда внезапно навалится политика, разделив нас кровоточащей трещиной непереносимости терминологии: «в» или «на»? «Наш» или «ненаш»? «Борцы» или «террористы»? «Герой» или «тиран»? И вот, те, кто вчера были готовы вместе в разведку, сегодня в лучшем случае на одном поле срать не сядут. А в худшем – и оба в разведке, и оба на одном поле, но с разных его сторон друг на друга в прицелы смотрят.
А там, глядишь, и следующий этап пошёл, самый печальный, но неизбежный и необратимый: сверстники начинают помирать. Кто от пьянства, кто от рака, кто в аварии, а кто и просто так — от общего несовершенства жизни. Годам к сорока оглядишься — ё-мать! Сколько ж наших уже зарыли, а ведь молодые, в принципе, всё...
Но больше всего мы теряем друзей не от водки, и не от социального неравенства, и даже не от семейной жизни. Мы их теряем от собственной лени и усталости, и даже не скажешь от чего больше, ибо чем дальше, тем тяжелее отделять одно от другого. Всякое дружеское общение требует времени и душевных сил, а мы так устали, нам так лень шевелиться... Зачем нам эти посиделки «за жизнь»? Алкоголь уже не так радует, ибо печень и на работу с утра, жизненные перипетии не возмущают и не шокируют — да даже и не развлекают, ибо мы умудрены жизненным опытом и видели всё это во всех видах. А главное, мы давно убедились, что один человек может помочь другому разве что деньгами, потому что своего ума никому в голову не вложишь, и советы наши пусты и не влекут за собой действий. И нет больше споров о смысле жизни, поскольку экспериментально установлено, что такового в ней не имеется. Вот тут и возникает подспудная мысль «зачем это всё?» Зачем эти разговоры — всё переговорено сто раз, и знаем мы друг друга как облупленных. Все вопросы знаем, и все ответы. К чему эти пьянки, если половина из нас уже вполне себе тихие пьяницы, а вторая половина как раз завязала? К чему эти позы друг перед другом, когда все всех давно видят насквозь? А долгая память, как известно, хуже, чем сифилис...
Так только, посидеть, посплетничать, что N опять женился на очередной дуре, а Х с очередной дурой развёлся, что президент, как и следовало ожидать, тиран, а начальник, как водится, дурак. Ну и, конечно, цены вон какие, а экология сами знаете где. И анекдоты с интернета пересказать, хотя у всех тот же интернет и все их сами читали.
Зачем друзья, если каждый всё равно живёт и умирает в одиночку?
И знаем ведь, что всё это неправильно, неправда, и так жить нельзя, — но живём, тем не менее. Каждый в своём, каждый в себе и каждый в себя. И чем дальше, тем тяжелее собраться, поговорить, почувствовать что-то вне себя — не как информацию с экрана, а как часть жизни вокруг. И надо бы увидеться, да выпить вместе — но не с кем, и некогда, и печень, и за руль утром. А потом оглянешься вокруг — кто помер, кто спился, кто в Америку уехал. Так и садишься один с бутылкой докторахауса смотреть — он тоже тот ещё одинокий, грустный, нелепый мерзавец. Как мы. За то и любим.
Грустно это всё.
Мне, признаться, тоже от всего этого было невесело, и, чтобы отвлечься, я стал готовить УАЗик к снятию мотора. Ставить ли новый, перебирать ли старый – а снимать-то в любом случае придётся. Поскольку морда и крылья уже были сняты для антикора, то задача выглядела несложной… Если не учитывать некоторые удивительные конструктивные решения. К примеру, чтобы отсоединить коробку от картера сцепления, нужно изготовить два специальных ключа на девятнадцать - подпиленный укороченный и хитровыгнутый.
Без этих ключей гайки с коробки хрен открутишь, обычные не влазят. То есть, вероятно, предполагается, что агрегат надо выдёргивать целиком, вместе с коробкой-раздаткой, а потом откручивать всё на вольном воздухе, но весит он столько, что я не то что лебёдкой это не подниму – боюсь, что не найду, на чём лебёдку с таким грузом закрепить. Я не настолько крут, чтобы иметь в гараже козловой кран. Впрочем, глаза боятся, а руки делают – постепенно, провод за проводом, гайку за гайкой, шланг за шлангом отсоединил всё, что отсоединяется. Там, после снятия головки, не так уж и много осталось. Далее два варианта: или, обвязав мотор тросом, зацепить его лебёдкой, приподнять и откатить машину назад. Или продеть в этот трос трубу, взяться за неё вдвоём, приподнять и вынести мотор вперёд. Два крепких мужика делают это без чрезмерного напряга. Но два. В одно рыло никак, будь ты хоть какой Геракл – не ухватишься.
