Легенда об Иных Мирах - Баранова Наталья (книги бесплатно .txt) 📗
Справиться с любопытством становилось всё труднее, отбросив сомнения, он погрузился в чтение, понимая, что навряд ли что поймёт, но, зная, что любопытство — такой зверь, который не даст покоя, если останется неудовлетворённым. «Гораздо проще избавиться от мук совести по поводу прочтения чужих писем, — решил он, — нежели по поводу неиспользованной возможности ублажить желание знать больше».
Письмо, хоть и пересыпанное не до конца понятными терминами читалось достаточно легко, благодаря чёткому почерку Локиты, пока взгляд не наткнулся на слово, которое могло быть прочитано двумя абсолютно разными способами. От удивления Илант даже присвистнул, но поскольку смысл одного совершенно не подходил к смыслу написанного текста он отбросил его и принялся читать дальше. Где-то через пару строк трюк повторился, он нахмурился, не понимая, досадная то случайность или не случайность вовсе. А любопытство разбирало всё сильнее.
Время летело незаметно, столь неожиданно и несовместимым со всем прошлым было это, внезапно полученное им знание, и ошеломляющим, ломающим все, что было до. «Ай, да бабка! — подумал он, чувствуя, как неприятный холодок пошёл по коже от лопаток всё ниже, — а Юфнаресс-то с ней заодно!»
Он вздрогнул, внезапно услышав приближающиеся, быстрые шаги и голос сенатора, произнёсший:
— Зови мальчишку, не нашёл, так ещё успеет найти свою драгоценную запись, у меня дел по горло.
Руки дрогнули, выронив письма, Илант нагнулся и, понимая, что положить бумаги назад, в конверт, не успеет, сунул их себе в карман, а папку положил на стеллаж. «И ничего я не видел, — подумал упрямо, — режьте, а не сознаюсь!» Дверь открылась, Юфнаресс возник на пороге.
Глядя в лицо эколога, Илант чувствовал, как на спине одежда прилипает к лопаткам. Было не по себе, дурно и страшно, но, глядя в глаза Юфнаресса, он постарался не подать и вида, что случилось нечто неординарное. Юфнаресс безразлично скользнул по нему взглядом.
— Идём, — позвал негромко, — реверансы закончились ранее, чем предполагалось. Нашёл что-нибудь?
— Ага, — брякнул Илант, чувствуя непреодолимую неловкость, — нашел, архив Стратегической Разведки.
Юфнаресс расхохотался, мотнул головой.
— Болтун... — услышал он тихий голос сенатора.
Илант с трудом заставил себя отлепиться от подоконника, проходя мимо эколога, уколол быстрым взглядом, стараясь, что б внезапно проснувшаяся подозрительность не бросилась тому в глаза. Сенатор был устал и раздражён, однако взглянул ласково.
— Добрый вечер, Илант, — проговорил ровным тоном, — мы, кажется, ещё не встречались сегодня.
— Добрый вечер, Сенатор, — проговорил юноша и замолчал, глядя растеряно.
Голос предательски дрогнул, и Сенатор взглянул внимательней.
— Ты бледный, — заметил спокойно, — что-то случилось?
— Да ничего, — отмахнулся юноша, понимая, как, не кстати, этот вопрос, — я просто ещё не особо хорошо себя чувствую после того ранения. И, извините, что отказываюсь от ужина. Пойду отдохну, или посижу в саду, я на самом деле неважно себя чувствую. Извините...
Сенатор пожал плечами.
— Как хочешь, — проговорил негромко, — а я мечтал расспросить тебя о Рэне. Но, думаю, у нас еще будет время...
Илант прошёл сразу в сад, чувствуя, что бледность уходит, и вместо неё на щеках разгорается лихорадочный румянец. Почва уходила из-под ног, словно качаясь в момент землетрясения. Мир дал трещину, осыпался и рухнул.
Он посмотрел на небо, небо было всё то же, непостижимое, невозможное небо Софро, перевёл взгляд на город, на здание Сената, на сады. Всё оставалось прежним, и было иным.
— Дали Небесные! — прошептал юноша одними губами, совершенно беззвучно, — Дали Небесные! да как же оно так?
Илант вновь достал письма, перечитал их внимательно, смысл текста ускользал по-прежнему, но он им не интересовался, выискивал слова — оборотни, убеждаясь, всё более и более, что они не случайны, уж очень хорошо они складывались между собой в чёткий наглый приказ, в чуждую, невероятную волю. В изуверскую мысль.
Он аккуратно сложил письма, положил их в карман, отойдя от фонаря, примостился прямо на траве, опёршись спиной на ствол дерева. Мысли кружили в голове, обрывались, снова кружили, их хоровод был завораживающе — красив и лишён смысла, во всяком случае, до сознания этот смысл не доходил, почти теряясь по дороге, как теряется смысл сна, стоит лишь проснуться и вынырнуть из его глубин. Хотелось плакать.
