Сто лет одиночества (сборник) - Маркес Габриэль Гарсиа (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
— Через месяц он будет в порядке, — поддержал Герман.
— Все равно я не хочу оставлять его у себя.
Герман впился взглядом в полковника.
— Поймите, полковник, важно, чтобы именно вы принесли на гальеру этого петуха.
Полковник задумался.
— Я понимаю. Из-за этого я и держал его до сих пор. — Он стиснул зубы и, собравшись с силами, продолжал: — Плохо то, что до боев остается еще три месяца.
Герман понял.
— Если дело только в этом, — заявил он, — то нет ничего проще.
И высказал предложение, с которым все согласились. Вечером, когда полковник вернулся домой со свертком под мышкой, жена не смогла скрыть разочарования.
— Не продал? — спросила она.
— Не продал, — ответил полковник. — Но теперь это не имеет значения. Ребята взялись кормить петуха.
– Подождите, кум, я дам вам зонт.
Дон Сабас отворил шкаф, встроенный в стену конторы. Внутри царил беспорядок: сваленные в кучу сапоги для верховой езды, стремена, поводья, алюминиевый ящик, набитый шпорами. В верхнем отделении висело полдюжины черных дождевых зонтов и пестрый женский зонтик от солнца. «Похоже на следы какой-то катастрофы», — подумал полковник.
— Спасибо, кум, — сказал он, опершись на подоконник. — Я лучше дождусь, пока прояснится.
Дон Сабас не стал закрывать шкаф. Он устроился за письменным столом так, чтобы до него доходила прохлада от электрического вентилятора, вынул из ящика обернутый ватой шприц для подкожных вливаний. Полковник смотрел на миндальные деревья, которые сквозь дождь казались свинцовыми. На улице не было ни души.
— Из вашего окна дождь видится совсем другим. Будто он идет не здесь, а в каком-то другом городе, — сказал он.
— Дождь есть дождь, откуда на него ни смотри, — отозвался дон Сабас. Он поставил кипятить шприц на письменном столе, покрытом стеклом. — Не город, а навозная куча.
Полковник, пожав плечами, прошелся по конторе: пол, выложенный зеленой плиткой, обитая яркими тканями мебель. В глубине в беспорядке громоздились мешки с солью, бурдюки с медом, седла. Дон Сабас глядел на полковника отсутствующим взглядом.
— На вашем месте я бы не думал так, — сказал полковник.
Он сел, скрестил ноги и спокойно повел глазами в направлении письменного стола, за которым сгорбился маленький человечек. Расплывшийся, дряблый, с лягушачьей тоской во взоре.
— Вам надо показаться врачу, кум, — сказал дон Сабас. — У вас слишком мрачное настроение после похорон.
Полковник поднял голову.
— Я чувствую себя совершенно нормально.
Дон Сабас ждал, пока закипит вода.
— Если бы я мог сказать о себе то же самое, — пожаловался он. — Вы счастливчик, можете есть даже медные шпоры. — Он внимательно рассматривал свои руки, покрытые волосами и усеянные бурыми бородавками. На безымянном пальце, кроме обручального кольца, поблескивал перстень с черным камнем.
— Да, могу, — согласился полковник.
Повернувшись к двери, которая вела в жилую часть дома, дон Сабас позвал жену. Потом страдальческим голосом стал рассказывать о своем режиме питания. Вынул из кармана рубашки маленький флакон и положил на стол белую таблетку величиной с горошину.
— Просто мучение всегда таскать это с собой, — сказал он. — Будто носишь в кармане смерть.
Полковник подошел к столу, взял таблетку и разглядывал ее на ладони до тех пор, пока дон Сабас не предложил попробовать.
— Их кладут в кофе, — сказал дон Сабас. — Это сахар, но без сахара.
— Понятно, — сказал полковник и почувствовал во рту печально-сладковатый привкус. — Как колокольный звон, но без колоколов.
После того как жена сделала ему укол, дон Сабас облокотился о стол и спрятал лицо в ладонях. Полковник не знал, куда себя девать. Женщина выключила электрический вентилятор, поставила его на сейф и пошла к шкафу.
— Зонтики почему-то напоминают мне о смерти, — сказала она.
Полковник ее не слушал. Сегодня, чтобы встретить почту, он вышел из дому в четыре часа, но дождь заставил его укрыться в конторе дона Сабаса. Когда загудели катера, дождь все еще лил.
