Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! (Честь+Вера) - Эльтеррус Иар (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Вставайте и выпейте по стакану, — проворчал Михал Петрович. — По одному, больше не надо, а то до утра прыгать будете. Сильная штука!
Артемий с Пашкой послушно встали, выпили и изумленно застыли. Усталости как не бывало, они чувствовали себя сейчас как после добрых полусуток сна.
— Так-то лучше, — кивнул есаул, сам опрокинув стакан непонятного зелья и огладив усы. — Пора нам за родичами в станицу идти. Тихо там, шума не подымать, не стрелять. Краснюков усыпят, вы их не трогайте, не ваше дело с ними разбираться. С нами на всякий случай десятка два местных хлопцев пойдут, подстрахуют. Скажите своим, чтоб ничо не брали, поняли?
Парни дружно кивнули. Артемий возбужденно топтался на месте. Неужто он сейчас увидит батю, мамку, младших сестер? Дед, наверное, помер, он уже в семнадцатом на ладан дышал, не вставал совсем. В стене закрутились пять черных воронок, к которым подхорунжий уже успел привыкнуть. Бояться, по крайней мере, перестал. Михал Петрович показал Артемию пальцем на крайнюю, он кивнул, шагнул в провал и оказался перед порогом родного дома. Ночь. Окна хаты были темными, видно, все уже спали. Бреханул Серко, потом узнал молодого хозяина и ринулся под ноги ластиться. Подхорунжий тихонько рассмеялся, потрепал старого пса по загривку и негромко постучал в окно, под которым обычно спал отец. Некоторое время было тихо, потом кто-то заворочался, кашлянул и до боли родной голос спросил:
— Кого там черт посреди ночи принес?
— Открой, батя, — ответил он. — Я это. Артемий.
— Сынку! — задохнулся тот. — Вернулся! Живой!
В доме загорелась свеча, женский голос что-то спросил, батя ответил и женщина заохала, запричитала.
— А ну цыц мне тут! Хочешь, чтоб краснюки пришли?
Дверь заскрипела и на по пороге появилась грузная фигура. Артемий подошел и обнял отца, которого не видел все три года войны. Тот прижал сына к груди и кусал губы. Не чаял уже увидеть. Сам бы в семнадцатом с сыновьями ушел, кабы не деревяшка вместо ноги.
— Заходи! — отстранился старый казак. — Дай хоть погляжу на тебя.
Артемий зашел в родной дом, понимая, что в последний раз. У печи соляным столбом застыла мать, зажавшая себе рот рукой и во все глаза смотревшая на него. Старик поднял свечу и с изумлением оглядел сына, затянутого в черно-серебристую форму с горящим багровым светом глазом на левом плече.
— Это что ж на тебе за форма такая, сынку? — спросил он.
— На новой службе выдали, — вздохнул Артемий. — За вами я, бать. Собирайтесь, времени нет. Наши сейчас заняли станицу, но ненадолго. Победили краснюки, нету больше белой армии. Все. Я чудом живым остался, спасли одни люди. У красных в сарае расстрела ждал, так меня вытащили и службу предложили. Куда деваться было? Да еще и семью с собой забрать позволили, помогли сюда добраться.
— Так, давай по порядку, — нахмурился старый казак. — Ничо я что-то не понял. Садись, глотнем понемногу и поговорим.
— Ладно, — вздохнул Артемий. — Только Михал Петрович говорил, чтоб собирались быстро. Он тоже за своими пошел. И Пашка Мерещенко.
— Михась с вами? — усмехнулся батя, садясь за стол, на котором уже стояла четверть с самогоном и кусок сала с с душистым, домашним хлебом. — Тогда я спокоен. Он вам баловать не даст.
— Он и здесь у нас командиром, — кивнул парень, тоже сев. — Я сам не сильно понимаю, чего случилось. Утром сидели в сарае, думали, все, скоро расстреляют. Краснюки в Крыму тридцать тыщ народу постреляли. Обещали, что раз война кончилась, то простят. Обдурили. Потом нам сказали, что они всех решили перебить.
— Ясно… — помрачнел старый казак и наполнил стаканы самогоном. — Выпьем за помин души рабов божьих.
— И бать… — потупился Артемий.
— Чего?
— Петра я сам похоронил. Еще год назад…
— Вот оно как? — вытер старик слезу с глаз. — Земля пухом…
Они молча выпили и сжевали по куску сала. Услышавшая о смерти старшего сына мать вцепилась зубами в край платка и глухо завыла. Понимая, что шум подымать нельзя, она плакала почти молча. Артемий виновато посмотрел на нее и только вздохнул. С печи виднелись глаза младших сестер, тоже утиравших слезы. Совсем уже девки на выданье, годков по пятнадцати, не меньше.
— Дальше чего было? — спросил батя.
— А потом нас стали выводить. Поначалу подумал, что краснюки на расстрел ведут, оказалось нет. Спасли нас.
— Кто?
— Орден Аарн, — вздохнул Артемий. — Так они себя называют. Я теперь тоже с ними. Они кучу народу из Крыма вывезли, а к себе взяли тыщи три-четыре, не боле. Остальных какому-то Фарсену сбагрили. Я, честно говоря, пошел к ним, когда увидал, что дядька Михась там. Он меня к себе в отряд взял. Пашку тоже. Собирайся, бать. Дядька Михась сказал ничо не брать, там все есть. Нету у нас времени, до рассвета уйти должны. Эти Аарн всем, кого взяли, помогают семьи забрать. Не вернемся мы больше на Русь, бать…
— Это ты чего-то не то говоришь, сынку, — помрачнел старый казак и налил еще самогону.
— То он говорит, Василь, — раздался в комнате голос есаула, вышедшего из закрутившегося на стене гиперперехода. — Краснюки порешили казачество под корень резать. За вами всеми скоро придут, месяц-другой, не боле.
— Ну, здравствуй, Михась! — встал старый казак, не увидевший откуда вышел есаул, и обнял друга. — Рад, что живой. Значит, под корень, говоришь? А откель знаешь?
— Списки я их расстрельные видел, — помрачнел тот. — Командир мой новый показал. А ему я верю, не станет Никита Александрович в таком деле дурить. Краснюки хотят всех, кого в станицах уважают, порешитьь, чтоб не мешали им народу мозги парить. Учителей, священников, богатых казаков. Ты в Манковке человек уважаемый, тебя они одним из первых кончат. Власть теперь ихняя. Так что, собирайся, Василь. Ничо не бери, что на тебе одето, того и хватит. Там, где жить станем, все по-другому. Но дом будет, земля будет. Везде люди живут.
— Оно-то так, да только…
— Все понимаю, а деваться некуда.
— Тогда отца Филарета предупредить надо, — посмотрел на друга старый казак.
— Уже подумал, — усмехнулся в усы Михал Петрович. — Собирается. Негоже нам без батюшки, а отец Филарет человек хороший, да и казаком когда-то был добрым.