Илант сцепил зубы, сцепил пальцы в замок, не позволяя поддаться чувствам. «Не ной, — приказал себе, — нельзя ныть, надо что-то делать. Сказать Сенатору. Не при Юфнарессе, при нём нельзя, как-нибудь выбрать момент, остаться один на один, и тогда. Ведь Сенатор не знает, ни о письмах, ни о том, что Юфнаресс — доверенное лицо Локиты, ее шпион. А должен узнать. И с бабкой надо быть осторожнее, предельно осторожным. Это ведь её письма, её приказы, об этом забывать нельзя».
Кровь несла по жилам запал бешенства, как когда-то, совсем недавно на Рэне, в тот вечер.... Случайный прохожий посмотрел на Иланта как-то странно, отошёл прочь, словно чувствуя, что с ним заговаривать не стоит.
А ему хотелось взять Локиту за плечи, встряхнуть хорошенько или придушить, или головой об стену, но только задать один мучивший его вопрос, да посмотреть в её глаза. Илант поджал губы, разумом понимая, что вариант не из лучших. Но ноги сами несли его к покоям Локиты. Чем дальше он шёл, тем более замедлялись шаги, таяла решимость, и только запал злости толкал вперёд.
Подойдя к дверям комнат, он огляделся, отметив, что коридоры против обыкновения пустынны, прислушался. Ответом была тишина. Он скользнул в дверь, осторожно прикрыв её за собой, произведя шума не более чем мышь.
В ее покоях царила темнота, лишь где-то в одной из дальних комнат теплился огонёк, позволяя идти, не натыкаясь на стены. От гула крови в ушах он ничего не слышал, биение сердца казалось раскатами грома, от волнения пересохло во рту. «Дали Небесные! — подумал юноша, — Дали Небесные!», и внезапно услышал голос. Голос был низок и знаком. И что-то в этом голосе заставило его остановиться там, где стоял, не решаясь сделать дальше и шага.
— Повторяю, Локита, всё не так!
— Не стоит повторять, — ответил холодный язвительный голос, сладкий, как прозрачная карамель, — мне нужны от вас действия, а не слова, дорогой мой, вы упустили мальчишку на Рэне, теперь он здесь, ну ладно, о моём дорогом наследнике я позабочусь сама. Юфнаресс не сегодня, так завтра, угостит его ядом в обществе Элейджа, и будет повод избавиться ещё и от Сенатора, найдётся грех на его душу.
Илант тихонечко прислонился к стене, чувствуя, как на лбу проступают капли пота, чувствуя, как ноги становятся ватными.
— Да мне плевать на вашего Сенатора! — взорвался мужчина, — и чихать я хотел на Иланта, хоть щенок, зараза, едва не убил меня! Но чего ещё ждать от вашей семейки, дорогуша, у вас змеиная порода, вы в любой момент готовы тяпнуть до крови, и это всем хорошо известно. А вот известно ли Вам, дорогая Локита, что вся Раст-Танхам гудит. Видите ли, господа контрабандисты голову готовы прозакладывать, утверждая, что видели Ареттара. Такая новость Вам подходит?
— Бред, — отмахнулась Локита, в голосе прозвучало явное раздражение, — певец мёртв, да он и не может быть жив. Любой другой, на его месте, не выжил бы.
— С чего вы взяли?
Локита рассмеялась, словно рассыпая жемчуга.
— Энкеле, вы живёте на Рэне, а не я, — проговорила, расстилая бархат низких нот голоса, — но я однажды побывала в Амалгире, только для того, что б самой взглянуть на скалы, с которых тот бросился вниз. Если Ареттар жив, то это — чудо. А нам известно, что чудес не бывает. Или вы ещё и суеверны и верите в загробную жизнь? Право, я считала вас умнее.
— И вы верите, что он утопился? — усмехнувшись, уточнил генерал.
— Верю, — холодно оборвала Локита, — я потратила год, что б удостовериться. Я допрашивала Вероэса, пришлось даже применить наркотик правды. Господин медик клялся и божился, что видел, как певец бросился вниз. Вам это подходит? Успокойтесь, и перестаньте дрожать в коленях, Энкеле! Вот уж не знала, что вы такой трус! И, не так был крут Ареттар, как о нём говорят, обычный мужик, с обычными слабостями, ведь клюнул же он на прелести одной из охранниц повелителя Эрмэ. Ну, да, он поэт, он певец, ну Стратег, но дальше-то что? И всё, закрыли эту тему, слышать больше не хочу о мерзавце!