— Все представляют себе смерть в виде женщины, — продолжала жена дона Сабаса. Она была выше своего мужа, плотная, с волосатой бородавкой над верхней губой. Голос ее походил на жужжание вентилятора. — А я вижу ее совсем не так… — Она закрыла шкаф и обернулась, пытаясь поймать взгляд полковника. — Мне кажется, что она похожа на животное. С копытами.
— Возможно, — согласился полковник. — Чего только не бывает на свете.
Он думал о том, что почтовый инспектор в клеенчатом плаще, наверно, впрыгивает сейчас на катер. Уже месяц, как полковник сменил адвоката, и теперь у него были основания надеяться на ответ. Жена дона Сабаса продолжала говорить о смерти, пока не заметила, что полковник ее не слушает.
— Кум, — сказала она, — вы чем-то озабочены?
Полковник оторвался от своих мыслей.
— Да, кума. Я думаю, что уже пять, а петуху до сих пор не сделали укол.
Женщина была поражена.
— Укол петуху, словно он человек! — воскликнула она. — Какое кощунство!
Терпение дона Сабаса иссякло. Он поднял побагровевшее лицо и приказал жене:
— Закрой рот хоть на минуту. — Она и в самом деле закрыла рот руками. — Ты уже полчаса надоедаешь куму своими глупостями.
— Вовсе нет, — запротестовал полковник.
Женщина хлопнула дверью. Дон Сабас вытер шею платком, надушенным лавандой. Полковник снова подошел к окну. Дождь все не унимался. Курица на длинных желтых ногах пересекала пустынную площадь.
— Петуху действительно делают уколы?
— Действительно, — сказал полковник. — На будущей неделе начнутся тренировки.
— Это безрассудство, — сказал дон Сабас. — Такие вещи не для вас.
— Согласен, — сказал полковник. — Но это не причина, чтобы свернуть петуху шею.
— Глупейшее безрассудство, — повторил дон Сабас, направляясь к окну. Его тяжелое дыхание напоминало звук работающих мехов. А взгляд вызывал у полковника жалость. — Послушайте моего совета, кум, — сказал дон Сабас. — Продайте вы этого петуха, а то будет слишком поздно.
— Никогда не бывает слишком поздно, — сказал полковник.
— Будьте благоразумны, — настаивал дон Сабас. — Вы можете убить сразу двух зайцев: во-первых, избавитесь от всех этих забот и хлопот, а во-вторых, положите в карман девятьсот песо.
— Девятьсот песо! — воскликнул полковник.
— Девятьсот песо.
Полковник поразмыслил.
— Вы думаете, мне дадут за него такие деньги?
— Я не думаю, — ответил дон Сабас. — Я совершенно уверен.
С такими крупными суммами полковнику не приходилось иметь дело с тех пор, как он сдал казну революционной армии. Когда он вышел из конторы дона Сабаса, то вновь ощутил сильную боль в животе. На почте он направился прямо к инспектору.
— Я жду срочное письмо. Авиапочтой.
Инспектор перебрал все конверты и снова разложил их по местам, не сказав ни слова. Только отряхнул ладони и выразительно посмотрел на полковника.
— Но сегодня мне должно было прийти письмо. Обязательно.
Инспектор пожал плечами.
— Только смерть приходит обязательно, полковник.
К его возвращению жена сварила маисовую кашу. Он ел молча, надолго погружаясь в задумчивость после каждой ложки. Жена, сидевшая напротив, почувствовала неладное.
— Что с тобой? — спросила она.
— Я думаю о чиновнике, от которого зависит моя пенсия, — солгал полковник. — Через пятьдесят лет мы будем спокойно лежать в могиле, а этот бедняга будет мучиться каждую пятницу, гадая, назначили ему пенсию или нет.
— Плохой признак, — сказала женщина. — Это значит, ты начинаешь сдаваться. — Она снова принялась за кашу, но через минуту заметила, что муж по-прежнему погружен в свои мысли.
— Ешь-ка лучше кашу, пока не остыла.
— Вкусная, — сказал полковник. — Где ты взяла маис?
— У петуха, — ответила жена. — Ребята из мастерской принесли ему столько маиса, что я решила взять и для нас. Вот какая жизнь.
